XVI. Объяснение
Арамис круто повернулся, подошел к Портосу, стоявшему за колонной, и пожал ему руку.
– Убежали из моей тюрьмы?
– Не браните его, – сказал д’Артаньян, – это я, дорогой Арамис, выпустил его на свободу.
– Друг мой! – произнес Арамис, глядя на Портоса. – Разве вы потеряли терпение?
Д’Артаньян пришел Портосу на выручку.
– Вы, духовные лица, – обратился он к Арамису, – большие политики. Мы же, военные, идем прямо к цели. Вот и все. Я навестил милейшего Безмо.
Арамис насторожился.
– Ах, вы напомнили мне, что у меня есть для вас письмо господина Безмо! – И Портос подал епископу знакомое нам письмо.
Арамис попросил позволения прочитать его и прочитал, не вызвав у д’Артаньяна ни малейшего беспокойства, так как содержание письма ему было известно. К тому же Арамис так хорошо владел собою, что, глядя на него, д’Артаньян не мог не восхищаться. Прочитав послание, Арамис положил его в карман с совершенно спокойным видом.
– Итак, дорогой капитан, вы сказали… – начал он.
– Я сказал, – продолжал мушкетер, – что сделал Безмо служебный визит.
– Служебный? – переспросил Арамис.
– Да, – отвечал д’Артаньян. – И понятно, мы разговаривали о вас и о наших друзьях. Должен заметить, что Безмо принял меня холодно. Я простился с ним. Когда я шел домой, меня остановил какой-то солдат и попросил (он, наверное, узнал меня, несмотря на мой штатский костюм): «Капитан, не сделаете ли вы мне одолжение прочитать адрес на этом письме». И я прочитал: «Господину дю Валлону, в Сен-Манде, у господина Фуке». «Вот как! – подумал я. – Портос не вернулся в Пьерфон или в Бель-Иль, как я предполагал, Портос живет в Сен-Манде у господина Фуке! Господина Фуке нет в Сен-Манде. Значит, Портос или один, или с Арамисом, навестим его». И я отправился к Портосу.
– Отлично! – рассеянно кивнул Арамис.
– Вы мне не рассказали этого, – укоризненно заметил Портос.
– Времени не было, друг мой.
– И вы увезли Портоса в Фонтенбло?
– К Планше.
– Планше живет в Фонтенбло? – удивился Арамис.
– Да, возле кладбища! – необдуманно выпалил Портос.
– Как, возле кладбища? – подозрительно спросил Арамис.
«Отлично, – подумал мушкетер, – воспользуемся замешательством, раз оно наступило».
– Да, возле кладбища, – подтвердил Портос. – Планше превосходный малый и варит отличное варенье, но окна его дома выходят на кладбище. Это действует угнетающе. Вот и сегодня утром…
– Сегодня утром?.. – спросил Арамис, волнуясь все больше и больше.
Д’Артаньян повернулся спиной и стал выстукивать на оконном стекле марш.
– Сегодня утром, – продолжал Портос, – мы видели похороны.
– Вот как!
– Ужасно грустное зрелище. Я бы не стал жить в доме, откуда постоянно видишь мертвецов… А вот д’Артаньяну это, кажется, нравится.
– Д’Артаньян тоже видел эту церемонию?
– Не то что видел – пожирал глазами.
Арамис вздрогнул и обернулся к мушкетеру, но тот завязал оживленный разговор с де Сент-Эньяном. Арамис продолжал расспрашивать Портоса; выжав весь сок из этого исполинского лимона, он бросил его, подошел к д’Артаньяну и, хлопнув его по плечу, сказал:
– Друг мой, мы не ужинаем у короля.
– А я ужинаю.
– Вы можете уделить мне десять минут?
– Хоть двадцать. Раньше его величество не сядет за стол.
– Где мы будем разговаривать?
– Хотя бы здесь, на скамейке: король ушел, значит, можно присесть, и в зале никого нет.
– Так присядем.
Они сели. Арамис взял д’Артаньяна за руку.
– Признайтесь, дорогой друг, – начал он, – что вы внушили Портосу некоторое недоверие ко мне.
– Охотно признаюсь, но не в том, в чем вы меня подозреваете. Я видел, что Портос смертельно скучает, и решил, представив его королю, сделать и для него и для вас то, чего вы никогда бы не сделали.
– Что же именно?
– Расхвалить вас в присутствии короля.
– Благодарю вас. Вы как нельзя лучше привели в исполнение свое решение.
– И приблизил к вам уже уплывавшую кардинальскую шапку.
– Признаюсь, – продолжал Арамис со странной улыбкой, – вы положительно незаменимый человек по части облагодетельствования своих друзей.
– Вы, значит, согласны, что я действовал только в интересах Портоса?
– Я тоже хотел позаботиться о нем, но у вас руки длиннее.
Теперь наступила очередь улыбнуться д’Артаньяну.
– Позвольте, – остановил его Арамис, – мы должны сказать друг другу всю правду. Любите ли вы меня по-прежнему, дорогой д’Артаньян?
– Именно по-прежнему, – отвечал д’Артаньян, не очень связывая себя этим ответом.
– В таком случае благодарю вас, и будем говорить друг с другом совершенно откровенно, – предложил Арамис. – Вы приезжали в Бель-Иль ради короля?
– Разумеется!
– Значит, вы хотели отнять у нас удовольствие поднести королю укрепленный Бель-Иль?
– Но, мой друг, чтобы отнять у вас удовольствие, мне нужно было предварительно знать о вашем намерении.
– Вы приезжали в Бель-Иль, ничего не зная?
– О вас – да! Скажите на милость, каким образом мог я предположить, что Арамис сделался инженером, способным строить укрепления, как Полибий или Архимед.
– Это верно. Однако вы догадались, что я там?
– О да.
– И Портос тоже?
– Дражайший, я не мог догадаться, что Арамис стал инженером. Я не мог догадаться, что им стал Портос. Один латинский писатель сказал: «Оратором делаются, поэтом родятся». Но он не говорил: «Портосом родятся, инженером делаются».
– Вы всегда отличались очаровательным остроумием, – холодно усмехнулся Арамис. – Но пойдем дальше.
– Пойдем.
– Узнав нашу тайну, вы поторопились сообщить ее королю?
– Я поторопился, милейший, увидев, что спешите вы. Когда человек, весящий двести пятьдесят восемь фунтов, как Портос, мчится на почтовых; когда прелат-подагрик (простите, вы сами сказали мне это) летит как ветер, – то у меня возникает подозрение, что двое моих друзей, не пожелавших предупредить меня, хотят скрыть от меня что-то очень важное, и, воля ваша, я тоже мчусь… насколько позволяют мне моя худоба и отсутствие подагры.
– Дорогой друг, а не подумали ли вы, что можете оказать мне и Портосу медвежью услугу?
– Очень подумал; но ведь и вы с Портосом заставили меня сыграть в Бель-Иле весьма незавидную роль.
– Простите меня, – сказал Арамис.
– И вы меня извините, – отвечал д’Артаньян.
– Словом, – продолжал Арамис, – вы теперь знаете все.
– Ей-богу, не все!
– Вы знаете, что мне пришлось немедленно предупредить господина Фуке, чтобы он опередил вас у короля.
– Тут что-то темное.
– Да нет же! У господина Фуке много врагов. Ведь вам это известно?
– О да!
– И один особенно опасный.
– Опасный?
– Смертельный! И с целью побороть влияние этого врага Фуке пришлось доказывать королю свою глубокую преданность и готовность идти на всякие жертвы. Он сделал его величеству сюрприз, подарив ему Бель-Иль. А если бы вы первый приехали в Париж, сюрприз был бы испорчен… Создалось бы впечатление, что мы испугались.
– Понимаю.
– Вот и вся тайна, – закончил Арамис, довольный тем, что ему удалось убедить мушкетера.
– Однако, – усмехнулся д’Артаньян, – проще было бы отвести меня в сторону, когда мы были в Бель-Иле, и сказать: «Дорогой друг, мы укрепляем Бель-Иль-ан-Мер, чтобы преподнести его королю… Сделайте нам одолжение и откройте, за кого вы: за господина Кольбера или за господина Фуке?» Может быть, я ничего не ответил бы; но если бы вы спросили: «А мне вы друг?» – я бы ответил: «Да».
Арамис опустил голову.
– Таким образом, – продолжал д’Артаньян, – я был бы обезоружен и, придя к королю, заявил бы: «Государь, господин Фуке укрепляет Бель-Иль, и укрепляет превосходно; но вот что поручил мне передать вашему величеству господин губернатор Бель-Иля». Или же: «Господин Фуке собирается посетить вас, чтобы сообщить о своих намерениях». Я не сыграл бы глупой роли, ваш сюрприз не был бы испорчен, и мы не косились бы друг на друга.
– А теперь, – сказал Арамис, – вы действовали как друг Кольбера. Значит, вы его друг?
– Ей-богу, нет! – воскликнул капитан. – Господин Кольбер педант, и я ненавижу его, как ненавидел Мазарини, но мне он не страшен.
– А я люблю господина Фуке, – заявил Арамис, – и предан ему. Вы знаете мое положение… Я был беден… Господин Фуке дал мне доход, выхлопотал епископство; господин Фуке оказал мне много услуг и был очень любезен со мной; я достаточно хорошо знаю свет, чтобы оценить доброе отношение к себе. Итак, господин Фуке завоевал мое сердце, и я отдал себя в его распоряжение.
– Превосходно. У вас прекрасный господин.
Арамис поджал губы.
– Я думаю, что лучшего не найти.
Последовало молчание. Д’Артаньян не нарушал его.
– Вы, наверное, знаете от Портоса, как он попал в эту историю?
– Нет, – ответил д’Артаньян – Я, правда, любопытен, но никогда не расспрашиваю друга, если он хочет скрыть от меня какую-нибудь тайну.
– Я сейчас расскажу вам это.
– Не стоит, если ваше признание свяжет меня.
– Не бойтесь. Я всегда очень любил Портоса за его простодушие и доброту; Портос человек прямой. С тех пор как я стал епископом, я ищу простодушных людей, которые внушают мне любовь к правде и ненависть к интригам.
Д’Артаньян погладил усы.
– Увидя Портоса, я постарался подойти к нему поближе. У него не было дела, его присутствие напоминало мне доброе старое время и отвлекало от дурных мыслей. Я позвал Портоса в Ванн. Господин Фуке любит меня; узнав, что Портос мой друг, он обещал похлопотать за него перед королем. Вот и вся тайна.
– Я не злоупотреблю ею, – улыбнулся д’Артаньян.
– Я хорошо это знаю, дорогой друг; никто не обладает в такой степени чувством истинной чести, как вы.
– Я польщен, Арамис.
– А теперь…
И прелат заглянул в самую душу своего друга.
– А теперь поговорим о себе. Хотите стать другом господина Фуке? Не перебивайте меня, прежде чем не узнаете, что я хочу сказать.
– Слушаю.
– Хотите сделаться маршалом Франции, пэром, герцогом, владеть герцогством с миллионным населением?
– Что же нужно сделать, друг мой, чтобы получить все это? – спросил д’Артаньян.
– Быть сторонником господина Фуке.
– Я сторонник короля, дорогой друг.
– Но не исключительно же, я думаю?
– Я не раздваиваюсь.
– Я полагаю, что вместе с большим сердцем у вас есть и некоторое честолюбие?
– Да, конечно.
– И следовательно…
– И следовательно, я желаю быть маршалом Франции; но маршалом, герцогом, пэром сделает меня король; король даст мне все это.
Арамис пристально взглянул на д’Артаньяна.
– Разве король не властелин? – спросил д’Артаньян.
– Никто этого не оспаривает. Только ведь Людовик Тринадцатый тоже был властелином.
– Да, дорогой, но между Ришелье и Людовиком Тринадцатым не было господина д’Артаньяна, – спокойно заметил мушкетер.
– Около короля, – продолжал Арамис, – много камней преткновения.
– Но не для короля.
– Конечно, однако…
– Послушайте, Арамис, я вижу, что здесь каждый думает о себе и никто не помышляет о государе; а я буду поддерживать себя, поддерживая его.
– А неблагодарность?
– Ее боятся только слабые!
– Вы очень уверены в себе.
– Кажется, да.
– Но, может быть, со временем вы перестанете быть нужным королю?
– Напротив, я думаю, что в будущем понадоблюсь ему больше, чем когда-либо. Слушайте, дорогой, если бы пришлось обуздать нового Конде, кто обуздал бы его? Вот это… только это во всей Франции! – И д’Артаньян похлопал по своей шпаге.
– Вы правы, – сказал Арамис, бледнея.
Он встал и пожал руку д’Артаньяну.
– Вот в последний раз зовут к ужину, – поднялся с места капитан мушкетеров. – Вы позволите…
Арамис обнял мушкетера:
– Такой друг, как вы, прекраснейшая жемчужина в королевской короне.
И они разошлись.
«Я так и думал, что это неспроста», – промелькнуло в голове д’Артаньяна.
«Нужно поскорее зажечь порох, – сказал про себя Арамис. – Д’Артаньян почуял подкоп».
