Всю ночь Мохендро провел без сна и только на рассвете, совершенно разбитый, забылся. Часов в девять он проснулся и привстал на постели. Сон не принес Мохендро облегчения. Он вспомнил все, что произошло ночью, и снова ощутил сердечную муку. Жизнь и мир в лучах утреннего солнца не радовали измученного бессонницей Мохендро. Во имя чего ушел он из семьи, во имя чего отрекся от религии? Зачем променял свою спокойную жизнь на все эти безумства? В это солнечное, но лишенное радости утро Мохендро почувствовал, что больше не любит Бинодини. Он смотрел на пробуждающийся мир и думал, как глупо погрязнуть в омуте собственного тщеславия, растратить жизнь на праздное существование у ног отвергнувшей его женщины! Возбуждение сменила усталость. Утомленное сердце жаждало хоть ненадолго освободиться от собственных желаний.

Отхлынувшие чувства оставляют мутный осадок, и страсть уступает место отвращению. Мохендро было непонятно, как мог он так унизить себя.

«Я во всем лучше Бинодини, – говорил он себе. – Зачем же я терплю унижения и оскорбления, словно презренный нищий, зачем хожу за ней по пятам? Какой дьявол вселил в меня такое безумие?» Бинодини больше не казалась Мохендро необыкновенной женщиной, она была такой, как и все. Прежде он наделял ее красотой вселенной, очарованием и блеском поэм и сказок, теперь волшебная пелена спала с его глаз. Перед ним была просто женщина.

Как только Мохендро освободился от проклятых чар, ему страстно захотелось домой. Там покой, там его любят. Очутиться в кругу семьи казалось ему сейчас недосягаемым счастьем. Только теперь оценил он давнюю и бескорыстную дружбу Бихари.

«Мы не умеем ценить величие того, что достается нам без всякого труда и стараний, как бы прекрасно и неизменно оно ни было, – думал Мохендро. – За тем же, что переменчиво и ложно, мы гонимся, как за самым желанным, хоть в обладании им нет и намека на истинное счастье. Сегодня же я возвращаюсь домой, – решил Мохендро. – Помогу Бинодини устроиться, пусть живет где хочет, и обрету свободу!» Он громко повторил вслух: «Обрету свободу!» Сердце его радостно забилось, и на душе, истерзанной сомнениями, стало легче. За последнее время Мохендро совершенно измучился, он никак не мог решить, чего он хочет. То вдруг он начинал стремиться к тому, что вначале казалось совсем нежеланным. То вопреки собственной воле совершал ошибку. Но сейчас, когда он решительно заявил «обрету свободу», на его душу снизошел мир, и Мохендро вздохнул с облегчением.Он быстро встал, умылся и пошел к Бинодини. Дверь в спальню была закрыта. Он постучал.

– Ты спишь?

– Нет. Оставь меня в покое!

– Я должен сказать тебе одну важную вещь, я не задержусь у тебя.

– Не желаю ничего слушать. Уйди, не выводи меня из терпения. Я хочу побыть одна.

В другое время такой отпор лишь увеличил бы настойчивость Мохендро. Но сегодня он почувствовал только презрение.

«Я так пресмыкался перед этой женщиной, – с горечью подумал Мохендро, – что она, пожалуй, вправе гнать меня. А ведь никаких законных прав на меня у Бинодини нет. Я сам виноват в том, что она так вознеслась». После всех унижений, которые он перенес, Мохендро пытался убедить себя в превосходстве над Бинодини.

«Я одержу победу! – говорил он себе. – И разорву цепи, которыми она опутала меня!»

Позавтракав, Мохендро уехал в банк за деньгами. Потом он долго бродил по лавкам Аллахабада, выбирая подарки для Аши и матери.

Вскоре Бинодини снова услышала стук. Молодая женщина, раздосадованная настойчивостью Мохендро, ничего не ответила. Когда же снова раздался стук, Бинодини, вспылив, с силой распахнула дверь.

– Что тебе надо от меня?! – начала она, но тут же умолкла… Перед ней стоял Бихари.

Чтобы узнать, там ли Мохендро, Бихари заглянул в комнату и увидел разбросанные по всей спальне увядшие цветы. Отвращение сжало ему сердце. Пока Бихари жил в Бали, его все время мучила мысль о том, что делает Бинодини, как она живет. Но образ очаровательной женщины побеждал все сомнения. Когда же Бихари приблизился к дому, где теперь жила его возлюбленная, и вошел в сад, сердце его дрогнуло, словно предчувствуя, что всем его мечтам будет нанесен удар. Увидев Бинодини в дверях спальни, Бихари ни в чем больше не сомневался.

До встречи с Бинодини Бихари казалось, что поток его любви в силах смыть всю грязь ее жизни. Теперь он убедился в том, что это невозможно. Волна ненависти, захлестнувшая Бихари, унесла с собой сострадание, которое притаилось где-то в глубине его души. Бинодини показалась ему оскверненной.

Бихари отвернулся от нее и позвал Мохендро.

– Мохендро нет дома, – сказала Бинодини, – он в городе.

Она говорила тихо и ласково, даже виду не подала, что поведение Бихари оскорбило ее.

Бихари хотел уйти, но Бинодини остановила его:

– Умоляю тебя, останься ненадолго.

Бихари дал себе слово сейчас же уйти от этой презренной женщины и не внимать никаким ее просьбам, но нежный, исполненный мольбы голос оказал свое действие – Бихари не ушел.

– Если ты снова оттолкнешь меня, – продолжала Бинодини, – клянусь, я не переживу этого!

– Зачем ты все время стараешься связать мою жизнь с твоей? – спросил Бихари. – Что я сделал тебе? Я никогда не стоял на твоем пути, никогда тебе не мешал.

– Я ведь говорила тебе, какую власть ты имеешь надо мной, но ты не поверил. Ты равнодушен ко мне, я знаю, и все же снова повторяю, что твоя власть надо мной безгранична. Ты не даешь мне быть робкой, не даешь без слов выразить свои чувства. Ты оттолкнул меня, и вот у ног твоих…

– Не смей так говорить! – прервал ее Бихари. – Я все равно не поверю.

– Пусть не верят низкие люди, но ты должен поверить! – воскликнула Бинодини. – Прошу тебя – не уходи!

– Поверю я или нет, от этого ничто не изменится. Твоя жизнь будет такой же, как и сейчас.

– Знаю, тебе все равно. Я не имею права, мне не суждено стоять рядом с тобой и высоко держать голову. Я должна находиться вдали от тебя. Но страстно молю об одном, где бы я ни была, вспоминай обо мне с нежностью. Помню, когда-то ты уважал меня немного, – это единственное, что я ценю в своей жизни. Так выслушай же меня. Останься, умоляю…

– Хорошо, – согласился Бихари и хотел пройти в соседнюю комнату.

– Ты ошибаешься, – сказала Бинодини, – позор не коснулся моей спальни. Когда-то ты жил в этой комнате, и я как святыню почитаю ее. Все эти цветы, которые теперь увяли, я собирала для тебя. Ты должен сюда войти.

Волнуясь, Бихари переступил порог спальни. Бинодини велела ему сесть на кровать, а сама опустилась на пол у его ног. Бихари растерялся.

– Сиди, не обижай меня, – сказала Бинодини, когда Бихари хотел подняться. – Я не достойна быть у твоих ног, но будь снисходителен ко мне. Я навсегда запомню это счастливое мгновение. – Несколько секунд Бинодини молчала, потом, неожиданно спохватившись, спросила: – Ты не голоден?

– Я поел на вокзале.

– Почему ты не ответил на письмо, которое я послала тебе из деревни, а распечатал его и вернул через Мохендро?

– Я не получал никакого письма!

– Ты не виделся с Мохендро в Калькутте? – удивилась Бинодини.

– Я виделся с Мохендро на следующий день после твоего отъезда в деревню, а потом сразу же уехал, и больше мы с ним не встречались.

– А до этого ты не отсылал мне моего письма, так и не распечатав его?

– Я не делал ничего подобного!

Бинодини замерла.

– Теперь мне все понятно, – вздохнула она после долгой паузы. – Постараюсь объяснить тебе. Поверишь – возблагодарю судьбу, не поверишь – не стану винить тебя. Понимаю, поверить мне трудно.

Сердце Бихари смягчилось. Он не мог отвергнуть эту новую Бинодини, безропотную и такую преданную.

– Не нужно ничего говорить, – сказал Бихари. – Я верю. И не могу презирать тебя. Ничего не рассказывай.

Рыдая, Бинодини почтительно коснулась его ног.

– Мне станет легче, если я расскажу тебе все. Наберись терпения. Я подчинилась твоему приказу и уехала в деревню. Даже если бы ты не прислал мне ни одного письма, я провела бы в глуши остаток своей жизни, покорно снося насмешки и оскорбления соседей. От тебя я готова была принять все – и любовь, и наказание. Но бог судил другое. Человек, которого я невольно ввела в искушение, не оставил меня в покое. Он приехал за мной. Все видели его у дверей моего дома. Опозоренная, я не могла больше оставаться в деревне. Мне нужен был твой совет. Я искала тебя везде, но тщетно. Мохендро обманул меня, он принес мне из твоего дома мое письмо, которое было вскрыто. Я решила, что ты отвернулся от меня. Я была на краю гибели. Но ты так благороден, что даже на расстоянии защитил меня. Я осталась чиста, твой образ, запечатленный в моем сердце, охранял меня. Однажды ты меня оттолкнул, и я увидела, что ты можешь быть жестоким, быть твердым, как золото, как драгоценный камень. Таким я тебя и запомнила. Но благодаря тебе я и себя стала ценить и теперь здесь, у твоих ног, говорю тебе: я не уронила своего достоинства.

Бинодини умолкла, Бихари тоже не произносил ни слова. День угасал.

Вдруг на пороге появился Мохендро. Увидев Бихари, он вздрогнул. Ревность вытеснила из его сердца равнодушие. Самолюбие его было глубоко задето, когда он увидел Бинодини сидящей у ног Бихари. Он не сомневался, что она и Бихари переписывались и условились об этой встрече. Мохендро понимал, что теперь, когда Бихари, так долго отвергавший Бинодини, склонился перед ней, ему, Мохендро, не удержать ее. Мохендро мог покинуть Бинодини, но уступить ее другому – было выше его сил. Он понял это теперь, когда увидел Бихари рядом с Бинодини.

– Стоило мне уйти со сцены, как появился Бихари, – зло заметил Мохендро. – Комедия разыграна прекрасно! Даже хочется аплодировать. Но, надеюсь, это последний акт.

Кровь прилила к лицу Бинодини. Она принимала помощь Мохендро и не смела ответить на его оскорбление. Она умоляюще взглянула на Бихари. Тот медленно встал со своего места и, подойдя к Мохендро, сказал:

– Ты не имеешь права оскорблять Бинодини, ты ведешь себя как трус. И если совесть позволяет тебе поступать подобным образом, то я не допущу этого!

– Ты что, уже получил все полномочия? Давай же отныне называть тебя Бинод-Бихари.

Видя, что Мохендро не унимается, Бихари схватил его за руку.

– Я женюсь на Бинодини. Предупреждаю тебя, выбирай слова.

Мохендро замер от неожиданности. Бинодини вздрогнула, вся кровь прилила к ее сердцу.

– Кроме того, я должен сообщить тебе, что твоя мать при смерти, – продолжал Бихари, – надежды нет. Сегодня же вечером я возвращаюсь в Калькутту, Бинодини едет со мной.

– Тетя больна? – тревожно спросила Бинодини.

– Да, положение ее серьезно, что будет, сказать трудно.

Мохендро, не говоря ни слова, выбежал из комнаты.

– Как ты мог сказать такое? – обратилась Бинодини к Бихари. – Зачем шутить надо мною?

– Я не шучу. Я действительно женюсь на тебе.

– Чтобы спасти грешницу?

– Нет, потому что люблю и уважаю тебя.

– Это самая большая награда, больше мне ничего не нужно, – тихо произнесла Бинодини. – Но наш брак невозможен. Общество и религия никогда не признают его.

– Почему?

– Мне стыдно даже подумать! Ведь я вдова! И к тому же опозоренная в глазах общества. Если ты женишься на мне, тебя изгонят из касты, ты окажешься отверженным. Нет, это невозможно! Лучше не говори об этом.

– Ты покинешь меня? – спросил Бихари.

– Покинуть тебя у меня не хватит сил. Ты многим делаешь добро, хоть и молчишь об этом. Я буду тебе помогать. Но жениться на вдове!.. В порыве великодушия ты мог сказать что угодно, но если я позволю тебе выполнить твое обещание, то погублю тебя. Я никогда не простила бы себе этого.

– Но я люблю тебя, Бинодини!

– Я воспользуюсь этим и позволю себе небольшую смелость. – И, склонившись к его ногам, Бинодини поцеловала их. – Я стану отшельницей, чтобы заслужить тебя в следующем рождении, – говорила она. – В этой жизни я уже ни на что не надеюсь, ничего мне не надо. Я причинила людям много горя, немало пережила сама. Но теперь мне понятно многое. Если я забуду полученный урок, то погублю и себя и тебя. Твое великодушие вернуло мне чувство собственного достоинства, и отныне я хочу всегда высоко держать голову.

Бихари печально молчал.

– Не обманывай себя, – продолжала Бинодини, умоляюще сложив руки. – Ты не будешь счастлив, если женишься на мне. Ты перестанешь уважать себя, так же как и я себя. Ты безгрешен и добр. Оставайся таким, а я, живя вдали, буду помогать тебе. Будь счастлив, и пусть во всем тебе сопутствует успех!