Глава 9
Из глубины иссохшей земли донесся бесплотный голос:
– Ссс-ме-ер-ччч…
Что-то выкатилось, вылетело, выпорхнуло из темноты.
Длиннющая полоска полотна, в какое заворачивают мумии, выбилась на солнечный свет.
Словно сама могила высунула древний сухой язык, который лег к ногам мальчишек.
Они уставились на эту полоску полотна. Она была длиной в сотни футов, и если бы они захотели, то смогли бы пойти прямо по ней вниз, все вниз, в таинственные глубины египетской земли.
Том Скелтон, дрожа, осторожно коснулся пальцами ноги пожелтевшей полотняной полоски.
Ветер прилетел из гробницы, шепча:
– Ссс-кореййй…
– Ну, я пошел, – сказал Том.
И, балансируя на полотне, как на канате, он побрел вниз и скрылся в темноте погребальных покоев.
– Ссс-пешите-е! – нашептывал ветер, вылетавший из бездны. – Все, вссе-е. Спускайтесь… Следующий. И следующий. И еще, и еще… Быссс-тро!
Мальчишки сбегали вниз по полотняной тропке, в полном мраке.
– Полюбуйтесь – убийство, мальчики! Убийство!
Колонны, между которыми пробегали мальчишки, вдруг озарились. Роспись дрогнула, ожила.
На каждой колонне пылало золотое солнце.
Только это было солнце с ручками и ножками, туго запеленутое в погребальные свивальники.
– Убийство!
Исчадие тьмы нанесло солнцу сокрушительный удар.
Солнце было убито наповал. Оно погасло.
Мальчишки бежали вслепую, в кромешной тьме.
«Конечно, – подумал Том на бегу, – ясно – солнце умирает каждый вечер. Засыпая, я думаю – возвратится ли оно? Завтра, наутро, неужели оно таки не взойдет?»
Мальчишки бежали. На колоннах, прямо перед ними, солнце снова возгорелось, как после затмения.
«Вот здорово, – подумал Том. – Так и знал? Оно взошло!»
Но в тот же миг солнце вновь было убито. На каждой колонне, мимо которой они пробегали, солнце гибло осенью и погребалось в ледяной зиме.
«В середине декабря, – думал Том, – мне часто кажется, что солнце никогда, никогда не вернется! Зима воцарится на веки вечные? На этот раз солнце умерло взаправду!»
Но когда мальчишки к концу коридора замедлили бег, солнце уже снова возродилось. В пенье золотых труб пришла весна. Весь коридор залил свет – чистый, яркий огонь.
Неведомый Бог, сверкая, стоял, изображенный на каждой стене, его лицо пылало огнем торжества, золотые лучи струились вокруг.
– Эй, а я знаю, кто он! – задыхаясь, крикнул Генри-Хэнк. – Видел в кино – где страшные египетские мумии!
– Озирис! – сказал Том.
– Озирис-ссс, – донеслось шипенье Смерча из глубины гробниц. – Урок Номер Один из исссто-рии Кануна Всех святых. Озирис, Сын Неба и Земли, каждую ночь погибает от руки своего брата, Мрака. Озириса убивает осень, его кровная родня – Ночь. Так бывает в разных странах, мальчики. В каждой стране есть свой праздник смерти, связанный с временами года. Черепа и кости, ребятки, скелеты и призраки. Здесь, в Египте, созерцайте смерть Озириса, Царя Мертвых. Глядите во все глаза.
И они глядели во все глаза.
Потому что перед ними открылась широкая дыра в стене подземелья, и через это отверстие им была видна деревушка в Древнем Египте, где люди, суетясь в сумерках, выносили еду на глиняных и медных блюдах и ставили на пороги и подоконники.
– Для душ-шшш, спешащ-щ-щих домой, – прошептал Смерч из глубины тьмы.
На всех домах теплились гирлянды масляных светильников, и полупрозрачный дымок кружился над ними, как заблудшие души.
Так и казалось, что видишь привидения, пробирающиеся вдоль мощенных камнем улочек.
От солнца, канувшего в бездну на западе, тянулись длинные тени, норовившие ощупью пробраться в дома.
Но парок над горячими блюдами, выставленными на крыльцо, заставлял тени кружиться, трепетать.
Легкий аромат курений и древнего праха долетал до мальчишек, глазеющих на этот старинный праздник мертвых, где «сласти» были выставлены не для толпы ряженых, а для бесприютных душ.
– Ух ты, – шептали мальчишки.
О любимые, милые тени родных,
Навещайте живых, навещайте живых.
Не сбивайтесь с пути, ослепленные тьмой.
Возвращайтесь домой, возвращайтесь домой!
Над неяркими светильниками курился дымок.
И тени вступали на крыльцо и, едва касаясь, принимали пищу, дар живых.
Мальчики увидели, как в одном доме древнюю мумию какого-то прадедушки вынесли из чулана, и посадили на самое почетное место во главе стола, и поставили перед ним угощение. И вся семья, собравшаяся к ужину, поднимала бокалы и пила за мертвого, сидящего с ними, давным-давно превратившегося в горстку праха, в безгласную пыль…
