Взвесив все высказанное нами об основах народоправства, всякий трезвомыслящий и ответственный демократ должен со скорбью признать, что русский народ после тридцатилетнего разгрома, насилия, обнищания и всяческого разврата окажется неспособным к осуществлению демократического строя, до тех пор, пока он не восстановит в себе честь, совесть и национально-государственный смысл. Ныне в его душе все элементарные и необходимые основы народоправства подорваны, поруганы, извращены или прямо упразднены тоталитарными коммунистами. Русский народ существует, но существование его подобно мученическому унижению его собственных беспризорных детей. Состояние его – религиозное, духовное, интеллектуальное, волевое, политическое, хозяйственное, трудовое, семейственное и бытовое – таково, что введение народоправства обещает ему не правопорядок, а хаос, не возрождение, а распад, не деление, а «войну всех против всех»; это было бы последним и горшим бедствием. За кошмарной эпохой революционного «якобинства» началась бы эпоха затяжной «жирондистской» анархии – со свирепой крайне правой тиранией в заключение. Ребячливо и безответственно– закрывать себе на это глаза.

Поэтому первое, что обязан выговорить идейный и ответственный демократ, есть пессимистический диагноз и прогноз: коммунистическая революция не приблизила Россию к народоправству, напротив – она подорвала все его живые основы, имеющиеся налицо в Императорской России.

Революция длится уже 32 года; и она еще не окончена. За это время коммунисты сделали все, чтобы убить в некоммунистической массе русского народа чувство государственной ответственности и духовного предстояния; чтобы сделать государственное начало ненавистным для русской души, синонимом бессмысленной каторги; чтобы отучить русского человека от свободного и верного политического изволения; чтобы погасить в его душе гражданина и приучить его к рабству; чтобы внушить ему презрение к унижениям избирательной комедии. Какое же «народоправство» может быть построено на этом?

За эти долгие, мучительные годы советская власть делала все, чтобы отучить русских людей от свободной лояльности, чтобы смешать ее в душах с пресмыканием, с грубой лестью и подлым доносительством. В советской России право стало равнозначным произволу и насилию; в душах угашалось всякое уважение к закону; правонарушение стало основной и необходимой формой жизни. Еще в 1919 году из Совнаркома была формулирована директива: «сущность революции состоит в открытом попирании всякого права, включая и собственные декреты революции». И вот по этой директиве – чиновник становился разбойником и взяточником, а социальный отброс возводился в чиновники. Загнанный же русский обыватель, – в порядке жизненной самообороны от революционного разбоя, превратил «блат» в естественный и неизбежный способ борьбы за существование. Сверху сделано было все, чтобы смешать «мое» и «твое», «мое и казенное» – в одну неразличимую кучу, чтобы вытравить из душ всякую имущественную законность и честность. Какую же демократию можно построить на таком «воровстве»?

Коммунисты и поныне продолжают делать все, чтобы лишить народ русского национально-государственного кругозора и подменить его всемирно-революционным угаром, заносчивостью, самоуверенностью международного авантюризма. То чувство державной правоты и державной меры, которое столетиями воспитывалось в русской душе и на котором строилась вся Русь от Киева до Петербурга, попрано и распалось. Четвертый десяток лет коммунисты истощают без всякого национального смысла жертвенность, чувство долга и силу служения, присущие русскому народу, как редко какому другому; проматывается русский патриотизм; разочаровывается русское самоотвержение; русский гражданин проходит величайшую принудительную школу политического разврата. Нужно совсем не знать историю и ничего не понимать в политике, чтобы пытаться строить демократию на этом разврате.

Русский человек никогда не жил чужою мыслью. Он всегда предпочитал думать «глупо», но самостоятельно; идти в разброд и тонуть в разногласии, но не подчиняться слепо чужому авторитету. И вот четвертый десяток лет из него выколачивают, революционной «учебой», голодом, страхом, навязчивой пропагандой и партийной монополией печати, – способность к самостоятельной мысли. В его образовании – все опошлено, искажено и пролгано; в его принудительном «миросозерцании» – все мертво, трафаретно, безбожно и аморально. Он в течение целых поколений оторван от верного знания – и о самом себе, и о других народах. Он слеп в политике и часто не знает о своей слепоте, и все чаще принимаете свою слепоту за высшую умственную «зрячесть». Предлагать ему народоправство можно только в надежде: заменить тоталитарный трафарет коммунистов новым, тоже тоталитарным партийным трафаретом. Что же может быть противнее истинному демократу, чем такая фальсификация «народоправства»? Или они попытаются создать новый «демократический фашизм», чтобы, воспевая свободу, попирать ее от лица новой, неслыханной в истории псевдодемократии?

После большевиков Россию может спасти или величайшая государственная дисциплинированность русского народа, или же национально-государственно-воспитывающая диктатура. Какая же психологическая наивность нужна для того, чтобы «верить» будто русский народ, всегда страдавший недостатком характера, силы воли, дисциплины, взаимного уважения и доверия, найдет в себе именно после этих долгих лет рабства и растления эту сверхвыдержку, эту сверхумеренность, сверхволю и сверхсолидарность для осуществления демократического строя?

Подорваны все духовные и все социальные основы демократии – вплоть до оседлости, вплоть до веры в труд, вплоть до уважения к честно нажитому имуществу. В клочки разодрана ткань национальной солидарности. Повсюду скопилась невиданная жажда мести. Массы мечтают о том, чтобы стряхнуть с себя гипноз подлого страха и ответить на затяжной организованный террор бурным дезорганизованным террором. И в этот момент им предложат: 1. «Демократическую свободу», 2. «Право всяческого самоопределения» и 3. «Доктрину народного суверенитета».

Кто же будет отвечать за неизбежные последствия этого?..