Прошли еще сутки, но ничего не изменилось: А бесследно пропала. Последние дни я буквально не находил себе места Иногда я начинал думать, что они почему-то решили обойтись без меня и поэтому затаились. Но тут я вспомнил, как А ласково называла меня «отец», и сразу отбрасывал эту мысль. Они не могли поступить так бездушно. Кроме того, в моих руках были бесценные сведения, и я уже начинал сомневаться, хватит ли времени, чтобы принять какие-либо контрмеры против заговорщиков, даже если я сумею сообщить эти сведения. Постепенно я пришел к мысли, что с А произошла беда.

Если бы я знал, куда она уезжала, я попытался бы выяснить ее судьбу. Личная охрана Императора пользовалась большими привилегиями, и любые военные и гражданские органы с радостью оказали бы помощь и содействие Начальнику императорской стражи. Но я не знал ничего, а для поисков вслепую уже не было времени.

Конечно, я мог обратиться к Гуну. Но я не верил ему. Скорее я мог предположить, что связным А окажется сам Лин Эст, но Гун… Я достаточно узнал его за месяцы нашей совместной службы и не способен был поверить, что этот человек стал противником Императора.

Бессонными ночами я перебирал в уме десятки различных вариантов, взвешивая все «за» и «против». Я был убежден, что Гун — провокатор, пробравшийся в организацию друзей м» е-го сына. Ему удалось узнать, что организация имеет союзников в охране Императора. Вполне может быть, что Гун виновник исчезновения А — ведь именно его оставили резервным связным на время ее отъезда. Если А не вернется, разыскиваемый им человек из охраны сам обратится к нему…

Этот неутешительный вывод прибавил, наверно, немало пых волос на моей голове. Гун наверняка знал А и многих других. возможно, все они давно схвачены, и теперь он спокойно ждет, пока я не объявлюсь сам.

Избавиться от Гуна было очень легко. Но это не могло изменить ничьего в судьбе моего сына и его друзей. Гун не представлял для меня опасности, пока я сохранял свою тайну.

С другой стороны, могло оказаться, что мои подозрения неосновательны и своим упрямством я сам гублю все дело. Я метался, как дикий зверь, задавая один и тот же вопрос: что делать?

Все эти дни в моем сознании постоянно жила еще одна тревожная мысль. Я отлично помнил эпизод в Голубом зале, когда в ответ на вопрос Императора назвал ему имя Лин Эста. Бездействие Императора было для меня загадкой. Ничего не подозревающий Лин Эст деятельно готовил заговор, а Император никак не противодействовал ему. Расправа с вексиллариями была быстрой и беспощадной. Но Лин Эст до сих пор не расстался с головой, и этого я не мог понять. Оставалось предположить, что у Императора есть свои планы, и в них не входит немедленное устранение Лин Эста. Может быть, Тайная Канцелярия вполне в курсе заговора и ждет лишь удобного момента, чтобы покончить со всеми разом? Но кто ей известен и вхожу ли я в это число, я не знал, а гадать напрасно не имел ни сил, ни желания. Поэтому я старался не думать о планах Императора. Однако тайный червячок страха постоянно грыз меня. Мне вовсе не хотелось расставаться с головой, не завершив того дела, которому я себя посвятил.

А время шло.

До бракосочетания остались одни сутки.