С тех пор прошло два года. Два года изматывающей работы, два года разочарований и неудач. После смерти сына Энн возненавидела бомбу, отнимавшую у нее и мужа, — то, что Джек работал над гиперонной бомбой, давно не было для нее секретом.

Вскоре после похорон маленького Джона Джек заметил, что красное число на счетчике сильно уменьшилось. Это встревожило его, и он с удвоенной энергией принялся за работу. В свободные часы на помощь приходило виски… Энн пыталась бороться. Повинуясь вспышке нежности, Джек становился ласковым и внимательным, устраивал сумасшедшие поездки по красивейшим местам мира, дарил ей драгоценности, давал обеды, стоившие баснословных денег. И все чаще он слышал в своем нагрудном кармане зловещее щелканье. Тогда в припадке меланхолии он пил. Пьяному было легче, не надо было ни о чем думать, к тому же это обходилось дешево.

Но в лаборатории он появлялся каждое утро, хотя порой голова раскалывалась. Однажды он не вышел на работу, но счетчик среагировал на это так, что Джек решил никогда этого не повторять.

Когда-то Джек любил долгие вечерние споры с Макдональдом — за высокий рост его называли Длинным Маком. Они дружили еще в школе, затем разошлись и снова столкнулись в лабораториях компании. Мак тоже был «счастливчиком». Вспыльчивый и решительный, он мог обрушиться на собеседника с яростью, но это не мешало им оставаться друзьями.

В последнее время Джек избегал встреч с другом — слишком мрачны стали его шутки, слишком много боли и душевной растерянности скрывалось за внешне кипучей энергией. Макдональд впервые в жизни что-то недоговаривал. Но однажды они выпили, и Мак спросил его:

— Ты никогда не задумывался над тем, что за проклятый прибор запрятан у тебя в черепе? Неужели ты всерьез воображаешь, что это невинный «датчик удовольствий» — так, кажется, его называют? А тебе не кажется, что в схеме машины заложены обратные связи? И в один прекрасный день…

— Не может этого быть! — пытался возражать Джек.

— Не может? А почему это ты вдруг стал покрывать машину чехлом? Сколько лет она обходилась без чехла, и вдруг ты воспылал нежной заботой. Сколько у тебя там на счетчике? Маловато? И скоро будет совсем пусто! А тогда… — И Мак, подражая говорящим роботам, закричал: — Счастливчик номер 37! Вы израсходовали свой бюджет и поступаете в полное подчинение машине. Не пытайтесь уклониться, иначе мы прибегнем к болевым импульсам. Мы можем даже убить вас в случае необходимости. Итак, смир-р-но!

— Ты сошел с ума! — с негодованием вскричал Джек.

— Нет, я просто пьян. Но ты знаешь, что я говорю правду. Если не будет еще хуже — ведь нами просто могут управлять по радио.

И Джек поверил, что так может быть.

С этого дня в жизнь Джека вошел страх. Он судорожно всматривался в истертую газетную вырезку — мертвое запрокинутое лицо в космическом шлеме среди обломков телеуправляемой ракеты… И протягивал руку к машине, которая немедленно подавала ему стакан виски…

Однажды он застал Энн в слезах. Перед ней лежала раскрытая книжка, старинный французский роман. Он раздраженно отшвырнул книгу.

Энн подняла к нему мокрое от слез лицо.

— Джек, милый, давай уедем куда-нибудь! Я не могу больше. Мне страшно здесь.

— Не говори глупостей, девочка, — сказал Джек. — Я не могу уехать. Ты же знаешь, что у меня договор с компанией.

— Джек, ты скажешь, что я глупая, но я верю этой книге. — Энн подняла томик. — Здесь сказано про тебя, про всех нас. Ты, наверно, не читал ее. Она написана давно, но она про вас и про эту проклятую машину.

— Ты что-то путаешь, дорогая, — сказал Джек. — Как она называется? «Шагреневая кожа»?

— Да, милый. И ты прочти ее. Тогда ты поймешь, что я права и надо бежать отсюда.

Джек прочитал, роман. Он не мог не признать, что нашел в книге много общего со своей судьбой. Конец он читал почти с ужасом.