Как только стало известно о решении Мельникова и Белопольского направить "фаэтонец" к Церере, волнение и тревога охватили всех работников звездоплавания.

А вслед за первым пришло второе известие - "фаэтонец" увеличил скорость до ста двадцати километров в секунду.

Всем было ясно, что возлагать такие большие надежды на фаэтонскую технику, совершенно неизвестную, считать ее беспредельно мощной, нет никаких оснований. И грозную опасность, нависшую над тремя людьми, увидели все.

Напрашивался вопрос: как могло случиться, что Мельников и Белопольский не подумали об этом решающем обстоятельстве? Как могла забота о сохранении "фаэтонца", понятная сама по себе, до такой степени ослепить их, лишить способности мыслить с элементарной логикой?

Вспомнились высказывания некоторых ученых, которые, еще в период подготовки к космическим рейсам, писали о влиянии космоса на психику человека.

Необычны условия межпланетного полета. Чужды условия вне Земли. Из поколения в поколение десятки и сотни тысяч лет человек жил на Земле. И глубоко вкоренилось в нем сознание ее постоянного присутствия. Трудно вырвать то, что врастало тысячелетиями. Легко ходить по Земле. Но, сделав шаг в просторы Вселенной, человек должен научиться "ходить" и там.

Земля тверда. Атмосфера плотна. Кругозор ограничен линией горизонта. Так было всегда. И вот исчезла тяжесть, кругом абсолютная пустота, и со всех сторон безграничный простор. Нужно время, чтобы привыкнуть к этому.

Законы жизни в пустоте еще не изучены людьми. А они иные, чем на Земле!

Только этим можно было объяснить странное и непонятное поведение Белопольского, строго логичный, математический ум которого был хорошо известен.

И Мельников, "железный звездоплаватель", как часто называли его в кругах людей, близких к космическим рейсам, очевидно также подпал под влияние космоса.

Нельзя так долго находиться вне Земли! - таков был закономерный вывод.

– За последние годы, - сказал по этому поводу известный ученый профессор Коллинз, - человек одерживал над космосом одну победу за другой. И он успел привыкнуть к ним. Это опасно. Легко забыть, что Вселенная далеко не покорена. С космосом надо обращаться очень осторожно, иначе он еще не раз покажет свои зубы.

В этом высказывании была немалая доля правды.

"Головокружение от успехов" - не пустая фраза. Оно коварно и подкрадывается к человеку незаметно для него.

Экипаж "СССР-КС3" триумфально прошел свой путь. Звездоплаватели посетили Арсену, справились с враждебной им природой Венеры. И даже кольцевой корабль фаэтонцев, создание другого мира, оказался подвластен им. Трудно не поддаться сознанию своего могущества! А отсюда ошибки!

В тот же день, когда астрономы, наблюдавшие за "фаэтонцем", известили Камова о том, что Белопольский увеличил скорость своего корабля, состоялось экстренное заседание ученого совета Космического института.

С коротким сообщением выступил Камов.

– Все, что нам теперь известно о фаэтонцах, - сказал он, - заставляет думать, что они в свое время отправились в космический рейс, не подозревая о близкой гибели своей планеты. Их целью были: Марс, Земля и Венера. Предположим, что и Меркурий. Они должны были рассчитать необходимый запас горючего для двигателей, исходя из этого маршрута. Пять стартов и пять посадок. Какими бы источниками энергии они ни располагали, нельзя себе представить, что на таком, сравнительно небольшом по объему корабле удалось сосредоточить еще большее количество потенциальной энергии. Формула Циолковского неопровержима. И в своих прогнозах я вынужден исходить из нее. Известно, что фаэтонцы посетили Марс, Землю и Венеру. Кроме того, они приземлялись на Арсене и возвращались к орбите Фаэтона. Это много для одного рейса. Наша техника еще не может осуществить такой рейс. Теперь вспомним другой факт. Фаэтонцы навсегда остались на Венере. Но ведь совершенно ясно, что наша Земля была более удобна для них по климатическим условиям. Однако они не перелетели на нее. Почему? Да именно потому, что запасы горючего были израсходованы. Они знали, что не могут стартовать с Венеры и опуститься на Земле. Это более чем вероятно, это очевидно. Что же произошло потом? Мельников и Второв улетели с Венеры. Они производили частые маневры, истратив на это не так много энергии, сколько потребовалось бы для посадки на Землю, но все же очень и очень много. А затем Белопольский заставил корабль лететь с ускорением больше часу. Я даже удивлен, что им это удалось. Можно ли утверждать, что после всего этого на фаэтонском корабле не кончается горючее? Все основания думать, что оно подходит к концу, если уже не кончилось. Мы рекомендовали Мельникову направить "фаэтонца" к Луне именно потому, что если бы корабль не смог улететь с нее, то остался бы там, где мы могли легко разобрать его и по частям доставить на Землю. Теперь ясно - следовало не рекомендовать, а приказывать. Но перейдем к фактам. А они говорят, что, помимо корабля фаэтонцев, на карте судьба трех человек. Я ставлю перед советом два вопроса. Можно ли надеяться, что Белопольскому удастся благополучно совершить намеченный рейс? А если нет, то что предпринять для спасения людей?

На первый вопрос последовал единогласный ответ: "Нет, рассчитывать на запасы "фаэтонца" нельзя!"

– Тогда что делать? - спросил председатель.

Поднялся один из руководящих работников Космического института - инженер Семенов.

– "СССР-КС3" вернется на Землю через двенадцать суток, - сказал он. - Надо немедленно подготовить его к рейсу на Цереру. Если мы увидим, что "фаэтонец" не улетает с нее, стартовать.

– Это значит потерять целый месяц.

– А что мы еще можем сделать? "СССР-КСЗ-бис" на капитальном ремонте. Других кораблей, способных на столь длительный рейс, у нас нет.

– А если "фаэтонец" не сможет опуститься на Цереру и упадет на нее? - спросил Волошин. - Как ни мал этот астероид, сила тяжести на нем вполне достаточна, чтобы корабль разбился. Но люди могут уцелеть. Смогут ли они ждать три месяца?

– Не смогут и одного. Достигнуть Цереры меньше чем за семьдесят два дня невозможно.

Снова поднялся Камов:

– Товарищи! Мною получена радиограмма от Уильяма Дженкинса. Он может вылететь немедленно, на новом звездолете, построенном в Англии. Этот корабль готов к старту, так как они собирались послать его на Венеру. Дженкинс заявляет, что он и его экипаж отдают себя в распоряжение нашего института. "Принц Уэльский" может начать полет в любую минуту.

– Но его скорость, насколько мне известно, пятьдесят километров в секунду, - сказал Волошин. - В случае аварии с "фаэтонцем" этого мало.

– Послушайте, что он пишет. - Камов достал бланк: - "Я и мои товарищи предлагаем ускорение в тридцать пять метров в секунду за секунду. Это позволит достигнуть скорости в восемьдесят четыре километра. Расстояние до Цереры будет покрыто за одну тысячу часов". Не вам объяснять, на что хотят пойти англичане для спасения наших товарищей. "Принц Уэльский" мощный корабль. В некоторых отношениях он превосходит "СССР-КС3". Мы должны быть благодарны англичанам, так как "СССР-КС4" еще не вышел из цехов завода. Но вправе ли мы принимать жертву, на которую они хотят пойти? Сорок минут такого ускорения опасно для здоровья.

– Вопрос, - сказал Волошин, - допускает только одно решение. Отказываться от предложения Дженкинса нельзя. Я предлагаю связаться с ним и указать на опасность, которую он, возможно, недооценивает. А дальше… их дело!

…Вот как случилось, что погибающие на Церере звездоплаватели были спасены неожиданным появлением звездолета "Принц Уэльский".

Уильям Дженкинс и семь его товарищей без колебаний пошли на этот подвиг. И не опоздали!

Звездоплавание, почти с момента своего возникновения на Земле, вышло из узконациональных границ, стало делом всего человечества, делом интернационально-коллективным. А хорошо известно, как велика сила коллектива.

Англичане могли справедливо гордиться своими героями, но разве не сделали бы то же самое их товарищи из других стран? Когда люди преданы одному делу, для них нет разницы, кто попал в беду, - свой или чужой.

Роальд Амундсен погиб, стремясь на помощь своему личному врагу - итальянцу Нобиле. Оба были полярными исследователями. И не осталось места для личного или национального. Они делали одно дело! Звездоплаватели пришли на помощь другим звездоплавателям!

Уильям Дженкинс, англичанин, спас Константина Белопольского - русского. А если бы случилось наоборот?.. Перед лицом космоса люди всех стран - одна семья! И самый характер их работы выбросил из сознания звездоплавателей весь мусор национальных различий.

Цель - космос!

Родина - Земля!

Перекрещивающиеся лучи прожекторов, со всех сторон направленные на поле ракетодрома, превратили ночь в день. Четыре длинных луча, устремленных вверх четырьмя светлыми колоннами, показывали приближавшемуся кораблю место посадки.

Как всегда при финише звездолетов, ограда украшена бесчисленными флагами.

Вереницы автомобилей вытянулись на улицах Камовска. И, несмотря на позднее время, толпы людей окружили поле.

Но на здании вокзала огромные полотнища национальных знамен Англии и СССР приспущены. В молчании ожидают "Принца Уэльского" представители всех народов Земли.

На крыше вокзала собрались звездоплаватели всех стран. Они съехались в Москву, чтобы встретить того, кто долгие годы был гордостью их дружной семьи, человека, имя которого олицетворяло собой все завоевания человеческого разума над силами космоса.

Он возвращался из последнего рейса.

Навсегда!

Экипаж "СССР-КСЗ" неподвижно застыл в почетном карауле у портрета, обвитого крепом.

Тайное желание Константина Евгеньевича Белопольского исполнилось. Звездолет нес к Земле его тело.

Недалеко от родины, на борту английского космического корабля остановилось сердце второго "звездного капитана" Земли.

Он умер внезапно, у телескопа, на своем посту. И стальное сердце может не выдержать непрерывных ударов.

Он совершал ошибки! Кто из людей не совершает их? Но теперь, когда его больше не было, все забыли о них. В тот час, когда послушный твердой руке Уильяма Дженкинса звездолет приближался к Москве, дрогнули и опустились национальные флаги во всех столицах мира.

Все было прощено и забыто! Земля отдавала дань уважения и благодарности.

Траурные звуки оркестров не слышны в могучем реве двигателей. В вихрях бурного пламени опускается на землю исполинская ракета.

Убраны "лапы", и сразу наступает тишина.

Словно вырвавшись на свободу, высоко кверху, над полем, взлетают медные голоса труб. И чудится людям, что не о смерти возвещают они, а о торжествующей жизни.

Сотрясают воздух залпы салюта.

Космический вездеход со снятой крышей устремляется к звездолету. На нем будет доставлен стальной гроб с телом звездоплавателя.

Этот гроб был сделан в пути, в межпланетном пространстве, из запасных частей, любящими руками товарищей.

Еще двое погибли во время рейса "СССР-КСЗ" на Венеру. Их тела далеко отсюда. Но придет время, и они будут встречены с теми же почестями, с тем же уважением и благодарностью.

Человечество не забывает тех, кто отдал за него жизнь. Они бессмертны!

Уже трудятся в своих мастерских знаменитые скульпторы и архитекторы, создавая достойный памятник трем погибшим. На вечные времена встанет он здесь, на этом поле. И трое друзей металлическими глазами будут провожать и встречать своих товарищей, неутомимо продолжающих начатое ими дело.

Странные бывают случайности.

Уильям Дженкинс, посоветовавшись с Белопольским, решил снять с "фаэтонца" все оборудование, какое только удастся хотя бы частично разобрать. Опасаться повредить механизмы и аппараты, не приходилось, они все равно обречены были навсегда остаться на Церере. А наука Земли могла и по отдельным деталям узнать многое.

Но "фаэтонец" воспротивился этому намерению. Закрывшаяся за тремя людьми дверь центра не желала больше открываться. Не помогли все попытки нажима на квадратные выступы, не достигли цели и "приказы" Второва. Доступ внутрь кольцевого звездолета был отрезан глухой стеной.

Ни острое пламя автогена, ни термит не справились с твердостью желто-серого металла, который не смогли пробить мчавшиеся с космической скоростью метеориты.

Все было напрасно!

Тайна "фаэтонца" оставалась на Церере нетронутой и загадочной, как прежде.

– Хорошо, что мы не выходили из корабля до прилета "Принца Уэльского", - заметил Второв.

Автоматы дверей сработали в последний раз. Звездолет "умер". И вернувшийся на Землю корабль не доставил ничего, что могло бы пролить свет на тысячелетнюю тайну.

Вся надежда была теперь только на Арсену. На ней в круглой котловине под гранитными фигурами, изображавшими тела простой кубической системы, были спрятаны какие-то ящики. Их предстояло достать и привезти на Землю. Никто не сомневался, что в них находятся материалы, могущие перевернуть всю технику и пролить наконец свет на причину гибели пятой планеты.

Неужели экипаж кольцевого звездолета, найденного на Венере, было все, что осталось от населения Фаэтона? Куда делись другие фаэтонцы? При исключительно высоком развитии науки могли ли люди не знать о грозящей им гибели? И не принять мер к спасению? Вряд ли это могло быть так.

На Арсену! - таково было единодушное требование мировой общественности.

– На Арсену! - говорили звездоплаватели, готовые вылететь когда угодно.

Но техника Земли была не в силах выполнить это всеобщее желание.

Арсена ушла далеко. Обогнув Солнце, она все дальше и дальше удалялась от Земли. Апогей ее орбиты находился за орбитой Юпитера. Только через год астероид достигнет этой точки и направится обратно к Солнцу. И только тогда можно будет вылететь ему навстречу.

Приходилось ждать почти два года.

Горячие головы предлагали всевозможные проекты доставки на Землю брошенного на Церере корабля фаэтонцев. Но если бы и было возможно "отбуксировать" двухсотметровое кольцо, все равно надо было бы ждать, и ждать долго. Церера намного разошлась с Землей.

Так грандиозны масштабы Вселенной, что даже внутри Солнечной системы, "у себя дома", человек не всегда может лететь куда хочет. Расстояние, побежденное на поверхности Земли, - непреодолимая преграда на пути звездоплавателей. Пока непреодолимая. Только тогда, когда техника овладеет субсветовыми скоростями, рухнет эта преграда.

Экспедиция Белопольского открыла не только фаэтонцев. Были еще и венериане. Загадки сестры Земли тоже настоятельно требовали разрешения.

Предстояла большая и трудная работа. Звездоплаватели деятельно готовились к ней.

Англичане построили свой звездолет для полета на Венеру. Но, вместо Венеры, он летал на Цереру. Теперь приходилось ждать: и Венера ушла вперед. Штурм космоса временно приостановился.

Борис Николаевич Мельников сразу после похорон Белопольского попросил шестимесячный отпуск и вместе с женой уехал из Москвы.

В небольшом, тихом городке Украины он засел за книгу о полете "СССР-КС3".

Никто не сказал ему ни одного слова упрека, но он был уверен, что никогда больше не доверят ему космический корабль. Разве не по его вине "фаэтонец" находится на Церере, потерян для науки, - если и не навсегда, то надолго. А смерть Константина Евгеньевича? Разве не то же роковое решение послужило косвенной причиной?

Мельников глубоко раскаивался, что не выполнил своего долга и не посоветовался с Камовым. Почему он этого не сделал. Только потому, что Белопольский сказал: "Решай сам". А само решение послать "фаэтонца" на Цереру здесь, на Земле, казалось ему верхом нелепости.

Какой же он "звездный капитан", если может принимать такие ошибочные решения?

Просторы Вселенной по-прежнему влекли его к себе. Он знал, что никакая деятельность на Земле не заменит ему космоса с его тайнами, которые надо брать силой. Не заменит пленительной борьбы с природой в самой трудной для человека области.

И постепенно созрело решение.

Он написал письмо Камову. В нем, как о величайшей милости, он просил разрешить ему принять участие в ближайшей экспедиции рядовым участником. "Я не забыл своей прежней специальности, - писал он. - Прошу доверить мне киносъемку. Я знаю, что недостоин быть звездоплавателем, но обещаю приложить все силы, чтобы снова стать им".

Никакого ответа он не получил.

– Когда мы вернемся в Москву, - сказал он жене, - я подам заявление и навсегда уйду из Космического института. Вернусь к журналистике.

Ольга только улыбнулась и ничего не сказала. Мельников подумал, что и она потеряла веру в него.

Он бросил писать свою книгу. Тоска овладевала им все с большей силой. В газетах он читал о подготовке большой экспедиции, из двух кораблей, на Венеру и остро завидовал своим бывшим товарищам.

Бывшим!.. Он был убежден, что они говорят о нем - "бывший".

Ольга внимательно наблюдала за мужем. Выполняя указания отца, она не утешала и не обнадеживала его. Камов прописал ему "моральный карантин". И она аккуратно писала отцу, сообщая обо всем, что делал и говорил Мельников.

Отпуск подходил к концу.

И вдруг пришло письмо со штампом Космического института.

– Вероятно, они предупреждают мое намерение, - сказал Мельников, вертя в руках конверт. - Здесь уведомление об увольнении.

– Чем гадать, - ответила Ольга, - не проще ли прочитать?

Первые же строчки заставили Мельникова вскочить со стула.

– Не может быть! - прошептал он.

– Так сказал один человек, - засмеялась Ольга, - увидя в зоопарке жирафа.

Мельников недоуменно посмотрел на нее.

Разве ты знаешь, что здесь написано? - спросил он.

Знаю, - продолжая радостно смеяться, ответила Ольга. - Читай!

– Это нехорошо с твоей стороны. Почему ты молчала?

– Так приказал твой учитель, а мой отец. Спроси у него. Я не знаю его соображений.

Впервые за шесть месяцев Мельников улыбнулся:

– Сергей Александрович как всегда прав. Его лекарство достигло цели.

И он прочел вслух:

"Прилагая при этом копию приказа по Космическому институту Академии наук СССР о назначении Вас начальником англо-русской экспедиции на планету Венеру, выражаем Вам нашу радость и удовлетворение этим назначением, отвечающим всеобщему желанию. Мы гордимся, что в трудной и ответственной работе нами будете руководить Вы, испытанный капитан и самый опытный звездоплаватель. Ждем Вас!

От имени экипажа звездолета "СССР-КС4" - Пайчадзе.

От имени экипажа звездолета "Принц Уэльский" - Дженкинс".

А внизу от руки было написано:

"Поздравляю! Радуюсь и горжусь тобой. Сергей Камов".

И снова в необъятных просторах серебристыми точками сверкали в лучах Солнца металлические тела звездолетов. Снова разум и воля человека вступали в борьбу с космосом. Пока только в пределах Солнечной системы!

Но близко было время, когда само Солнце превратится для экипажа корабля в небольшую звезду. Откроются человеку просторы Большой Вселенной.

Мала наша Земля! Мало еще видно сквозь плотную завесу ее атмосферы! И человеку стало тесно на ней! Слабы физические силы людей! Но их могучему Разуму доступно все!

А наука и техника заменяют то, в чем отказала природа!

Одно за другим невозможное становится обыденным. Природа сдает одну позицию за другой.

Наступление Разума продолжается! И будет продолжаться, пока существует Разум. А он вечен!