Когда Кдм входил в камеру, он был не только внешне, но и внутренне совершенно спокоен. Приподнятость настроения ничего общего не имела с тревогой, беспокойством, неуверенностью или с тем, что принято называть волнением. Лучше всего это состояние можно было охарактеризовать словом «любопытство»: «Что нас ждет?» Ким безгранично верил в правильность своих расчетов, был непоколебимо убежден, что через несколько мгновений они окажутся на планете пришельцев. Что же они увидят на ней? Как их встретят?

Все, что Ким знал о людях неизвестной планеты, было почерпнуто им из рукописи Даира. Другого источника не было, монгольское предание только упоминало о пришельцах, не приводя никаких подробностей.

А что можно было узнать из этой рукописи? Только то, что пришельцы, по-видимому, высококультурные, гуманные и обладающие большими знаниями люди. Даже о их внешности нельзя было составить отчетливого представления. Очень светлая кожа, глаза не совсем такие, как у людей Земли, и… больше ничего.

Машины пространства – времени сами по себе свидетельствовали о том, что родина пришельцев в то время, когда они ее покинули, находилась на уровне развития, примерно равном развитию на современной Земле. Но с тех пор прошло двенадцать тысячелетий!

Сто двадцать земных веков!

За такой срок должно было измениться решительно все. Если продолжительность жизни человека этой планеты такая же, как на Земле, то за это время сменилось около пятисот поколений. Не только наука и техника, но и сами люди стали другими.

Какими же?..

И нашлись скептики, которые предостерегали Кима. По их мнению, он мог встретить на планете пришельцев не друзей, а врагов. Прогресс цивилизации мог смениться регрессом. Нельзя судить другое человечество земными мерками.

Ким не верил таким предостережениям. Он был вполне убежден в обратном. И его точку зрения разделяли все, от кого зависело – состоится задуманная экспедиция или не состоится.

– Допустим, что скептики правы, – говорил Ким. – Допустим, что там отнесутся к нам враждебно. Тогда мы вернемся назад, и только.

Дискуссия не возникла.

А Света безгранично верила Киму, – верила настолько, что так же, как он, не испытывала не только страха, но даже и легкого беспокойства.

Когда три дня назад окончательно было принято решение дать Киму спутницу, Света сказала:

– Я готова!

Сказала так, что Ким, не думавший о такой возможности, даже мысли не допускавший, что спутницей может стать его жена, задумался, прежде чем ответить.

– Ты что, уже заявила о своем желании? – спросил он.

– Конечно!

– Так!

Но Ким колебался недолго. Во всех отношениях Света как нельзя более подходила к роли его товарища в чужом мире. Она была средней женщиной, достаточно красивой и достаточно «ученой». Небольшое внешнее сходство между ними, часто встречающееся у супругов, в данном случае могло оказаться полезным. Ведь на планете пришельцев впервые увидят людей Земли!

И Ким выбрал Свету.

Нечего и говорить, что такой оборот доставил ему большое удовольствие.

Цилиндр – машина пространства – времени (потому что из предосторожности в ней поместили и эту установку) – был целиком сделан из земных материалов. Все приборы и автоматы имели земное происхождение, но были сконструированы по чертежам пришельцев, расшифрованным Кимом. Это была точная копия цилиндров, стоявших в двух местах на Земле.

Третий цилиндр находился неведомо где, и именно в нем Киму и Свете предстояло оказаться в конце пути. Они знали, что этот переход произойдет незаметно и неощутимо для них.

И они знали также, что, пройдя через нулевое пространство, их тела «вывернутся наизнанку», что все органы примут зеркальное положение и то, что находилось слева, окажется справа и наоборот.

Но и это, никогда не испытанное человеком, состояние, не тревожило Кима. Прошло достаточно времени, и было уже твердо установлено: оранг – единственное на Земле существо «зеркального» типа – чувствует себя совершенно нормально. Наука пришла к выводу, что проникновение в нулевое измерение безвредно для живых организмов.

Дверь закрылась…

Указатели приборов светились призрачным голубоватым светом, достаточным для того, чтобы их найти на стене, но не освещали камеру, тонувшую в темноте. Ким не взял с собой карманного фонарика, считая недопустимым источник даже слабой, но посторонней энергии.

Почти ощупью он нашел кнопку, приводившую в действие машину пространства и, ни секунды не колеблясь, нажал на нее. И сразу же лег на ближайшее ложе, соседнее с тем, на котором уже лежала Света.

Он знал, что работа машины начнется через несколько секунд, и они показались ему очень длинными.

Чего он ждал? Какого ощущения, свидетельствующего о том, что их тела покинули привычный мир, оказались вне времени и пространства, в чем-то неизвестном и неосознаваемом разумом?

Ким ничего не ждал!

Решившись на опыт, он выключил из сознания все мысли о последствиях. С закрытыми глазами, он лежал ничего не ожидая, готовый ко всему.

А Света была спокойна до момента, когда закрылась дверь. Но стоило ей в полной темноте нащупать ложе и лечь, как сильнейшее волнение лишило ее способности о чем-либо думать.

Ученые, работавшие в области теории нулевых измерений, считали, что переход из обычного мира в нулевой вреден, но не могли точно сформулировать, в чем именно заключается этот вред. После опыта с животным стало ясно, что физического вреда нет. Но как обстояло дело с психикой? Этого никто не мог знать. Животное осталось нормальным. Но между психикой животного и человека огромная разница.

Ким не опасался за свою и Светы нервную систему. Он считал ее достаточно крепкой для любого испытания.

И был спокоен.

Гораздо более спокоен, чем те, кто остались за дверью цилиндра и в этот самый момент, в напряженном ожидании, не спускали глаз с контрольных приборов.

И никто, ни сам Ким, ни его четыре товарища по работе над конструкцией цилиндра, ни присутствующие ученые, – никто не подозревал, что допущена роковая ошибка, что Ким и Света, которым остались считанные секунды пребывания в этом мире, подвергаются неотвратимой и грозной опасности, что, в сущности, они уже погибли.

Человек не может знать все!

Единственное, что могло спасти Кима и Свету, единственное, что обеспечивало успех опыта, осталось за дверью. Это единственное находилось тут же, на глазах у всех провожающих, но они не знали всех назначений удивительного аппарата.

Черный шар был рядом. Ничего не могло быть проще, чем поместить его в цилиндре.

Никому это не пришло в голову…

Они бежали, проклиная стечение обстоятельств, в силу которых в этом старинном здании не было ни одного лифта.

Здание было очень старинным. Его сохраняли потому, что в нижнем подземном этаже находилась машина пространства – времени предков. В то время не сочли нужным сделать механическое сообщение между этажами, а последующие поколения просто не думали об этом: в здании никогда никто не жил.

Спиральная лестница, с почти неразличимыми глазом ступенями, была для них непривычна и неудобна. И как они ни спешили, но, ступив на эту лестницу, замедлили шаг.

Долгожданный сигнал прозвучал совсем недавно. И только благодаря тому, что все, кто был заранее намечен для первой встречи с далекими предками, жили рядом с этим домом, они успели явиться так быстро.

Торопиться заставляло сильнейшее волнение.

В баснословной древности ушли четверо ученых на другую планету, бесчисленные поколения считали их погибшими. Но они были живы, воспользовавшись машиной времени, бывшей в их распоряжении и не испортившейся, как машина пространства. И они подали о себе весть, внезапно и совершенно неожиданно. Возникла связь, к огорчению всей планеты односторонняя. Четырем предкам было послано сообщение. Получив его, они должны были вернуться на родину.

Но они не вернулись!

Прошло время, и снова появился сигнал готовности принять связь.

Что там случилось?

Считалось наиболее вероятным, что связь не возникла, что сообщение не было принято. Ведь старинная установка не давала возможности определить – дошла передача или нет.

Сообщение было повторено. Снова тревожное ожидание, и снова четверо предков не вернулись на родину.

Явилась догадка, что схема установки пространства, изготовленная сейчас, непонятна тем, кто жил тогда.

Другого объяснения не могло быть. Письменное сообщение было передано на древнем языке и не могло остаться непонятым.

Большого труда стоило вернуться мыслью в далекое прошлое и составить другие схемы, понятные тем, кто жил в этом прошлом и мыслил категориями того времени.

И вот – успех!

Наблюдающий автомат сообщил, что машина пространства заработала, а это могло означать только одно – четверо вернулись на родину!

Не могло быть человека, которого не потрясло бы сознание, что через короткое время он увидит, лицом к лицу, тех, кто остался в памяти человечества олицетворением мужества и самоотверженности, чьи имена становились известными с детства, кто был живой легендой, как и вся их эпоха великого преобразования жизни.

Население планеты еще не знало о великом событии, знали только те, кто специально ждал этого момента. И они устремились в подземный зал исторического здания на встречу с людьми, жившими так давно, что ничего не осталось от их времени, даже языка, на котором они говорили.

Люди, назначенные для первой встречи, были подготовлены к ней. В основном это были медики. Вернувшихся надо было немедленно очистить от бактерий и микробов чужой планеты. Кроме того, говорить мысленными образами могли только те, кто в процессе изучения возможностей человеческого мозга соприкоснулся с этим вопросом, то есть опять-таки медики или биологи. Вести разговор с вернувшимися предками можно было только так, потому что их языка никто не знал настолько, чтобы быть понятым.

Они спешили как могли, не подозревая, что не предки привели в действие машину пространства, что их ждет встреча с людьми иного мира, которым их помощь нужна в гораздо большей степени, чем могла бы быть нужна тем, кого они ожидали увидеть.

Люди этой эпохи не раз встречались с обитателями других планет, для них не было ничего нового в такой встрече, но если бы они знали, кто находится в камере и что произошло с этими людьми, то торопились бы еще больше.

Жизнь пока еще неизвестных хозяевам планеты гостей висела на волоске. Но к двери камеры спешили как раз те, кто был нужен, кто находился во всеоружии для оказания быстрой и действенной помощи в любом случае…

Тот, кто после получения первого сигнала принял на себя руководство операцией связи с четырьмя предками, ожидал прибывших в круглом металлическом зале, где стояла машина.

– Они почему-то не отворяют дверь, – сказал он, не тратя времени на приветствия. – Это меня очень тревожит.

– Почему же ты сам не открыл ее?

– Я не врач. Я ждал вас. Там что-то неладно!

Он тут же повернулся и нажал на кнопку три раза.

Дверь открылась, но в камере было темно, и они не видели, что там происходит.

Круглый зал освещался мягким рассеянным светом, силы которого было недостаточно, чтобы рассмотреть внутренность камеры, где должен был быть свой свет.

Но света там не было!

Руководитель поднял голову. И тотчас же яркость освещения зала усилилась.

Трое перешагнули порог…

Перед ними лежали два существа, похожие на них самих, но с коричневато-розовой кожей лица и рук. На них была темная одежда незнакомого покроя, одинаковая у обоих. У того, кто лежал слева, на голове росли короткие черные волосы, у второго они были длинными и золотисто-желтыми.

Трое переглянулись.

Им стало ясно, что это люди с той планеты, где находились четверо предков. Ни с какой другой они не могли прийти в эту камеру.

Что же случилось с теми, кого они ожидали увидеть? Почему они не пришли сами? Какую весть принесли эти двое?..

Руководитель наклонился над человеком с короткими, черными волосами.

Почему оба гостя находятся без сознания так долго после остановки машины? Этого не должно быть!

Руководитель поднял голову и посмотрел на черный шар. По-прежнему шар не светился.

Да, только так! Все ясно! Там, откуда пришли эти двое, в той камере не было черного шара!

– Как можно скорее! – взволнованно сказал он. – Спасайте наших гостей. Им грозит быстрая смерть от нервного паралича! – И, чтобы не мешать врачам, вышел.

То, что он сказал, слышали все. И еще двое кинулись в камеру. Никто не спросил объяснений. Прозвучали самые страшные, самые грозные слова на планете:

Человеку грозит смерть!

Сознание возвращалось к ним медленно и постепенно. Обоим казалось, что они еще не покидали Землю, что путешествие в машине пространства – времени еще не началось. Они не помнили, как вошли в цилиндр и что там случилось с ними.

Но даже и тогда, когда сознание вернулось полностью, когда они вспомнили все, что предшествовало старту в неведомое, и поняли, что находятся не на Земле, а на планете пришельцев, – даже тогда пребывание в цилиндре осталось в их памяти «белым пятном».

И, как оказалось впоследствии, навсегда!

Первой окончательно очнулась Света.

Она поняла, что лежит на чем-то очень мягком и удобном, покрытая легким, почти невесомым одеялом. Неяркий, приятный для глаз, голубой свет заливал что-то огромное, не имевшее очертаний, окружающее ее со всех сторон, казавшееся бесконечным. Ей почудилось, что она лежит в пустоте, висит без опоры в голубом просторе земного неба.

– Где же я? – произнесла она вслух.

Ее руки, лежавшие поверх одеяла, ощущали необычайную мягкость, точно оно было изготовлено из тончайшего пуха. Никогда раньше ей не приходилось встречать такого материала. Ее пальцы сжались, и вдруг… Света ясно ощутила, как они дотронулись до ее обнаженной ноги. Кожа коснулась кожи, сомневаться в этом было невозможно.

Изумленная, она попыталась поднять голову, но не смогла этого сделать.

Тогда она повторила движение пальцев и снова ощутила прикосновение к телу, находившемуся под одеялом.

Нет, это не Земля! Она на планете пришельцев!

Они с Кимом достигли цели! Но где же цилиндр, в котором они прибыли сюда? Когда и как они из него вышли? Почему она, Света, очутилась в совершенно незнакомом и ни на что не похожем месте? Почему она лежит? Где Ким?..

Света чувствовала огромную слабость. Три слова, только что произнесенные ею, прозвучали так тихо, что она сама сомневалась, были ли они произнесены на самом деле или только промелькнули в ее мозгу.

Что же случилось с нею? Почему она лежит одна?..

В окружающем ее голубом пространстве не на чем было остановить взгляд. Света закрыла глаза, решив терпеливо ждать дальнейших событий…

Она услышала очень тихие, мягкие, но отчетливые шаги. Кто-то шел!

Света с трудом повернула голову.

Первый, кого она увидела, был Ким. Он лежал рядом с ней на чем-то, формы чего нельзя было определить. Во всяком случае это было не то, что на Земле называлось постелью, диваном или вообще ложем. Его голова лежала на подушке, и это напомнило Свете родную Землю, – подушка имела вполне земной вид. Лицо Кима было спокойно, как у спящего, но показалось Свете очень бледным. Он был покрыт плотным на вид одеялом, очевидно таким же, как и на ней самой. Внешне ничто не указывало, что это покрывало обладает свойством проницаемости. А там, дальше, позади Кима, Света увидела приближающуюся фигуру, похожую на человека, но совершенно белую, точно призрак, созданный воображением больного.

Света чувствовала, что находится в полном сознании, ее мысли были отчетливы и ясны. Значит, это не галлюцинация, а реальное существо, из плоти и крови.

«Так вот какие они!» – подумала она, внезапно вспомнив описание пришельцев в рукописи Даира: «Они были белые, как чистейшее облако, а одежда их была голубая, как небо».

Но приближающаяся к ней фигура была в белой одежде, которую трудно было отличить от такого же белого лица. Света увидела устремленные на нее очень светлые глаза, по контрасту казавшиеся темными.

Очень широкий, массивный лоб, сильно заостренный подбородок, узкие губы…

Света вздрогнула.

Нет, она все время надеялась, что существа, которых они с Кимом так стремились увидеть, окажутся не такими уродливыми. И эта снежно-белая мертвая кожа!..

«Человек другой планеты! – тотчас же сказала она самой себе. – Почти наверное я кажусь ему таким же уродом, как он мне».

Она улыбнулась подходившему, глядя прямо в его глаза, ставшие вдруг совершенно круглыми.

«Как у совы», – мелькнула мысль.

Откуда пришел этот обитатель планеты? Света не видела не только двери, но и никаких стен. Она по-прежнему не видела вокруг себя ничего, кроме голубого света, производившего впечатление чего-то прозрачного, отдаленно напоминающего туманную дымку.

С удивлением, смешанным с тревогой, Света заметила, что нисколько не волнуется. А ведь то, что сейчас происходит, это и есть знаменательная встреча обитателей двух планет, тот самый «первый контакт», о котором она всегда думала с глубоким волнением.

Первый контакт! Первая встреча разумных существ, родившихся на разных планетах! Сколько книг написано о ней! Сколько мечты и фантазии посвящено ей! И в каких только обстоятельствах не происходила она на страницах бесчисленных произведений!

И вот она происходит сейчас, в эту минуту, в обстановке, которую трудно было предвидеть!

Гость лежит, видимо больной, а хозяин подходит к нему, как врач!

«Наверное, это и есть врач», – подумала Света.

Белый «призрак» приблизился вплотную. Теперь Света могла рассмотреть его подробнее.

И первое впечатление «уродства» как-то сразу исчезло, затуманилось сознанием удивительной гармонии лица и фигуры, гибкости и пластичности каждого движения, мягкости и красоты белоснежных рук. Смотревшие на нее глаза перестали быть круглыми, приняли удлиненную форму, светились лаской. Света заметила розоватый оттенок губ, на которых была улыбка, совсем земная…

«Нет, я ошиблась, она совсем не уродлива, а даже красива! Не нашей, не земной, а своей, неповторимой и незнакомой нам, красотой», – решила Света.

«Она!..»

Если бы в эту минуту Свету спросили, откуда взялось у нее такое убеждение, ответ не легко было бы найти. В облике, в движениях, в линиях лица и фигуры не разумом, а скорее инстинктом Света почувствовала, что перед ней женщина – разумное существо, могущее стать матерью другого разумного существа.

– Кто вы? – спросила Света, уверенная в том, что ее поймут. Ведь в рукописи Даира было сказано, что пришельцы свободно говорили с любым человеком на его языке.

Белое существо ничего не ответило. Оно наклонилось и мягко, осторожно взяло руку Светы, тонкими нежными пальцами сжав запястье, точно желая прощупать пульс.

Неожиданный привычный жест, здесь, в чуждой и пока непонятной обстановке, показался Свете немыслимым, диким!

Она непроизвольно отдернула руку. Но тотчас же протянула ее обратно.

И поняла, что встретила снова не руку врача, а руку друга!

Рукопожатия не получилось, только соприкосновение ладоней. Но и этот неполный жест наполнил сердце Светы волнением и ликованием. Она, Света, первая из людей Земли, обменялась с существом иного мира дружеским приветствием!

И, не выдержав наплыва чувств, забыв о своей слабости, женщина Земли стремительно обняла наклонившуюся над ней женщину неведомой планеты!

И… не получила ответа!..

А потом очнулся Ким, появились другие «пришельцы»…

На Земле всем казалось, что жители этой планеты говорят с помощью биотоков, что четверо пришельцев в Атлантиде, а затем в Древней Руси говорили с землянами обычным для себя способом. Оказалось не так. С Кимом и Светой мог говорить только один «пришелец», а остальные пользовались его «переводом». И та, первая, женщина-врач, которую увидела Света, не ответила потому, что не поняла и не могла ответить.

Несколько дней спустя Ким поинтересовался этим вопросом и получил такое объяснение:

– Было время, когда на нашей планете увлекались идеей замены звуковой речи мысленными импульсами. Постепенно развилась способность воспринимать мысли друг друга. Но это привело к прогрессирующему увеличению заболеваний мозга и психики. Были приняты меры к возвращению обычного способа обмена мыслями. Сделать это было нелегко. Пришлось даже прибегнуть к воздействию на мозг рождающихся. Теперь мы не умеем передавать и «слышать» чужие мысли. Кроме тех, кому это нужно по роду их деятельности, – в основном, врачей и космонавтов.

– Значит, вы врач?

– Да.

– И вы слышите все мои мысли?

– Нет, только те, которые вы хотите высказать вслух. Между мыслью «для себя» и мыслью, выраженной в словах, огромная разница в смысле вызываемых ими биотоков. Первые неизмеримо слабее и не воздействуют на чужой мозг.

Это было через несколько дней, а сейчас, в первый день встречи, разговор получался трудный и взаимно малопонятный. Собеседники словно нащупывали пути понимания друг друга. В мозгу Кима и Светы слова «переводчика» звучали как будто ясно, но смысл фраз часто ускользал, получались «провалы».

Ким вскоре понял, почему это происходит. Причина заключалась в различном уровне мышления, вернее в том, что «пришельцы» не совсем так, как люди Земли, воспринимали и отображали словами окружающий мир.

«Да, – думал он. – Свободная беседа с ними – дело будущего. Понадобится время, и немалое».

Уходя с Земли, они обещали вернуться через неделю.

Хватит ли времени?..

Очнувшись от беспамятства, они оба пришли в нормальное состояние удивительно быстро. Уже через час после того, как очнулся Ким, хозяева разрешили им встать с постелей. От слабости, сковывающей движения, не осталось и следа.

Они давно заметили, что лежали под странными одеялами совершенно обнаженными. Женщина-врач принесла их одежду, белье и обувь, от которых исходил едва заметный незнакомый запах.

«Переводчик» бесстрастно (все, что он «говорил», звучало в их мозгу монотонно и оттого казалось равнодушно-бесстрастным) объяснил:

– Вас самих и вашу одежду нужно было очистить от микроорганизмов вашей планеты.

Ким пожал плечами.

– В этом не было никакой необходимости, – сказал он. – Неужели вы можете думать, что мы сами не подумали об этом? Стерилизация была проделана на нашей планете.

– Одевайтесь! – предложил «переводчик», не реагируя на слова Кима.

– Попроси их хотя бы отвернуться, – сказала Света.

– Не глупи! – ответил Ким. – Раз они не уходят, значит на их планете другие понятия.

Он решительно откинул одеяло и начал быстро одеваться.

Света медлила. Она понимала справедливость слов мужа, но не могла побороть смущения. Так сразу отказаться от привычных представлений было нелегко. Она испытывала чувство стыда при мысли, что эти люди, пока она была без сознания, раздели ее и рассматривали с вполне понятные интересом. Они должны были так поступить, и в конце концов именно с этой целью, ее, Свету, и отправили сюда, чтобы жители планеты могли ознакомиться со строением тела людей Земли.

Она была готова к этому испытанию, знала, что это неизбежно предстоит ей. И то, что это случилось, когда она ничего не сознавала, было даже лучше.

«Глупо!» – сказала она сама себе и уже без колебаний последовала примеру Кима.

И все же она почувствовала глубокое облегчение, заметив, что «пришельцы» не смотрят на нее. Они тихо говорили друг с другом, не обращая внимания ни на нее, ни на Кима.

Было ли это действительным отсутствием интереса или проявлением чуткой деликатности, случайностью или результатом ее слов, которые понял «переводчик»?..

Одевшись и уже стоя, осмотрев помещение, они сразу поняли, где находятся.

Бесконечно голубой простор, так сильно поразивший Свету, а за ней и Кима, оказался просто небом, видным сквозь прозрачные стены и потолок, прозрачные до такой степени, что их самих почти невозможно было увидеть. Далеко внизу, во все стороны, до самого горизонта, раскинулся исполинский город, ничего общего не имевший с земными городами. Но они сразу поняли, что это именно город, а не что-нибудь другое, неизвестное им. Хоть и невозможно было рассмотреть подробности с такой высоты, ясно видны были линии улиц с крохотными точками движущихся по ним машин. Общее впечатление было таково, что как дома, так и сами улицы сделаны из стекла.

– Видимо, это госпиталь, – сказал Ким, имея в виду здание, в котором они находились.

– Да, – сказал «переводчик».

Стало ясно, что «палата» находится на самом верхнем этаже чудовищно высокого здания. Именно потому, лежа, они не увидели ничего, кроме неба, которое по цвету казалось точной копией земного. Но потом, когда они вышли из госпиталя, они поняли, что и это впечатление обмануло их. Небо планеты оказалось не голубым, а почти синим, и на нем сияло не бледно-желтое, как на Земле, солнце, а оранжевое. Видимо, абсолютная прозрачность потолка и стен палаты была кажущейся, они как-то смягчали наружные краски.

– Вы не голодны? – спросил «переводчик».

– Пока нет! – ответил Ким, с любопытством и легкой тревогой подумав о том, чем и как их будут кормить на этой планете.

– Я думаю, что их пища окажется безвредной для нас, – сказала Света, словно поняв его мысли.

– Это вне сомнений.

– Я вас понял, – несколько неожиданно скачал «пришелец». – И ваше беспокойство понятно. Но у нас большой опыт общения с обитателями других планет. Мы привыкли кормить своих гостей с других планет, – прибавил он.

Ким и Света переглянулись. Длинная фраза (первая, какую они здесь услышали) была воспринята их мозгом с трудом и не полностью. Но они уловили ее общий смысл. И сразу поняли колоссальное значение этой фразы, ее неисчислимые последствия.

Первый контакт оборачивался для Земли контактами!

Отправляясь в свой рискованный путь, оба испытывали немалую гордость при мысли, что именно они выбраны человечеством для великой миссии – установить связь с иным человечеством. Первым и единственным, как думали на Земле. И вот оказалось, что ими открыта дверь не только на другую планету, а на целый ряд других планет! Ведь «пришелец» сказал, что они имеют опыт общения с обитателями! Ошибиться было нельзя, это слово было «произнесено» во множественном числе!

– Что вас взволновало? – с очевидной заботливостью спросил «пришелец».

«Почему волнение?» – прозвучало для Кима и Светы.

Вопрос свидетельствовал о большой наблюдательности. Даже Света, обладавшая большей чуткостью, чем Ким, не заметила на лице своего мужа никакого волнения.

А оно было, и настолько сильное, что несколько секунд Ким молчал, не в силах ответить.

– Мы волнуемся потому, – ответила Света, – что наша планета еще не имела связей ни с одной планетой Галактики. Мы думали, что ваша планета пока единственная.

Видимо, этот ответ произвел сильное впечатление на «пришельцев», потому что, выслушав перевод, они оживленно и, очевидно, взволнованно заговорили между собой.

Ким и Света с удивлением прислушивались к этой беседе. Их поразило, что в языке планеты совершенно не было гласных звуков, и в то же время слова и фразы звучали с непостижимой мягкостью и плавностью. Стало ясно, что голосовые связки «пришельцев» устроены иначе, чем у людей Земли. Ни один человек на Земле не смог бы воспроизвести эти звуки. И они оба одновременно подумали, что изучить язык друг друга ни «пришельцы», ни земляне не смогут никогда, что единственным средством общения останутся мысленные излучения. Разве что удастся сконструировать для разговора специальные машины.

– Плохо! – сказал Ким, и Света отлично поняла, что он имел в виду.

– Как называется ваша планета? – спросил «переводчик».

– Земля, – ответил Ким. – А как вы называете вашу?

Ответ («пришелец» произнес его, конечно, не мысленно, а вслух) прозвучал как набор согласных звуков. «ЖВН» – послышалось Киму и Свете. Средний звук был чуть растянут.

– Жван, – повторил Ким.

– Похоже, – улыбнулся «переводчик».

ПЛАНЕТЫ-СпСТРЫ

– Когда четверо пришельцев, – говорил Ким. – появились в Атлантиде, а затем в Древней Руси, им было гораздо легче разговаривать с людьми, чем окажется в наше время, когда они выйдут к нам.

– Почему? – удивилась Света.

– По нескольким причинам. Во-первых, люди того времени мыслили примитивно, и разговор с ними мог идти только о самых простых вещах. Во-вторых, и это самое главное, давно известно, что чем неразвитее мозг, тем легче воспринимает он мысленные импульсы, передаваемые с помощью биотоков. Мы ясно сознаем, что слова жвановцев звучат не в ушах, а непосредственно в мозгу. А тогда людям казалось, что пришельцы просто говорят на их языке. Это большая разница. Ты сама видела, как трудно прошла сегодняшняя беседа. А почему? Да потому, что нам пришлось говорить о таких вещах, которые являются вершиной науки и техники. А то и другое не может быть одинаковым на разных планетах. К тому же представители этих планет встретились впервые. Отсюда – полный провал!

– Не совсем все же, – возразила Света.

– Именно так! Что мы от них узнали? – Ким пожал плечами. – Ничего! И они также почти ничего не поняли. Плохо, очень плохо!

– Значит, ты думаешь, что полного взаимопонимания достигнуть не удастся?

– Что ты! Конечно, удастся. Но нужно время, а его у нас совсем мало. Мы не можем задерживаться, – это вызовет всеобщее волнение на Земле. И, чего доброго, кому-нибудь придет в голову отправиться к нам «на помощь».

– Что же тут плохого? Добро пожаловать!

Ким, в бессчетный раз пересекавший комнату из угла в угол, остановился, услышав эти слова.

– Света! – сказал он. – Я же тебе объяснял принцип работы машины пространства. Неужели ты так плохо меня поняла?

– Поняла, как все!

– Значит, все плохо поняли. Если мы задержимся, они не будут знать, когда мы отправимся в обратный путь, и могут войти в цилиндр там, на Земле, одновременно с нами.

– И тогда?..

– Погибнем и мы и они!

Ким снова зашагал из угла в угол.

– Очень не хочется возвращаться с пустыми руками, – сказал он. – Но, боюсь, придется. Хорошо еще, что на путь отсюда до Земли и обратно не надо затрачивать никакого времени.

Света засмеялась.

– Чему ты? – недоуменно спросил Ким.

– Так! Пришла в голову забавная мысль. Я подумала, что мы могли бы хоть сейчас вернуться на Землю, предупредить о задержке и сегодня же снова оказаться здесь. Словно мы и жвановцы живем не на разных планетах, а в соседних домах.

– Да, – рассеянно сказал Ким.

Было видно, что его мысли очень далеки от подобной темы.

Он подошел к «окну».

В сущности, никаких окон в помещении не было. Ким просто приблизился к одной из стен. Они были совершенно прозрачны, в противоположность потолку и полу, но Ким и Света уже знали, что это впечатление создается только изнутри. Снаружи заглянуть в комнату было нельзя. Кроме того, они знали, что им предоставлено помещение, расположенное в центральной части здания. Со всех сторон к их комнатам примыкали другие, но тем не менее каждая стена казалась наружной. Это была непрозрачность, а, видимо, какая-то сложная оптическая система.

Был вечер, первый вечер в чужом мире, который они встретили в полном сознании. Им уже рассказали, что они находятся на этой планете с труднопроизносимым и даже неприятным для земного слуха названием четвертый день. Трое суток, суток этой планеты (сколько получается по земному счету времени – было неизвестно), Ким и Света пролежали в «госпитале» в бессознательном состоянии.

Кима непреодолимо влекло к виду звездного неба. Узор созвездий, как и следовало ожидать, был совершенно непохож на звездное небо Земли. Один только Млечный Путь был тот же. Это доказывало, что планета жвановцев, так же как и Земля, находится где-то в окраинных областях Галактики и, по всей вероятности, в масштабах Вселенной, совсем близко к Солнечной системе. Ведь предки современных жвановцев двенадцать тысяч лет тому назад, а может быть и гораздо раньше, совершили обычный космический рейс, чтобы установить на Земле свои цилиндры пространства – времени. Не могли же они пролететь для этого через всю Галактику! Но где, в каком именно месте находится эта планета? В каком созвездии Земли расположено ее солнце – оранжевая звезда? Как называется она на земном языке, в звездных каталогах земных астрономов?

Кима раздражала невозможность получить ответ на эти вопросы. Он не мог найти на чужом небе даже свое родное солнце, не мог показать его жвановцам, как не мог получить и от них никаких сведений. Обе планеты, соприкоснувшиеся друг с другом разумом своих обитателей, продолжали оставаться для тех и других «загадочными незнакомками». Ким убедился в этом, когда несколько часов назад задал соответствующий вопрос и не получил на него ответа. Четверо пришельцев, находящихся сейчас на Земле, двенадцать тысяч земных лет тому назад отправились в свой путь, не зная, куда они направляются. Так же как Ким и Света, они ушли в неведомое.

Будет ли когда-нибудь разрешена эта загадка? Учитывая колоссальные трудности определения протяженности пути по нулевому пространству, где отсутствуют какие бы то ни было расстояния, были веские основания сомневаться в этом.

Нелепое положение!

– Нет никаких сомнений в том, что наша Земля и эта ЖВН, или как бы она там ни называлась, отныне вступят в постоянные сношения. Взаимный обмен информацией, взаимная помощь станут повседневным явлением. И при этом ни мы, ни они не будем знать «адреса» друг друга! До тех пор, пока случайно, пойми это, случайно, какой-нибудь обычный космический корабль не откроет «неизвестную» планету, которая окажется Землей или Жваной. Что за чушь! – со злостью в голосе закончил Ким.

Свету не удивляла его раздражительность. Она сама находилась в таком же состоянии, как и ее муж. Причиной была сегодняшняя беседа с учеными планеты, вернее не вся беседа, а ее начало, когда Ким задал естественно интересующий их вопрос: «Что с нами произошло и долго ли мы находились без сознания?» Ответ был неприятен для самолюбия землян и доставил им несколько скверных минут, впечатление от которых не изгладилось до сих пор…

Еще в «палате госпиталя» Киму и Свете сказали, что группа ученых с нетерпением ожидает встречи с ними, готова к этой встрече в любую минуту и что от гостей зависит время, когда она состоится.

– Мы готовы хоть сейчас, – ответил Ким. – И сами ждем такой встречи с нетерпением.

Тогда им еще раз предложили утолить голод, а когда они отказались, провели в другое помещение, находившееся в том же здании, но многими этажами ниже.

Прощаясь с врачами, Света, с помощью переводчика конечно, спросила, кормили ли их чем-нибудь, пока они лежали в беспамятстве, и каким способом? Ответ был утвердительным, и ей показали аппарат, устройства которого Света не поняла, но почему-то не спросила объяснений. Потом она пожалела об этом.

В нижние этажи спустились на чем-то, что очень походило на лифт, но имело прозрачные стенки, сквозь которые во все стороны был виден город. Создавалось впечатление, что они опускаются на аэростате, а не движутся по трубе внутри здания.

Ни Ким, ни Света тогда не спросили о причине этой странной иллюзии, – их внимание целиком поглотил приближающийся город. Только потом, когда они снова встретились с тем же явлением, у себя «дома», Ким поинтересовался им и получил настолько туманный и, как ему показалось, путаный ответ, что ничего понять им не удалось.

Причудливая, ни на что земное не похожая архитектура зданий, неизвестно как и на чем державшиеся улицы, шедшие в несколько ярусов, одна над другой, чудовищно огромные мосты, конструкции которых они не могли понять, словно паутиной перечеркивающие небо во всех направлениях, – все это произвело на землян сильное впечатление. Они в полной мере ощутили, что находятся на чужой планете, судя по всему далеко обогнавшей Землю в техническом развитии.

Такое убеждение должно было возникнуть у них, потому что над ними тяготело сознание, что двенадцать тысяч лет назад эта планета находилась на одном уровне с современной Землей. Но к концу своего пребывания в гостях у жвановцев Ким и Света поняли – оно не совсем верно!

Выходя из «палаты», они не заметили, что прошли сквозь стену. Но когда спуск окончился и «переводчик», сопровождавший их, предложил выйти из лифта, им бросилось в глаза отсутствие двери.

Стенки лифта, хотя и прозрачные, вблизи были легко различимы, и никаких отверстий в них не было. Выходить, казалось, было некуда. Правда, теперь, когда кабина остановилась, панорама города исчезла, и они видели за стенкой не то коридор, не то длинную, узкую комнату, пол которой выглядел металлическим и одновременно прозрачным, хотя и не было видно, что находится под ним.

– Что-то я не замечаю выхода, – сказал Ким.

Переводчик внимательно досмотрел на него.

– У вас делают отверстия в стенах? – спросил он.

– Или отверстия, или двери.

Жвановеп сделал шаг и оказался за стенкой лифта. Как это произошло – они не успели заметить.

– Что-то вроде их одеял, – сказала Света.

– Каких одеял?

– Расскажу потом, пошли за ним!

Она смело перешагнула порог лифта.

Ким, внимательно наблюдавший за женой, отчетливо видел, как материал стенки словно разорвался, пропуская Свету, и тотчас же принял прежний вид.

Покачав головой, он последовал за ней.

Пройдя шагов двадцать, они оказались перед другой стеной, за которой могли видеть большую комнату и пять человек, сидевших у длинного узкого стола. Этот стол ничем не отличался от земных.

– Это ученые, которые вас ждут, – сказал переводчик.

Они вошли тем же способом, не почувствовав никакого сопротивления «стеклянной» стены, точно она была сделана из воздуха.

Ни один из пяти жвановцев не встал при их появлении, что обязательно сделали бы на Земле. Ученые только наклонили головы, приветствуя гостей.

Никто не предложил им сесть в низкие, выглядевшие мягкими и удобными кресла с очень низкими спинками, хотя бы жестом. Но, видя, что переводчик уселся без приглашения, Ким и Света последовали его примеру, справедливо рассудив, что не намерены же хозяева беседовать с гостями сидя, когда эти гости стоят. Видимо, понятия о вежливости у жвановцев отличались от земных, – только и всего.

Перед пятью учеными находились люди с другой планеты, но ничего, что можно было бы принять за выражение любопытства, ни Ким, ни Света не заметили на их лицах. Все выглядело так, будто эта встреча далеко не первая, что жвановцы давно знают и давно привыкли к виду землян.

«Может быть, они нас уже видели, – подумал Ким. – Видели, когда мы лежали без сознания».

Эта мысль была ему почему-то неприятна.

А Света пыталась определить возраст сидевших перед ней ученых, но ни к какому заключению прийти не могда. Мешали белизна кожи, непривычные черты, отсутствие на голове волос. Все пятеро казались почти одинаковыми.

Один из них обратился к переводчику и что-то сказал ему. Фраза была очень короткой, но последовавший за ней «перевод» довольно длинным. Это было пространное приветствие, выражаемое от лица всей планеты. Ким и Света поняли его только частично.

Затем последовал уже «деловой» вопрос.

– Мы просим вас, – сказал переводчик, – сообщить нам, что случилось с четырьмя нашими предками? Живы ли они и почему не возвращаются на родину?

Ким давно уже был готов к ответу на этот неизбежный вопрос. Его удивляла выдержка обитателей планеты, которых судьба соотечественников должна была остро интересовать и которые до сих пор ничем не проявили своего интереса.

Он постарался как можно яснее и проще рассказать о том, что было известно на Земле.

Видимо, его поняли достаточно хорошо.

– Когда вы ожидаете их выхода из машины? – спросил жвановец.

Ким мог назвать точный день и час, но внезапно понял, что как бы он ни говорил, его не смогут понять. Как он не знал единиц времени на этой планете, так и жвановцы не знали этого относительно Земли. Понятия «секунда», «час», «сутки», «год» не могли быть тождественны.

«Неужели они не могут этого сообразить?» – подумал он.

– Они выйдут довольно скоро, – ответил Ким. – Мы знаем, когда, но я не могу вам этого сказать. Вы меня не поймете.

Он вынул часы, которые взял с собой специально для этой цели, вызывая жвановцев показать свои. Сравнив скорость движения секундных стрелок, можно было установить разницу в основной единице времени и найти общий язык в этом чрезвычайно важном вопросе. На Земле считали, что на любой планете, имеющей разумное население, достигшее высоких ступеней цивилизации, должны быть приборы для отсчета времени, в каком бы то ни было виде.

Но ни один из жвановцев не последовал примеру Кима. Переводчик протянул руку, и Ким передал ему свой хронометр. Все шестеро по очереди внимательно рассмотрели, очевидно, незнакомый им предмет, а затем вернули его Киму. На бесстрастно-спокойных лицах ничего не отразилось.

«Они даже не поняли, что это такое», – подумал Ким.

– Вы можете назвать срок по галактическому времени, – сказал жвановец.

Фраза «прозвучала» отчетливо.

«Галактическое время»!..

Да, конечно, имея связь со многими планетами, общаясь с их обитателями, жвановцы неизбежно должны были совместно с ними выработать какое-то единое счисление времени, понятное для всех. Именно это они и называли галактическим временем. Но Ким не мог его знать!

И очевидная бестактность собеседника рассердила Кима.

– Я уже вам говорила, что наша планета не имеет связей с другими, – сухо сказала Света.

Но тон ее слов или остался незамеченным, или ему не придали значения.

– Хорошо, – сказал жвановец, – этот вопрос выясним позднее. Хотите ли вы что-нибудь спросить у нас?

И вот тут-то Ким и задал свой вопрос, ответ на который так расстроил его и Свету, привел их на весь день в раздраженное состояние.

Объяснение было трудным для мысленной передачи, и они ясно заметили, что жвановец употребляет большие усилия, стараясь мыслить отчетливее и проще. Но хотя «провалы» встречались чаще, чем раньше, Ким и Света поняли основное.

Голос переводчика, как всегда, «звучал» монотонно, но его лицо постоянно менялось, отражая испытываемые им чувства. И оба слушателя не заметили на этом лице даже намека на насмешку или сознание своего превосходства.

Говорил он примерно следующее.

При переходе в нулевое пространство и обратно в обычный мир человек не должен находиться в сознании. Необходимо воздействовать на нервную систему – «затормозить» ее на время таких переходов. В камерах машин пространства – времени пришельцев было такое устройство, вмонтированное в черный шар. Отправившись в свой путь без шара и не приняв никаких других мер предосторожности, Ким и Света обрекли себя на скорую гибель, потому что в момент перехода находились в сознании и получили сильнейшее потрясение, приведшее к глубокому общему параличу. Их спасло только то, что на месте прибытия оказались опытные врачи и причина обморочного состояния гостей была разгадана сразу.

Но это оказалось еще не все. Выяснилось, что при подготовке экспедиции на Земле допустили вторую ошибку…

ПЛАНЕТЫ-СпСТРЫ

(продолжение)

Основываясь на опыте четырех пришельцев, земляне решили, что пребывание в чужой атмосфере, под лучами чужого солнца в данном случае не опасно, ведь пришельцы не пострадали от земной атмосферы и земного солнца. Они вышли без каких-либо скафандров, и это расценивалось как доказательство тождественности состава атмосферы и излучений центрального светила обеих планет. Первое оказалось верным, а второе нет. Жвановцы приняли меры безопасности заранее, до старта. Ким и Света не прошли подготовки. Это было замечено врачами «госпиталя», и то, что следовало проделать на Земле, было сделано здесь.

– Теперь вам ничто не угрожает, – закончил жвановец.

«Сколько ошибок мы допустили, – думал Ким. – И как просто и доброжелательно они указывают нам на эти ошибки. Им и в голову не приходит рассматривать их как признак отсталости нашей науки, – это очевидно. Но как могли они заранее принять меры, не зная, что представляет собой наше солнце? И что могли сделать мы, находясь в таком же положении?»

Самолюбие Кима было сильно уязвлено. Ничего нельзя было сделать, но он обязан был подумать о существовании такой опасности, учесть ее при подготовке.

И он видел, что Света, которая всегда и во всем верила ему, испытывает те же чувства, что и он сам. Ей тяжело сознавать допущенный им промах…

Беседа продолжалась еще около двух часов. Но чем дальше, тем яснее становилась ее бесцельность. Собеседники понимали друг друга с огромным трудом и только частично. Если этого было достаточно вначале, то потом, когда заговорили о жизни обеих планет, о науке и технике, отчетливо выяснилась необходимость предварительной тренировки.

И уже на следующий день, когда беседа возобновилась, с теми же учеными и в том же помещении, Ким и Света сразу заметили, что их хозяева переменили тактику. Если накануне гостей засыпали вопросами, на которые трудно было отвечать коротко и смысл которых часто ускользал, то сегодня жвановцы стали интересоваться самыми простыми и обыденными явлениями жизни, явно аналогичными их собственной жизни. Отвечать стало гораздо легче.

Уловив эту новую линию и поняв ее цель, Ким и Света последовали примеру своих хозяев. Обе стороны как бы приучали друг друга к восприятию своих мыслей, постепенно и осторожно осложняя вопросы, И дело пошло быстрым темпом.

Очень скоро выяснилось, что землян и жвановцев интересует одно и то же – история человечества и современный уровень знаний. И собеседники сумели, коротко и сжато, полностью информировать друг друга.

Итог получился поразительный!

Слушая монотонный «голос» переводчика, Ким и Света часто не верили своим «ушам». История жвановцев дословно повторяла историю земного человечества, – вернее, наоборот, учитывая, что на Жване все происходило раньше, чем на Земле. Смена одного общественного строя другим, более прогрессивным, происходила в одной и той же последовательности. Иногда казалось, что жвановец говорит: «феодализм», «капитализм», «социализм», хотя ни одно из этих слов произнесено не было.

Ким и Света даже вздрогнули, когда тот же бесстрастный «голос» донес до них фразу: «Над планетой нависла угроза истребительной ядерной войны».

– Невероятно! – прошептала Света.

А Ким подумал: «Не является ли такая история развития общества типичной для разумных существ, „сделанных“ природой по одному образцу и живущих в одних и тех же природных условиях?»

А переводчик продолжал рассказывать хорошо знакомую его слушателям «историю двух последних веков на Земле».

– Все, что было дальше, – закончил он, – относится уже к истории науки и техники. Мы живем без общественных потрясений.

Незачем было спрашивать, какой общественный строя царит на планете сейчас, – это было ясно и без вопроса.

– Теперь ваша очередь, – сказал жвановец.

– Что же мне говорить? – Света недоуменно посмотрела на мужа.

Ким улыбнулся:

– Повтори то, что он сказал, только и всего.

Они заранее договорились, что на вопросы исторического и бытового характера отвечать будет Света, а на научные и технические Ким.

– Прозвучит глупо, – сказала Света. – Они могут подумать, что мы смеемся над ними.

– Чем же мы виноваты! Другого выхода нет.

Но Свете не пришлось рассказывать. Жвановцы все поняли из их короткого разговора, видимо дословно переведенного их товарищем.

– Ваша история похожа на нашу? – спросил он.

– Не похожа, а точно такая же, – ответила Света.

– Тогда расскажите, как вы живете сейчас.

– Ответь: точно так же, как вы, – посоветовал Ким, забыв, что этими словами ответил сам,

– Разве вы знаете нашу жизнь? – спросил жвановец.

– Нам это совершенно ясно.

Впервые на спокойно-бесстрастных лицах пятерых ученых появилось выражение волнения и любопытства. Они оживленно заговорили между собой. Переводчик молчал, и земляне остались в неведении.

– Не очень вежливо, – чуть слышно сказала Света.

– У них другие понятия, – так же тихо ответил ей Ким.

Пауза продолжалась довольно долго. Потом переводчик повернулся к гостям.

– Мы глубоко потрясены, – сказал он, – что в вашем лице встретили представителей человечества, во всем подобного нашему. Это первый случай. И если мы ведем себя не так, как вы привыкли, то просим вас простить нас.

– Мы на вас не в претензии, – сказал Ким.

Понял ли жвановец слово «претензия» – осталось неизвестным. Было похоже, что понял.

– Поговорим о современной жизни, – предложил он.

Настала очередь Кима отвечать и задавать вопросы. Втайне он сильно опасался предстоящей беседы, помня вчерашнее. Но уклониться было невозможно.

И вот слово за словом, вопрос за вопросом, иногда с затруднениями, иногда легко и свободно, начал проясняться научный и технический уровень обеих планет. И еще больше, чем в истории общества, еще ярче и выпуклее, во весь рост встал перед собеседниками непреложный факт – обе планеты находились в настоящий момент на одном уровне развития!

Во многом жвановцы опередили землян, но было не меньше областей знания, где впереди шла земная наука.

Двенадцать тысяч лет назад жвановцы находились так далеко от людей эпохи Атлантиды, что никакого сравнения вообще не могло быть. И вот теперь, спустя двенадцать тысячелетий, они не только не ушли вперед, а в отдельных случаях даже отстали от Земли.

Почему это так случилось? Как это могло случиться?

Киму пришло в голову два объяснения.

Считалось, что наука и техника развиваются по непрерывно восходящей линии и что чем дальше, тем быстрее идет этот процесс. Если бы это действительно было так, то современные жвановцы должны были находиться от современных людей Земли на таком же «расстоянии», как и двенадцать тысяч лет назад, или еще дальше. Но этого не было. Значит, линия развития не прямая, значит, как многие, многие явления природы, она волнообразна. Кривая идет ступенчато. Период в двенадцать тысяч лет для Земли пришелся на крутой подъем, а для жвановцев – на пологий, или даже на движение по «горизонтали» перед следующим подъемом.

Второе объяснение выглядело, в глазах Кима, более правдоподобно и было проще. Люди Земли, их разум развиваются быстрее жвановцев, быстрее их разума. Причину следовало искать в бесчисленных природных особенностях обеих планет, в излучениях их солнц, во многом другом, что впоследствии будет изучено в сравнении.

Третьего объяснения Ким не находил, но оно, конечно, могло быть.

Факт оставался фактом. Встретились два человечества, с аналогичной историей общества, с одним и тем же развитием науки, с одинаковым строем жизни.

Планеты-сестры!

«Это первый случай!» – сказал жвановец.

Значит, на других планетах, с которыми жвановцы имели связь, другая история общества, другой строй жизни, другой уровень науки и техники.

Какой же? Как выглядят обитатели этих планет? На что они похожи?

У жвановцев должны быть фотографии или полученные каким-либо иным способом портреты обитателей этих планет. Узнать хотя бы один только внешний вид разумных существ нескольких планет Галактики, – о таком результате их миссии никто на Земле не мог и мечтать!

Жвановец-переводчик (Киму и Свете назвали имена их вчерашних собеседников, но они были бессильны не только произнести их вслух, но даже повторить мысленно) пришел к гостям гораздо раньше, чем накануне.

Оранжевое солнце только что взошло над городом, и, по понятиям его жителей, стояло раннее утро. Видимо, существовала какая-то серьезная, причина для столь несвоевременного визита.

Но Ким и Света давно уже встали. Они легли в постели и поднялись с них при блеске звезд. Заметив позавчера по своим часам время захода солнца, они на следующий вечер установили, что сутки планеты составляют почти точно тридцать земных часов.

Такое открытие ошеломило их. Получалось, что в их распоряжении остался только один «земной день» – двадцать часов, которых не могло хватить на подробное ознакомление с жизнью планеты. Не позднее чем сегодня они должны вернуться на Землю!

– Сколько времени потеряно! – грустно сказала Света.

– Нам ничто не мешает явиться сюда еще раз, как только мы пожелаем, – утешил ее Ким.

Земляне не могли спать пятнадцать часов и, проснувшись посреди ночи, совершенно не знали, что им делать до утра. Поэтому ранний приход жвановца обрадовал их.

А он, поздоровавшись, как всегда, легким наклоном головы, извинился за то, что нарушил сон гостей.

– Мы уже очень давно не спим, – сказал ему Ким.

– Почему же?

Выслушав пояснение, жвановец задумался. Потом он сказал уже привычным монотонным голосом фразу, которая доставила Киму огромное удовольствие:

– Видимо, здесь одна из причин более быстрого развития обитателей вашей планеты в сравнении с нами.

«Мое второе предположение правильно», – подумал Ким.

– Мы пришли к такому же выводу, – сказал он громко.

– Что вы хотите делать сегодня? – спросил жвановец.

Ким ответил, что они хотят осмотреть хотя бы этот город, и объяснил, что сегодня они вынуждены будут покинуть планету.

– Меня послали к вам с предложением провести еще одну встречу, – сказал жвановец. – Потому я и пришел так рано. О вашем появлении мы сообщили на другие планеты, и сегодня к нам собрались представители этих планет. Они хотят видеть вас. По многим и разным причинам они не могут задерживаться здесь долгое время. Если вы тоже хотите увидеть их, то надо идти сейчас.

Хотят ли они?!

Ни Киму, ни Свете не пришло даже в голову спросить, каким путем явились сюда обитатели других миров, или задать какой-нибудь другой вопрос. Их ошеломило, поразило и обрадовало столь быстрое и радикальное исполнение их желания. Не на фотографии, не на портрете, а в реальном, живом виде встретят они сейчас жителей других планет!

Сколько их?

Оказалось, что «всего лишь» трое. На вопрос Светы жвановец объяснил, что «остальные» не смогли явиться, хотя и очень заинтересованы «расширением контакта». Почему не смогли, Света от волнения не спросила.

Их ждали в том же доме, несколькими этажами выше. Путь занял несколько минут.

Какие мысли мелькали в мозгу Кима и Светы за эти минуты, они впоследствии сами не могли вспомнить. Вероятно, над всем властвовала одна: «Кого же мы увидим?»…

Фантазия наделяла обитателей иных миров самой разнообразной внешностью – от точного подобия земного человека до разумной плесени или мыслящего океана. Но, чуждая эмоциям, холодно-рассудочная наука на основе общих законов биологии давно пришла к выводу, что разумные существа, формируемые природой в трудовом процессе, не могут иметь вид плесени или океана (у того и другого нет и не может быть орудий труда, а значит и не может развиться разум). Приговор был единодушен. Форма тела человека Земли типична для разумного существа нашей Вселенной, обитатели других миров, если они разумны, не могут слишком сильно отличаться от него, хотя это и не означает подобия. Но именно в этом и заключался огромный простор для «фантазии» природы!

Кого же увидят через несколько секунд Ким и Света?..

Они подошли к «стеклянной» стене и, не пройдя ее, остановились в растерянности и изумлении. Они увидели сразу…

В комнате находились человек десять жвановцев и… эти трое!

Даже не будучи предупрежденными заранее, Ким и Света сразу бы поняли, кого они перед собой видят!

Сон это или явь?..

– Входите! – сказал жвановец.

Для него тут не было ничего нового или удивительного. Внешность гостей он знал давно.

Скорее машинально, чем сознательно, земляне последовали за своим проводником. Они знали, чувствовали всем телом, что трое внимательно рассматривают их.

Только спустя несколько минут, сев в кресла и полностью придя в себя, земляне смогли спокойно вглядеться.

«Нам сказочно повезло! – подумал Ким. – Жвановцы и их планета – копии Земли и ее людей. Здесь все сразу было ясно и понятно. А что испытали бы мы, если оказались хотя бы на родине вот этого существа, сидящего напротив Светы?»

Он вздрогнул при этой мысли, охваченный, против воли и разума, чувством отвращения, непреодолимо поднявшегося в нем, вопреки сознанию, что перед ним высокоразумное существо, – быть может, более разумное, чем он сам.

А Света подумала: «Моллюск!» – с тем же чувством, какое было у ее мужа.

Она отвела глаза, не будучи в силах выносить пристальный, немигающий взгляд чудовищно огромных, вытянутых в стороны и вверх, каплевидной формы, темных глаз, смотревших прямо на нее. Эти глаза находились на чем-то, что нельзя было назвать лицом.

Лица не было!

Не было также ни головы, ни шеи. Одно только тело, заполнившее низкое кресло бесформенной массой.

Шесть гибких отростков, как и все тело, покрытых не то чешуей, не то панцирем, из мелких пластинок ромбовидной формы, напоминали щупальца осьминога, но не имели присосков. Два из них цепко обхватывали подлокотники кресла, четыре лежали на столе, как руки сидящего человека. На концах всех шести, покрытые не панцирем, а нежной светло-желтой кожей, кошмарно неправдоподобно, резким диссонансом выделялись… самые обыкновенные человеческие кисти с пятью пальцами без суставов. Три из них лежали неподвижно. Четвертая спокойно и ритмично постукивала по поверхности стола концами пальцев. И это движение, в сочетании с внимательным взглядом, непостижимым образом убеждало в высоком разуме, заставляло забывать форму тела, отсутствие привычной головы и отвратительные «щупальца» спрута.

Это был человек, хотя и совсем не похожий на людей Земли или жвановцев.

Рядом с ним, в неестественной, напряженной позе (невольно создавалось впечатление, что кресло непривычно и неудобно для него), сидел второй гость.

Длинное, угловато-нескладное тело его было опутано (иначе не скажешь!) кусками материи, похожей на плотную кисею ярко-голубого цвета. Две руки, обнаженные до плеч, с блестящей голубой кожей, заканчивались кистями с четырьмя невероятно длинными пальцами, на каждом из которых было по четыре сустава. Эти руки ни секунды не оставались спокойными. Из путаницы одежды торчала (снова нельзя было сказать иначе) маленькая круглая голова на очень длинной шее. Глаза, нос, губы – все было «нормально», но угловато до такой степени, что казалось изломанным. И на этом страшно уродливом, с земной точки зрения, лице буквально сияли небесно-голубые внимательные, умные глаза.

В том, что это человеке, в самом полном, самом лучшем значении этого слова, сомневаться не приходилось.

Третий гость был ни на что не похож.

И Ким и Света определили его словом «что-то».

Сидел ли он в кресле, лежал ли на нем, или только опирался на него – ничего нельзя было понять. Что-то, светло-серое, полностью неопределенное, сгущенным туманом шевелилось перед ними. Не было видно ни тела, ни головы, ни глаз. Все сливалось в общий серый тон, и невозможно было сказать, где тут одежда, а где само разумное существо. И почему-то казалось несомненным, что оно должно не ходить, а летать.

«Уж не намеренно ли жвановцы пригласили к себе именно этих трех, – подумал Ким, – чтобы показать нам все разнообразие разумных существ нашей Галактики».

На несколько секунд Ким замолчал.

– Что можно сказать о разумных существах двух планет, с которыми нам предстоит еще встречаться не один раз? – продолжал он. – Несомненно, что они высокоразумные существа. Они явились к жвановцам через нуль-пространство, хотя машины, которыми они воспользовались, иные, чем наши цилиндры. Какой принцип лежит в основе этих машин, нам предстоит еще узнать. В области «нулевых» конструкций жвановцы и эти двое далеко опередили нас, правда не во всем. Наиболее близким и понятным показался голубой человек. Разница между нами и им не больше, чем между нами и жвановцами. Здесь нас не ждет ничего необычного, жизнь на его планете не может резко отличаться от нашей. Иное дело шестирукое существо. У меня и Светы создалось впечатление, что оно самое развитое, в умственном отношении, из всех троих. Оно говорило с нами тем же способом, как и жвановец. Заговорило сразу, без какой-либо подготовки. Его мысленные излучения «звучали» в нашем мозгу с поразительной ясностью и четкостью. Это тем более удивительно, что на его планете жизнь не может иметь ничего общего с нашей. Слишком велика разница в строении тела. Трудно, очень трудно привыкнуть к его внешнему виду. Наша беседа продолжалась около часа. Все трое куда-то торопились. И за этот час ни я, ни Света, не смогли полностью избавиться от чувства невольного отвращения. Уже сегодня вы увидите на своих экранах все снимки, сделанные нами за эту неделю, и сами убедитесь в справедливости моих слов. Что касается третьего существа, похожего на сгусток серого тумана, то здесь бесполезны какие бы то ни было догадки. Что это такое, мы не понимаем! И, как выяснилось, сами жвановцы знают не больше нашего. На планете серых существ они никогда не были. Сами серые существа явились к ним неизвестно откуда, сравнительно недавно. Как, с помощью чего – никто не знает. Жвановцы утверждают, что «серые» не пользуются машинами нулевого пространства. О нашем появлении «серым» никто не сообщал, общения с ними у жвановцев нет. И все же один из них явился на встречу с нами, как будто им было все известно. Откуда и как они узнали, гадать бесполезно. Я говорил, что шестирукий показался нам со Светой самым развитым из трех. Это неправильное выражение. Не из трех, а из двух. «Серый» не говорил с нами, так же, как никто из них ни разу не говорил ни с одним из жвановцев. Они появляются на планете и исчезают. Он молча смотрел на нас, хотя ничего, чем можно смотреть, у него не видно. Слушал ли он нашу беседу? Вероятно, но определенно утверждать нельзя. «Серые» – сплошная загадка. Разрешить ее предстоит нам, совместно со жвановцами. Могу добавить, что наше предположение о том, что это существо не ходит, а летает, оказалось правильным. Когда кончилась беседа, он поднялся в воздух и поплыл к стене. Именно поплыл, без видимых движений. Больше мы его не видели. Света считает, что нам довелось встретиться с представителем человечества, настолько опередившего нас, жвановцев, шестируких и голубых, что оно непостижимо нашему уму. Мне кажется, что она права. Может быть, «серые» свободно перемещаются во Вселенной, используя законы природы, еще неведомые нам. Может быть, мы видели не само это существо, а его отображение, переданное на планету жвановцев. Все может быть. И мне почему-то кажется, что теперь, когда оно увидело нас двоих, «серые» появятся и на Земле. Будем ждать, потому что сами мы никогда не найдем их планету. В этом я совершенно уверен. В заключение мне хочется поделиться с вами одной мыслью, которая пришла мне в голову, когда я, глядя на шестирукого, думал о том, что мы могли оказаться не у жвановцев, а на родине шестируких. Конечно, они встретили бы нас дружески. Но что могло произойти, если бы шестирукие появились в Атлантиде вместо жвановцев? Как встретили бы их полудикие жители? Несомненно, они приняли бы их за опасных животных и постарались уничтожить. На этом разрешите закончить мой отчет. Вы скоро увидите жвановцев у нас на Земле. Мы договорились с ними, что ждем их через пять суток, что соответствует четырем суткам их планеты. Мы приглашали их идти с нами, но получили отказ. Возможно, что они хотят посетить нашу планету вчетвером, а в цилиндре было только два свободных места. Увидим!

Кима и Свету встретили те же люди, которые провожали их семь дней назад. И хотя посланцы Земли вернулись на четыре часа позже, чем обещали, – не только ученые, но и ни один человек из толпы, собравшейся перед зданием института, не сдвинулся с места, терпеливо ожидая их появления.

И как только дверь цилиндра открылась, как только Ким и Света вышли из него, им был задан вопрос, интересовавший всех:

– Где?

– Увы! – ответил Ким. – Мы этого так и не знаем. И вряд ли сможем узнать в ближайшие годы.

– Почему?

– Потому что сами жвановцы этого не знают.

– Жвановцы?!

– Да, мы их так назвали. К сожалению, нет никакой возможности воспроизвести звуки их языка. Они называют свою планету сочетанием трех согласных звуков. Что-то похожее на «ЖВН». Мы стали произносить «Жван». Отсюда и «жвановцы».

И тут же, не отходя от цилиндра, Киму пришлось выступить перед аппаратом всемирной телесвязи.

Он не скрыл допущенных ошибок, откровенно признался в своих собственных промахах, сообщил о помощи, оказанной жвановцами, без которой они со Светой не смогли бы живыми вернуться на Землю.

Он рассказал все…

После короткого отдыха Ким взялся за решение новой задачи – создание аппарата для двусторонней связи, необходимость которой была очевидна. Черный шар мог обеспечить только одностороннюю. Жвановцы имели возможность передавать на Землю все что угодно, а земляне не могли отвечать им.

Сами жвановцы предлагали Киму взять с собой на Землю аппарат двусторонней связи, который мог заменить собой черный шар, но Ким отклонил это предложение, отчасти из самолюбия, но главным образом потому, что был совершенно убежден – земная техника может создать более совершенный аппарат.

– Мы сделаем свой, – сказал он жвановцам, – в ближайшее время.

И получил вежливый ответ:

– Конечно, так будет лучше.

Теперь надо было от слов переходить к делу. Группа Кима в полном составе принялась за работу.

Трудностей не предвиделось: они уже достаточно знали о нулевых приборах, и аппарат был создан в несколько дней.

Создан и испытан.

О дне первой двусторонней связи Ким договорился со жвановцами заранее (настолько велика была его уверенность в успехе), и связь действительно произошла именно в этот день.

Планеты обменялись видовыми картинами. Другого способа разговора пока не существовало.

Но его надо было найти.

При первой опытной передаче присутствовали четыре жвановца, прибывших на Землю точно в назначенный день и вот уже вторую неделю знакомившихся с планетой. Совместно с ними обсудили проблему общего языка.

Живая речь исключалась. Ни жвановцы, ни земляне не могли произнести ни одного слова на языке друг друга. Они могли обмениваться мыслями только при личной встрече, с помощью биотоков. Но существовала и могла быть использована речь письменная. А также высокое развитие на обеих планетах электронно-кибернетических механизмов.

Добавить к передающему и приемному аппаратам кибернета-переводчика было делом времени. В более отдаленном будущем ясно вырисовывалась перспектива личных аппаратов. И тогда мысленная речь сменится обычной, прямой…

Пришельцы!

Это слово, овеянное романтикой космоса, мечта бесчисленных поколений, долгие века бывшее только словом, лишенным практического значения, стало реальностью.

Те, кто первыми узнали о грядущей встрече с обитателями другой планеты, ушли из жизни, так и не дождавшись знаменательного дня, а их дети и внуки привыкли отождествлять слово «пришельцы» со словом «ожидание».

Потому что ничего, кроме терпеливого ожидания, не оставалось.

Мечты уже не было, – она осуществилась.

Пришельцы находились на Земле, и всем было известно, где именно они находятся.

Нужно было только терпение.

Так казалось, но вышло иначе.

Просто и даже буднично появились на Земле другие пришельцы, другие обитатели иного мира. И люди Земли привыкли к ним скорее, чем ожидалось.

С удивительной быстротой слово «жвановцы» стало звучать совершенно так же, как «австралийцы» или «европейцы».

И закономерно упал интерес к предстоявшему в скором времени выходу из цилиндра первоначальных пришельцев.

Был развеян ореол «первого контакта». Не существовал больше космический эффект первой встречи с чужим разумом. Не было больше никакой загадки.

На Земле знали историю четырех ученых, пришедших в Атлантиду двенадцать тысяч лет тому назад. Они стали как бы привычно знакомыми, и окончание их пути по времени уже не произведет того впечатления, которое могло быть и обязательно было бы, выйди они сто лет назад.

Черный шар, когда-то доставленный в Пришельцев Карелиным, произвел неизмеримо больший эффект, чем произведут его хозяева.

Но в цилиндре находились, по-видимому, не только древние жвановцы. Там был человек из далекого прошлого Земли. Представитель народа, исчезнувшего в баснословной древности, живой атлант!

Земля с нетерпением ожидала только его. И если бы атланта не было в цилиндре, если бы оказались правы те, кто не верил монгольскому преданию, вся планета была бы глубоко разочарована.

Прибывшие на Землю четыре жвановца осмотрели приборы «атлантического» цилиндра и подтвердили, что расчет, сделанный Кимом, правилен.

Не только день, но даже и час выхода были окончательно установлены.

Ждать оставалось совсем немного…

Всего несколько месяцев назад Ким был далек от проблемы "Ц". Она интересовала его только потому, что для поисков цилиндра на дне Атлантического океана нужны были кибернеты ИЦ. О том, чтобы принять непосредственное участие в подготовке встречи пришельцев, он и не помышлял. Хотя бы потому, что в то время никто не мог знать, когда именно они выйдут.

Быстро и как-то незаметно все изменилось. Никто не предлагал Киму возглавить группу подготовки, но все считали именно его руководителем этой группы, состоявшей из медиков, историков, биологов и лингвистов – специалистов по древнейшим языкам.

Ким долго не замечал создавшегося положения, а когда наконец понял, что вся Земля возложила на него ответственность за то, чтобы довести до конца проблему "Ц", – отказываться было уже поздно.

– Ну что ж! – сказал он жене. – Раз люди считают, что я пригоден для такой роли, значит это так и есть. Будем работать не по специальности. Но, откровенно говоря, я не вижу в знаменитой проблеме атланта никакой проблемы.

Света возмущенно пожала плечами.

– Вот так всегда! – сказала она. – Ты никогда ничего не знаешь, что не касается твоей работы. Давно уже нет никакой проблемы в том смысле, как ты думаешь. Речь идет совсем о другом. Сможет ли он войти в нашу жизнь? Сможет ли понять ее? Ведь этот человек придет из эпохи, отделенной от нас двенадцатью тысячами лет!

– Вот я и говорю, – спокойно ответил Ким, – что не вижу в этой знаменитой проблеме никакой проблемы. Он дикарь и останется дикарем. Человек примитивного мышления и грубый. Он будет чувствовать себя совсем чужим и ничего не сможет понять. Его положение ничем не будет отличаться от положения зверя в зоологическом саду. Вот и все!

– Но ведь это ужасно! Именно в этом и заключается проблема!

– А что же тут можно сделать? – спросил Ким. – Его к нам не звали.

Но, несмотря на такое более чем хладнокровное заявление, Кима в глубине сердца тревожила «проблема атланта», хотя он старался скрыть от всех свой пессимизм…

Примерно за месяц до знаменательного дня к Киму явился неожиданный гость.

Когда он назвал свое имя, молодой инженер смутился.

– Ты мог бы вызвать меня к себе, – сказал он, – а не тратить время на полет сюда. Право, мне очень неловко.

– Пустяки! – ответил тот. – Ты наш руководитель, и я прилетел посоветоваться с тобой.

Кима еще больше смутили эти слова.

Прибывшего звали Тиллаком. Это был один из самых известных специалистов по физиологии человека, ученый мирового масштаба. Ким знал, что он состоит членом подготовительной группы, но никогда раньше не встречался с ним.

Именно потому, что таких людей, как Тиллак, в группе было большинство, Ким в глубине души и считал себя недостойным роли руководителя.

Но ничего другого, как только радушно встретить гостя, Киму не оставалось. Навязанную силой обстоятельств, заслуженную или не заслуженную, но свою роль приходилось играть.

– Я тебя слушаю, – сказал Ким.

Он усадил гостя и сел напротив него. В раздвинутую во всю ширину наружную стену кабинета, выходившую в парк, вливался аромат увядающих листьев. Чуть слышно шелестели ветви кленов и лип, росших у самого «окна». Шум города не достигал слуха, и казалось, что дом стоит где-то в сельской местности.

– Хорошо у тебя, – сказал Тиллак.

Он сидел в кресле выпрямившись, высокий, худой, с темным от загара лицом, на котором пробивавшиеся сквозь ветви лучи заходящего солнца играли бронзовыми бликами.

Ким знал, что Тиллак находится уже в преклонном возрасте, но по гладкому красивому лицу, гибкости и легкости движений ему никак нельзя было дать его лет.

– Прежде всего, – сказал он, – хочу принести тебе извинения от имени моих коллег. Мы собрались и обсудили проблему атланта, не поставив тебя в известность об этом. Произошло это почти случайно, на последнем съезде физиологов. Вопрос стоял в узко медицинском плане. Ты же не врач, – прибавил он, как бы в пояснение.

– Разумеется! – ответил Ким. – Вы были совершенно правы. Мне там нечего было делать. Все ясно.

– Увы! – вздохнул Тиллак. – Наши выводы неутешительны.

– Я так и думал.

Ученый с интересом посмотрел на Кима:

– А можно спросить, что именно ты думал по этому вопросу?

Ким коротко изложил свою точку зрения. Скрывать ее от собеседника было бессмысленно.

– Отчасти ты прав, – сказал Тиллак. – И сравнение со зверем в зоологическом саду психологически верно. Каков же твой конечный вывод?

Ким в недоумении хрустнул суставами пальцев.

– Если бы он оказался стар…

– Но он, возможно, молод, или ты считаешь…

– Нет, я так не думаю.

Ким с трудом заставил себя произнести этот ответ. В глубине души он думал именно так.

Но принужденный тон не ускользнул от проницательности старого ученого.

– Да, возможно, он молод, – сказал Тилдак. – И это усложняет проблему. На совещании, о котором я только что говорил, кое-кто высказался в том же аспекте, что и ты. Правда, наметился выход, и о нем я хочу посоветоваться с тобой. Сложный вопрос, – прибавил он.

– В чем суть этого выхода?

– Мы не имеем права лишить его человеческой жизни, – вместо ответа сказал Тиллак.

– Что ты имеешь в виду? Моральный облик?

– Дело не в моральном, а в умственном развитии.

– Это еще хуже.

Минуты две собеседники молчали.

– Видишь ли, – сказал Тиллак, – мы пришли к выводу, что между эпохой атлантов и нашей чрезмерно большое расстояние во времени. Его мозг будет не в силах преодолеть это расстояние.

– Это было ясно с самого начала, – не удержался Ким.

– Не совсем так. Мы не знаем, каков был уровень развития атлантов. А человеческий мозг, во все известные нам эпохи, был идентичным. Человек, скажем, пятого, шестого тысячелетия до нашей эры был способен усвоить всю сумму современных нам знаний. Я хочу сказать, что его мозг был способен вместить эти знания. Но дело усложняется неподготовленностью мозга, тем, что мы называем теперь «мозговой инерцией», зависящей от наследственности. Двенадцать тысяч лет – это слишком много. И наша наука, исследуя возможности мозга древних, по методу нисходящей аналогии, пришла к выводу, что мозг атлантов должен был качественно отличаться от мозга людей даже шестого тысячелетия до нашей эры. Тем более от нашего.

– Мне кажется, – сказал Ким, – что ты не решаешься говорить прямо.

– Это верно, – ответил Тиллак. – И объясняется просто. Наметившийся выход из тупика основан на моих работах. Я просто-напросто боюсь взять на себя ответственность за возможные последствия.

– И все же, – Ким улыбнулся: подобная нерешительность со стороны крупного ученого была ему непонятна и казалась смешной, – все же тебе придется открыть мне тайну.

– Ты хочешь сказать, что иначе мне не было смысла начинать разговор?

– Получается так.

– Я всю жизнь работал над вопросами «мозговой инерции», – сказал старый ученый. – Еще встречаются случаи, когда человек рождается с «неполноценным» мозгом. Грубо говоря, есть люди более умные и менее умные. Даже в наше время это разделение дает себя чувствовать. А в будущем проявления атавизма станут уже совершенно неприемлемыми. И потому наука ищет средства воздействия на «мозговую инерцию». Мне удалось найти надежные средства, но они не испытаны. К чему приведет их применение – никто не может сказать.

– Иными словами, вы пришли к выводу, что на мозг атланта надо воздействовать, чтобы избавить его от участи «зверя в зоологическом саду». Прекрасный выход! В чем же сомнения?

– В том, что я сказал. Метод не испытан. – Тиллак наклонился вперед. – Что будет, если его психический мир не изменится в результате ликвидации «мозговой инерции»? Мы же его не знаем.

– А ничего не будет! Был дикарь и останется дикарь.

– У тебя очень жесткая позиция в этом вопросе, – заметил Тиллак.

– Я кибернетик, – ответил Ким. – И привык смотреть на людей, как на биологических, или, если хочешь, белковых, роботов. В отличие от механических и электронных, которых мы конструируем, только и всего. Если программа, заложенная нами, перестает нас удовлетворять, мы заменяем ее другою. А если заложенная первоначально – единственно возможная, значит робот плохо сделан. Твой метод, насколько я его понимаю, в принципе ничем не отличается от нашего. Вопрос для меня только в том, как «сделан» биологический робот, называемый «атлантом». Его конструкция нам неизвестна. Если можно заменить программу, заложенную природой при его рождении, наследственностью, условиями жизни, – хорошо! Если нет – плохо! Вопрос может стоять только так! Во всяком случае, другого выхода придумать, по-моему, невозможно. Без замены программы он осужден на жалкое прозябание в нашем мире, которого не сможет понять. Даже в том случае, если он являлся выдающимся ученым своего времени. Кажется, совсем просто. И если применение твоего метода может дать один шанс из тысячи, какие могут быть сомнения! Ты опасаешься расхождения между разумом и психикой, забывая при этом, что речь идет не о современном человеке…

– Подожди! – перебил Кима Тиллак. – Ты не совсем меня понял. Разум и психику нельзя разделять. Это один комплекс.

– Я их и не разделяю, а только повторяю твои слова, в том же смысле, что и ты. Он не современный человек, его психика, так же как и разум, крайне примитивна. Если в результате ликвидации «мозговой инерции» его мозг получит потенциальную возможность постичь наш мир, а то, что ты назвал «психикой», иначе говоря – восприятие и метод мышления, останется прежним, – ничего не изменится.

– Вот это-то как раз и неизвестно.

– Безумие ему не угрожает. Он не современный человек, – повторил Ким. – Ну, а если он все же сойдет с ума, я не вижу в этом большой беды. Безумный или не безумный, – одинаково останется дикарем.

– Меня удивляет твоя точка зрения, – сказал Тиллак.

– Ну хорошо! – рассердился Ким. – Если тебя заранее мучат угрызения совести, могу посоветовать одно. Время еще есть, поставьте вопрос на всемирную дискуссию. Тогда за возможные последствия будет отвечать все человечество.

– Благодарю тебя! – сказал Тиллак.

Он ушел, оставив Кима в недоумении – зачем приходил и за что выразил благодарность?

«Получается, – подумал Ким, мысленно рассмеявшись, – что, будучи специалистом по „мозговой инерции“, Тиллак не замечает, что сам заражен этой „инерцией“. Он рассуждает, как человек прошлых веков».

С детства привыкший мыслить технически, Ким не мог понять сомнений Тиллака и, когда предложенная им дискуссия действительно была объявлена, очень удивился.

– Странно! – сказал он жене. – К чему поднимать столь простой вопрос? Кому это нужно?

– Увидим! – ответила Света.

Но Ким оказался прав.

Дискуссия продолжалась недолго. Мнение подавляющего большинства населения земного шара сошлось на точке зрения Кима.

Чем ближе подходил «фантастический» день выхода из цилиндра пятерых путешественников по времени, – день, когда перед современными людьми должны были появиться живые представители давно исчезнувших поколений, родившиеся и выросшие двенадцать тысяч лет назад, тем стремительнее нарастало волнение на Земле.

Волновались и жвановцы. Свидетельством этого явилось их появление значительно раньше назначенного ими же срока. Планета прислала для встречи восемь человек, совершивших «перелет» на Землю по очереди, в два «рейса».

Но земляне волновались, пожалуй, больше. Для этого было несколько причин.

Жвановцы ожидали людей, подобных им самим, ничем, кроме уровня знаний, от них не отличавшихся. Землянам предстояло увидеть человека неведомой расы, исчезнувшей с лица Земли столь давно, что не осталось никаких сведений о ней.

Кроме того, между умственным развитием пришельцев и атлантов должна была существовать огромная разница. Жвановцы захватили с собой и показали людям Земли те картины, которые двенадцать тысяч лет назад передавались на Землю с помощью черного шара. Из этих картин с очевидностью явствовало, что жизнь того времени на Жване примерно соответствовала жизни на Земле в первой половине двадцатого века. А атланты принадлежали, в лучшем случае, к бронзовому.

Проблемы, так сильно тревожившей Тиллака и других ученых, разделявших его опасения, у жвановцев не могло быть.

На Земле считали, что у гостей вообще нет никаких оснований тревожиться.

Но оказалось, что такие основания у них были.

Релятивисты на Земле представляли собой понятие умозрительное. Их еще никогда не было, и они могли появиться только в отдаленном будущем. У жвановцев дело обстояло иначе: пришельцы из прошлого у них уже бывали. Накопился кое-какой опыт общения с ними.

Как правило, релятивисты плохо переносили резкую перемену обстановки на давно покинутой родине. Явившиеся из прошлого заболевали «страхом настоящего», как определяли это состояние жвановцы. К тому же, никогда раньше интервал времени не был столь огромен, как теперь.

– Мы решили, – сказали жвановцы, – показать нашим предкам родную планету. А если это приведет к более сильному, чем бывало в прошлых случаях, страху настоящего, – временно переселить их на другую, где уровень жизни и развитие техники для них привычны. Такую планету мы знаем…

Подготовка к приему путешественников по времени была закончена за неделю до их появления.

Предстояло очистить релятивистов от микробов и бактерий, которых они могли занести в атмосферу из «только что» покинутой ими Атлантиды. В столь отдаленное время могли существовать микроорганизмы, исчезнувшие в последующие века. Это грозило неизвестной эпидемией.

Правда, жвановцы имели основание думать, что их предки учли подобную опасность и заранее приняли меры, но полной уверенности не было, и земляне решили не рисковать. Тем более что «очищение» не должно было занять много времени, от силы два часа.

Круглый зал Института космогонии, где стоял цилиндр, превратился в «лабораторию», герметически изолированную от внешнего мира.

Увидеть самый момент выхода из машины времени смогут только те, кто должен находиться в зале, но с этим пришлось примириться. Устраивать на столь короткое время автоматическую видеосвязь сочли ненужным, а присутствие в зале лишних людей было нежелательно.

Весь остальной мир встретится с релятивистами, когда очищение закончится и они выйдут из здания.

Среди этих остальных оказались и шесть жвановцев.

Счастливцев было четверо: два врача-жвановца, один земной и Ким, как руководитель группы встречи.

Всем четверым предстояло самим подвергнуться процессу «очищения».

Настал день выхода!

Уверенность, что момент рассчитан точно, была так велика, что четыре человека вошли в зал за полчаса до предполагаемого появления релятивистов.

Огромная толпа проводила их.

Двери зала закрылись…

Как ни странно, но теперь, когда вплотную приблизился решающий час, с огромной силой возникло старое сомнение.

Сколько человек выйдет из машины?

Четверо или пятеро?

Существует ли в действительности легендарный атлант? Не является ли он плодом фантазии автора монгольского предания?

И, вместе с присутствующими, на площади, перед зданием Института, буквально все люди на Земле с волнением ожидали решения этого вопроса.

Через два часа пришельцы должны были выйти на площадь и появиться на экранах всего мира…

Они не появились через два часа…

Не появились они и через двое суток, хотя всем было уже известно из телефонного сообщения Кима, что они вышли из цилиндра с поразительной точностью, минута в минуту, в заранее рассчитанный момент!

Вышли вчетвером!..

И только на третий день, когда из «лаборатории», по-прежнему наглухо закрытой, последовало вторичное сообщение Кима, человечество Земли и Жван узнало, что произошло.

Этого никто не ожидая, ни земляне, ни жвановцы.

Гости из прошлого находились на грани смерти!