Книга: Исток (сборник)
Назад: 11
Дальше: 13

12

Солнце оказалось как раз в нужном месте, когда командир проснулся, разбуженный снами, в которых были непонятные движения и звуки, похожие на лязг оружия. Но даже не это разбудило его, а запах: глубже, чем обычно, вздохнув, капитан не ощутил привычных запахов корабля, и это было, как пробуждение в чужом доме, куда неожиданно попал накануне. Командир торопливо поднялся; вместе со сном ушло и спокойствие, и теперь ему показалось преступным, что можно было отдыхать, разлегшись и спокойно дыша, в то время как где-то терпели бедствие товарищи, а в другом месте ждал топлива беспомощный корабль. С каждой секундой ощущение вины нарастало в командире, становилось все более похожим на ужас от собственной пассивности, недостойной последнего юнца из наземной стартовой команды… Нашарив сумку, командир провел по лицу ладонью, смоченной гигиеническим средством; теперь он проснулся окончательно и почувствовал себя готовым загладить вину перед кораблем, экипажем, Землей и всем мирозданием. Нельзя, нельзя доверять спокойствию, запахам и величественной простоте лесов! И хотя за время сна вроде бы ничего не произошло – роботы подняли бы тревогу, появись тут чужой, – но было потеряно время, самое ценное из всего, чем обладали люди сейчас.
Командир взглядом поискал роботов. Они стояли треугольником, внутри которого находились люди, стояли невозмутимые, бдительные, готовые и к бою, и к работе. Командир подошел к роботам и включил их, одного за другим, на нужную программу. Замигали огоньки, тихо зажужжали механизмы, а затем роботы неторопливо, вперевалку вошли в ручей и остановились, вычисляя. Один из них так и остался в ручье, двое направились к деревьям, на ходу выпуская пилы. Они остановились у первой же сосны, которую можно было свалить, не рискуя задеть людей.
Пилы засвистели, мелко вибрируя, желтоватые опилки полетели вихрем, оседая на траве и мху. Сильно запахло свежей древесиной. Робот в ручье, размеренно сгибаясь и разгибаясь, черпал со дна песок и выкидывал его на берег; куча росла, вода помутнела, и широкие ступни робота уже не были видны в ней. Песок летел наперегонки с опилками, иногда гибкой металлической стружкой в воздухе проблескивала рыба, не сумевшая ускользнуть от широких черпаков, принадлежавших роботу в числе прочей арматуры. Рыба падала на землю и еще некоторое время извивалась язычком серебристого пламени, прежде чем погаснуть навсегда. Прошло несколько секунд, дерево задрожало и роботы быстро вобрали пилы; их устройства безошибочно подсказали, куда надо отступить, чтобы ствол при падении не задел их, и они отошли. В следующий же миг сосна, предсмертно проскрипев, рухнула, ломая вершины соседям; роботы подошли к другой – и еще одно дерево вскрикнуло от неожиданной, никогда не испытанной боли. Командир удовлетворенно кивнул, видя, что дело идет на лад и еще до прибытия аппаратуры будет заготовлено достаточно сырья для эргона. Одновременно он почувствовал, как на смену недовольству собой пришел гнев на всех остальных – на людей, все еще спавших, когда надо было разыскивать разведчиков, идти за синтезаторами, надзирать за роботами…
В несколько шагов он покрыл расстояние, отделявшее его от спавших, и подумал, что большего беспорядка он не видывал никогда. Сощурившись, он стал считать людей, устроившихся почти рядом друг с другом, потому что командир не проследил за их действиями до конца. Члены экипажа мирно спали в тепле; оно шло и сверху, и снизу, от земли. Он насчитал едва половину того количества, которому следовало быть. Не поверив себе, командир сосчитал еще раз, и еще. Все было правильно, только половина людей исчезла. Ушла на поиски? Капитан повернулся и стал считать комбинезоны и сапоги, а также сумки и оружие. Все было здесь, и лишь половины людей так и не оказалось.
Командир стоял в растерянности. За спиной в третий раз по-разбойничьи свистнули пилы, но почти тотчас же умолкла одна, и сразу же за ней – вторая. Неуловимо быстрым движением командир пригнулся, схватил первый попавшийся излучатель и упал на мягкую землю, извернувшись в падении так, чтобы роботы сразу оказались в поле его зрения. Так и есть; человек возился около них, а теперь направлялся к ручью и, достигнув его, выключил третьего. Робот тотчас же вылез из воды и застыл в безразличии, не удивляясь и не протестуя. Командир повел стволом излучателя, пока человек не оказался в прицеле. Его спина, покрытая комбинезоном – не походным, а домашним, маячила на скрещении нитей. Тогда командир крикнул:
– Эй! – И продолжил, тяжело выговаривая слова: – Что это значит?
Человек повернулся к нему; это был главный штурман, пропавший вместе со своей группой. Пальцы командира от неожиданности разжались, оружие прильнуло к земле. Штурман спокойно посмотрел на командира.
– Не надо, – сказал он и махнул рукой. Он сказал это так безразлично, что стало ясно: думает он о чем-то другом.
– Не надо? Я тут решаю, что нужно. Опомнись, штурман! Откуда ты? Где твои люди?
– Ищут признаки, – легко ответил штурман. – Где-нибудь в лесу. – Он распростер руки, словно желая обнять весь этот лес и всех людей, находившихся в нем. – Зачем вы пришли? Наш срок еще не кончился, мы вправе искать до рассвета, а еще и вечер не наступил.
– Штурман! – сказал командир, чувствуя, как пальцы подрагивают от гнева. – Вы исчезли! И у нас нет топлива! Как же мы улетим обратно?
– Куда? – спросил штурман. – И зачем?
– Ты помешался! Этот воздух, наверное, так подействовал на тебя – ты утерял чувство реального! – Видно, гнев достиг максимума, и теперь уже никакими силами не удержать было того, что командир намеревался сказать. – Мало того, что ты подвел экспедицию, привел корабль куда-то – даже не знаю, как это назвать, – но ты еще и противоречишь мне, ты говоришь глупости! Ладно, мы закончим этот разговор позже, а пока я отстраняю тебя! Прокладку на обратный путь сделает Вернер. Где Вернер?
Командир огляделся, но Вернера нигде не было, хотя еще недавно он находился тут, среди спящих, командир мог поклясться в этом. Солнцев, математик, спавший тогда по соседству, был здесь; он поднялся и с наслаждением потягивался, и даже оклик командира не заставил его сразу же, как это бывало раньше, принять пристойную позу.
– Где Вернер, Солнцев?
– Не знаю, командир, – ответил математик небрежно, как будто его спросил посторонний и речь шла о вещах незначительных. Затем он, не обращая больше внимания на командира, повернулся к Альстеру:
– Мне приснилось любопытное решение. Помнишь, система уравнений, над которой мы бились на Земле?
Они, медленно ступая босыми ногами, отошли чуть подальше – выше по течению ручья, чем находилась вырытая роботом яма, и напились воды. Потом Альстер сказал:
– Пойдем, сделаем удочки. Рыба должна клевать на закате. Я читал.
– И костер, – сказал Солнцев. – Никогда не думал, что испытаю такое.
– Я тоже. Возьми посуду.
– Солнцев! – окликнул командир, багровея. – Альстер!
– Да-да, – сказал Альстер, вытаскивая из сумки посуду. – Мы пошли. Всего доброго, командир!
– Вы сошли с ума, Альстер! – выкрикнул командир, не зная в это мгновение, что еще можно сказать и что сделать.
– Разве? – произнес Альстер, удивляясь. – По-моему, нет. Просто я ощущаю между собой и всем прочим ту гармонию, существование которой всегда подозревал. – Он прислонился щекой к шероховатой, слоистой коре дерева. – Какая теплая… Ты готов, Тензор?
– Иду, Мегаватт, – откликнулся Солнцев.
Командир почувствовал, как кровь ударила в виски. Нагнувшись, он снова схватил излучатель, поднял его, готовый стрелять… Штурман спокойно и чуть иронически смотрел на него, и командир ощутил, как кровь от висков отливает к щекам.
– Оружие хоть возьмите! – крикнул он вдогонку, протягивая излучатель. Но они только отмахнулись и ушли. Командир оглянулся. Еще кто-то успел исчезнуть за это время, не сказав ни слова, не спросив разрешения. Штурман стоял рядом и улыбался, но не злорадно, а как-то умиротворенно, как никогда не улыбался даже своим интеграторам. Командир растерянно спросил:
– Что же это, штурман? Куда они? Зачем?
– За чем уходят люди? – сказал штурман. – За счастьем.
– Счастье? – пробормотал командир. Он всю жизнь искал планеты и цивилизации, находил, привозил сведения о найденном – разве не в этом заключалось счастье? За чем же пошли эти люди?
– Оно где-то тут, рядом, счастье, – убежденно сказал штурман. – Нам только надо еще что-то понять… Помнится, я как раз думал об этом, когда меня вспугнули твои роботы. Их вой отвратителен. Не вали деревья, командир, ради этого гнилого эргона. И не мути воду в ручье, пожалей рыб…
– Ну, знаешь ли! – сказал командир резко и, кажется, с трудом удержался, чтобы не подкрепить эти слова крепким ударом. – Хватит! Ты и в самом деле сошел с ума! – Слова эти показались ему исчерпывающим объяснением происходящего, и он повторил еще более уверенно: – Все вы спятили! Одурманены! Но я не позволю тебе, да и остальным тоже…
Он оглянулся на остальных. Их было теперь шестеро: еще один успел сбежать, а эти, видимо, колебались или еще не проснулись как следует, но в любой миг тоже могли махнуть на все рукой и уйти, растаять в лесу в поисках счастья – словно до сих пор его им и в самом деле не хватало.
– Не позволю! – очень громко сказал командир, понимая, что действовать надо сразу же, пока он и в самом деле не остался в одиночестве.
Он приблизил к глазам курсоискатель и установил индекс корабля. Стрелка повернулась; она указала прямо на ручей. Командир потряс приборчик; стрелка нехотя сдвинулась – теперь она указывала вниз по ручью. Командир стиснул челюсти. Курсоискатель вышел из строя, или же такая магнитная буря бушевала кругом, что точный приборчик сбился с настройки, хотя в основе его лежала не магнитная стрелка.
– Ты доведешь нас до корабля, штурман?
– Не знаю… Кажется, я забыл, где он. Да и был ли он?
– Довольно! – прорычал командир. – Радист!
– Я! – отозвался Мозель мгновенно.
– Попробуй связаться с машиной. Другой в эту бурю не смог бы, но ты… Остальным собрать оружие и снаряжение!
Мозель долго пытался пробиться сквозь возмутившийся эфир. Наконец он доложил:
– Есть корабль. Но слышимость никуда…
– Передай: двоим вывести вездеход и, настроив курсоискатель на нас, немедленно прибыть сюда. Погрузить и доставить синтезатор.
– На корабле останется только один человек, – вполголоса напомнил Мозель. – Не слишком ли мы рискуем?
– Корабль не свихнется. Он надежен, наш барк. О каком риске ты говоришь? Планета необитаема, и я понял, почему. Люди не могут тут жить: они сходят с ума. Гибнут. Наверное, такая судьба и постигла экспедицию с Гиганта. Но мы, по какой-то счастливой случайности, оказались менее восприимчивыми к той отраве, что носится здесь в воздухе. И мы сообщим всем, что это не Исток, а планета-ловушка, жестоко карающая людей за легковерие! Мозель, пусть те, кто поведет машину, наденут кислородные маски. И вы наденьте немедленно!
Нехотя, но люди все же достали маски и, расправив, надели. Теперь они перешли на автономное питание кислородом, и никакая отрава, рассеянная в воздухе, не была им более страшна. Только штурман словно не расслышал распоряжения. Капитан подошел и сунул маску ему в руку. Штурман не сжал пальцев, и маска упала на землю, звякнув плоской коробочкой синтезатора кислорода. Командир прищурился; навигатор покачал головой:
– Не трудись… Я и так чувствую себя великолепно и ничего не имею против этого воздуха. Не бойся, я не уйду… по крайней мере, пока ты не успокоишься. Но ты не прав.
Командир махнул рукой и повернулся к Мозелю:
– Вышла машина?
– Они нас поняли, но говорят что-то несусветное, – пробормотал Мозель; голос его звучал сквозь маску глухо и казался вибрирующим. – Что-то о башнях, падающих с неба…
– Что? Дай сюда! – Командир почти вырвал рацию у Мозеля и поднес этот длинный цилиндрик с антенной поближе ко рту. – На корабле! Вы что, свихнулись?
– Башни, командир… – слабо донеслось до него. – И Брод говорит… – Что говорил Брод, осталось неизвестным: голос главного инженера ушел куда-то, и снова лишь курлыканье и скрежет слышались в эфире. Командир медленно опустил руку с аппаратом. – Проклятие! – пробормотал он. – Какие башни? В чем дело? Кто-нибудь может понять?
Никто не ответил.
– Во всяком случае, они будут здесь через полчаса, – удовлетворенно сказал командир. – А еще через полчаса мы возвратимся на корабль. Штурман, ты можешь собрать своих?
– Нет. Мы договорились встретиться тут на рассвете. Кто-нибудь да найдет доказательства…
– Да разве еще нужны доказательства того, что планета необитаема?
– Вон же они, кажется, идут! – проговорил Мозель.
– Где?
– Да вон… левее, левее!
– Это не они, – тотчас же сказал штурман.
И все мгновенно присели, стараясь затаиться и глядя туда, куда указывал радист.
Назад: 11
Дальше: 13