В 2006 году с большой шумихой близ городка Палс на северо-востоке Испании направленным взрывом были разрушены мачты-антенны американского «Радио Свобода», последнего реликта времен холодной войны. «Поторопились», – должно быть думали участники саммита Евросоюза, прошедшего 19 и 20 марта. Десятым пунктом повестки дня, просочившейся накануне в прессу, значилось: поручить главе дипломатии Евросоюза, Федерике Могерини, выработку «плана действия (…) по поддержке свободы прессы».

Эта «поддержка свободы прессы» будет осуществляться не в Европе (разве Евросоюз не санкционировал в 2013 году закрытие греческого государственного телевидения и радио ERT?), не на Ближнем Востоке или в Африке, а в России и только там, потому что европейских лидеров беспокоит то, что они называют «российской пропагандой». В 1992 году Европейский вещательный союз, не связанный с Евросоюзом, но объединяющий крупнейшие вещательные организации стран-членов, уже создал телеканал Euronews (вещающий в том числе на русском языке) сразу после «войны в заливе» и в ответ на успех CNN, чтобы подавать информацию «с европейской точки зрения».

Один из дипломатов, цитируемый порталом EurActiv, скептически отозвался об идее о поддержке свободы прессы. «Может ли такая стратегия развиваться по отношению в свободным европейским СМИ? Я не уверен», – признался он, указывая, возможно, сам не желая того, на перспективу, о которой давно мечтают многие в Брюсселе: более антидемократичной Европы. «Я не понимаю, почему мы выносим это в повестку дня, – сказал другой политик, – если бы я был русским, я был бы страшно доволен, ведь мы тем самым признаем российский успех». 12 мая комитет по иностранным делам Европарламента одобрил 53 голосами против 10 при трех воздержавшихся «план сдерживания путем применения мягкой силы», который предусматривает, в частности, «более прицельную финансовую помощь гражданскому обществу России».

Латвия уже предложила создать на европейские деньги телеканал на русском языке. В конце апреля в этой стране безо всякого внятного резона было прекращено вещание русскоязычного канала РТР-Планета, место которого займет другой канал, передающий «дружественную информацию». Немецкий журнал Der Spiegel написал, что контент будет предоставляться немецкой же телекомпанией Deutsche Welle. Заявленные меры кажутся тем более странными на фоне результатов последних опросов общественного мнения в России, проведенных независимым Левада-Центром, согласно которым 60 % россиян выступают «за укрепление экономических, политических и культурных связей» с западными странами (на 3 % больше, чем в ноябре 2014 года), и только 29 % хотели бы «прервать все связи» с Западом. По данным Левада-Центра, 63 % опрошенных считают, что «России сейчас действительно угрожают многочисленные внешние и внутренние враги, в то время как 23 % в разговорах о врагах видят «способ манипулирования населением со стороны власти».

«Я не согласен ни с одним словом, которое вы говорите, но готов умереть за ваше право это говорить», – написала Эвелин Холл. Эта фраза, ошибочно приписываемая Вольтеру, чьим биографом была Холл, считается базовым принципом свободы слова, частью которой является и свобода прессы. Но все изменилось. Первым СМИ, почувствовавшим это на себе, было не российское, а иранское. В январе 2013 года спутниковые операторы Eutelsat и Argiva прервали по просьбе испанского правительства вещание канала HispanTV, посчитав его связанным с тогдашним председателем Организации радиовещания и телевидения Ирана, Эззатоллой Заргами, на которого распространялись санкции Евросоюза от 2012 года за «нарушения прав человека». Прекращение вещания коснулось не только зрителей HispanTV в Испании, но и в Латинской Америке, где сигнал принимали через спутник Hispasat.

2 марта The Guardian сообщила, что Ofcom, британский регулятор СМИ, начал проверку деятельности российского телеканала RT в связи с жалобой, поступившей от зрителя после трансляции теледебатов на тему украинского конфликта. Представитель регулятора заявил, что Ofcom «осуществляет проверку с целью установить, была ли передача об Украине, содержавшия антизападные комментарии, в достаточной степени беспристрастна». Еще в прошлом году генеральный директор российского информационного агентства «Россия Сегодня», Дмитрий Киселев, был внесен в «черный список» лиц, подвергнутых США и Евросоюзом санкциям в связи с присоединением Крыма к России. Со строго юридической точки зрения каждый может думать что угодно о Заргами или Киселеве, но меры, предпринятые по отношению к ним, являются явным нарушением права на свободу слова.

Чем же помешали представляемые ими СМИ? Разумеется не тем, что они пытаются всех уверить в собственной демократической природе – стоит только взглянуть на прессу союзников США или Евросоюза – а тем, что появление RT (2005), Telesur (2005) или HispanTV (2011) положило конец медиа-олигополии, принадлежавшей США и, в меньшей степени, Европе, консенсус внутри которой достигал такой степени, что Ноам Хомский смог сказать: «любой диктатор позавидовал бы единообразию и покорности СМИ в США». Теперь зрители получили доступ к иной версии событий, а фигуры, которым был путь заказан на крупные информационные каналы, к новым медиа-платформам, как это произошло в случае Пабло Иглесиаса и его программы «Форт Апачи» на HispanTV или Джулиана Ассанжа, которому был предоставлен эфир на RT, восполнивший недостаток критической информации на покинутом остальными СМИ медиа-пространстве.

Так вот, как раз с помощью этой новой меры Брюссель мог бы, в конце концов, открыть дискуссию, которую пока он принять не готов. Как может Евросоюз оказывать «поддержку свободы прессы» в России, в то время как европейские журналисты жалуются на растущее экономическое давление? Более того, как может Европа, где отсутствие прозрачности ни для кого не секрет, поддерживать свободу прессы и отказывать журналистам в доступе к информации о Пакте о трансатлантический торговле и инвестициях (TTIP)?

Эта риторическая эскалация опасна, потому что она сопутствует эскалации геополитического напряжения в Европе и теоретически может оправдать любую вооруженную агрессию. Когда НАТО бомбардировала Югославию в 1999 году, удар по центральному зданию сербского государственного телевидения (RTS) объяснялся необходимостью «нарушить сеть управления, контроля и коммуникаций» и тем фактом, что оно якобы являлось объектом двойного назначения (гражданским и, при необходимости, военным), который «способствовал ведению пропагандистской войны, раздувающей кампанию против населения Косово». Россия, конечно, не Югославия, но используемая по отношению к ней терминология пугающе напоминает югославскую историю.

Если Евросоюз искренне хочет защитить свое население от мнимой российской, венесуэльской или иранской пропаганды – в претензии на то, что всякий, кто не принимает западную политику, занимается «пропагандой» – он должен был бы вкладываться в систему образования, чтобы воспитывать образованных граждан, способных воспринимать новости с рациональной и критической точки зрения, а не урезать бюджет на нее, растя граждан как раз таки более подверженных манипуляции, откуда бы она ни происходила. С другой стороны, «новая информационная война» Евросоюза выявляет принятую в нем патерналистскую концепцию общества, для которой население как России, так и стран-членов Евросоюза – это пустые сосуды или аморфная масса, из которой действующая власть может лепить что угодно.

Если новый план европейцев воплотится в реальность, он не только увеличит охлаждение между Брюсселем и Москвой, но и вызовет поляризацию мнений, которая и без того уже началась. Любое критическое замечание по отношению к европейской политике – и в особенности по отношению преодоления последствий кризиса – и любая попытка объяснить, что Россия – это сложное общество, автоматически будут отнесены к «пророссийским» высказываниям. У нас уже был пример с победой партии СИРИЗА в Греции и визитом в Москву Ципраса. А бывший генеральный секреталь НАТО, Андерс Фог Расмуссен, дошел до того, что утверждал, что Greenpeace получает финансирование из Кремля, чтобы организовывать протесты против метода «фрекинга» и таким образом поддерживать зависимость Европы от российского газа.

Консервативная немецкая пресса еще в прошлом году взяла на вооружение два термина для дискредитации своих противников: Putinversteher и Russlandversteher, которые можно было бы перевести как «те, кто понимает Путина» и «те, кто понимает Россию», как будто бы «понимать» означает «одобрять», «принимать» или «оправдывать». «Ностальгирующие по СССР», «теоретики заговора»… это, в общем, переход на личности, цель которого – представить позиции оппонента как иррациональные и увильнуть от ответа на его доводы. Журналисты, которые пытаются бросить вызов такому подходу, рискуют потерять репутацию, контакты или даже место работы.

Журналисты и аналитики «мозговых центров», которые его поддерживают, наоборот, получают хорошие дивиденды и добиваются большего медиа-резонанса, что в свою очередь приводит к искажению общей картины и обеднению общественно-политического дискурса: кто чаще и больше будет поливать грязью Россию и ее правительство, тот получит больше плюсиков, опубликует больше книг и статей, заработает больше денег. Брюссель хочет забить очередной гвоздь в крышку гроба свободы слова в Европе. На сей раз предлог – Россия. За что? За свободу слова.