Около девяти часов утра лорд Фоксгэм вел свою воспитанницу, снова одетую так, как подобает ее полу, и сопровождаемую Алисией Райзингэм, в холивудскую церковь. Ричард Горбатый с омраченным злобой лицом пересек им дорогу и остановился.

– Это и есть та девушка? – спросил он. Когда лорд Фоксгэм ответил утвердительно, он продолжал: – Невеста, поднимите голову, дайте мне взглянуть на ваше лицо.

Он угрюмо поглядел на нее.

– Вы прекрасны, – наконец промолвил он, – и, как мне рассказывали, богаты. Что, если я предложу вам брак, более подходящий вашей наружности и вашему происхождению?

– Милорд герцог, – ответила Джоанна, – если угодно вашей милости, я хотела бы выйти за сэра Ричарда.

– Почему? – резко спросил он. – Выходите за того человека, которого я назову вам, и вы сегодня же станете леди, а он лордом. А сэр Ричард, – позвольте мне сказать откровенно, – умрет сэром Ричардом.

– Я прошу у неба только одной милости, милорд: дать мне возможность умереть женой сэра Ричарда, – ответила Джоанна.

– Посмотрите, милорд! – сказал Глостер, обращаясь к лорду Фоксгэму. – Вот странная пара. Когда я предложил юноше выбрать себе награду, он попросил помиловать старого пьяного моряка. Я предостерегал его, но он упорствовал в своей глупости. «На этом кончатся мои милости», – сказал я. А он ответил мне с дерзкой самоуверенностью: «Принимаю на себя все убытки». Ну что ж. Пусть так и будет!

– Он так сказал? – воскликнула Алисия. – Хорошо сказано, укротитель львов!

– А это что за девушка? – спросил герцог.

– Это пленница сэра Ричарда, – ответил лорд Фоксгэм, – госпожа Алисия Райзингэм.

– Выдайте ее замуж за надежного человека, – сказал герцог.

– Я имел в виду своего родственника Хэмли, если будет угодно вашей милости, – ответил лорд Фоксгэм. – Он хорошо послужил нашему делу.

– Одобряю ваш выбор, – сказал Ричард. – Пусть они поскорее обвенчаются... Скажите, прекрасная девушка, вы хотите выйти замуж?

– Милорд герцог, – сказала Алисия, – если это человек честный и прямой...

Тут она растерялась, и язык прилип к ее гортани.

– Он прямой, сударыня, – спокойно сказал Ричард. – Я единственный горбун во всей армии; все остальные сложены хорошо... Леди и вы, милорд, – внезапно сказал он с преувеличенной любезностью, – не сочтите меня невежливым, если я покину вас. В военное время вождь не может распоряжаться своим временем.

И с изящным поклоном он удалился в сопровождении своей свиты.

– Увы, – вскричала Алисия, – я погибла!

– Вы его не знаете, – ответил лорд Фоксгэм. – Это пустяки, он сразу забыл ваши слова.

– В таком случае, он – цвет рыцарства! – сказала Алисия.

– Нет, просто он думает о другом, – ответил лорд Фоксгэм. – Ну, не будем больше мешкать.

В церкви их ждал Дик в сопровождении нескольких молодых людей. Там его обвенчали с Джоанной. Когда они, счастливые и задумчивые, вышли на мороз и на солнце, армия уже тянулась по дороге. Среди коней, двигающихся от аббатства, уже развевалось знамя герцога Глостера. За знаменем, окруженный закованными в сталь рыцарями, ехал честолюбивый, смелый, жестокосердый горбун навстречу своему короткому царствованию и вечному позору. Но свадебное шествие свернуло в другую сторону, и гости, радостные, уселись за завтрак. Отец эконом старался угодить молодым и сидел за столом вместе с ними. Хэмли, забыв о ревности, принялся ухаживать за Алисией к полному ее удовольствию. Под пение труб, под лязг оружия, под топот лошадей уходившей армии Дик и Джоанна сидели рядом, нежно держась за руки, и со все возрастающей страстью глядели друг другу в глаза.

С тех пор грязь и кровь этой буйной эпохи текли мимо них. Вдали от тревог жили они в том зеленом лесу, где возникла их любовь.

А в деревушке Тэнстолл, в довольстве и мире, быть может излишне наслаждаясь элем и вином, проживали на пенсии два старика. Один из них всю жизнь был моряком и до конца продолжал оплакивать своего матроса Тома. Другой, перебывавший на своем веку кем угодно, под конец жизни сделался набожным и благочестиво скончался в соседнем аббатстве под именем брата Гонестуса. Так исполнилось желание Лоулесса – он умер монахом.