Глава 13
Мышка попалась
Вообще людям в жизни не часто приходится оказываться стоящими на краю вечности… Но когда я, находясь в подвале на окраине города, произнес те слова, я был полностью уверен, что это мои последние слова на бренной земле. Я собрался с силами, готовясь встретиться с черными стремительными водами, я уже чувствовал оглушающий ужас падения…
Но, к моему удивлению, до моих ушей донесся низкий смех. Я открыл глаза. Повинуясь жесту человека на диване, мои стражи поволокли меня обратно и поставили перед своим хозяином.
– Вы храбрый человек, капитан Гастингс, – сказал тот. – Мы на Востоке ценим храбрость. Но могу сказать, что я именно этого от вас и ожидал. И это приводит нас ко второму акту нашей маленькой драмы. Собственной смерти вы не боитесь… А как насчет смерти другого человека?
– Что вы имеете в виду? – хрипло спросил я, и меня вновь охватил ужас.
– Уверен, вы не забыли ту леди, что попалась к нам в руки… вашу Цветущую Розу.
Я тупо смотрел на него, внутренне корчась от боли.
– Думаю, капитан Гастингс, вы все же напишете это письмо. Посмотрите, у меня тут бланк телеграммы. Что я на нем напишу – зависит от вас, и мои слова будут означать жизнь или смерть для вашей жены.
Я облился потом, по лбу побежали горячие струи, стекая прямо в глаза. А мой мучитель продолжил, любезно улыбаясь и говоря с абсолютной невозмутимостью:
– Итак, капитан, перо ждет прикосновения вашей руки. Вам только и нужно, что написать несколько слов. Если же нет…
– Если нет?… – эхом повторил я.
– Если нет, та леди, которую вы любите, умрет… и умрет медленно. Мой учитель, Ли Чанг Йен, в свободные часы развлекается тем, что изобретает новые и оригинальные методы пыток…
– Боже! – воскликнул я. – Вы дьявол! Только не это… Вы не можете этого сделать!..
– Может быть, рассказать вам о некоторых его изобретениях?
И, не обращая внимания на мой протест, он заговорил – ровно, спокойно, его речь текла до тех пор, пока я с криком ужаса не зажал уши ладонями.
– Я вижу, этого достаточно. Берите перо и пишите.
– Вы не посмеете…
– Ваши слова глупы, и вы сами это знаете. Берите перо и пишите.
– И если я напишу?…
– Вашу жену освободят. Телеграмма будет отправлена немедленно.
– Откуда мне знать, что вы сдержите слово?
– Я клянусь вам священными могилами моих предков. Более того, подумайте сами – зачем мне желать ее смерти? Она уже сыграла свою роль.
– А… а Пуаро?
– Мы будем держать его в надежном месте, пока не завершим свои операции. А после отпустим.
– В этом вы тоже готовы поклясться могилами ваших предков?
– Я уже дал вам клятву. Этого достаточно.
Сердце мое куда-то упало. Я предавал своего друга… ради чего? На мгновение я заколебался… а потом ужасная альтернатива встала перед моими глазами подобно ночному кошмару. Синдерелла… моя любимая в руках желтых китайских дьяволов, умирающая от мучительной медленной пытки…
Стон сорвался с моих губ. Я схватил перо. Возможно, тщательно подбирая слова, я смогу как-то предостеречь друга и Пуаро сможет избежать ловушки… Это оставалось единственной надеждой…
Но и ее у меня не осталось. Голос китайца возвысился, хотя и звучал по-прежнему вежливо и обходительно:
– Позвольте мне продиктовать вам…
Он помолчал, сверяясь с заметками на листке бумаги, лежавшем рядом, и затем продиктовал мне следующее:
– «Дорогой Пуаро, я думаю, что вышел на след Номера Четвертого. Днем пришел китаец и привел меня сюда благодаря фальшивой записке. К счастью, я вовремя разгадал его игру и ускользнул. Мы с ним поменялись ролями, и я проследил за ним – очень осторожно, и, смею думать, он ничего не заметил. Я нашел тут сообразительного парнишку, он доставит вам мое письмо. Дайте ему полукрону, хорошо? Я обещал именно такую сумму за доставку сообщения. Я сейчас слежу за домом, где скрылся китаец, и боюсь отойти. Я буду ждать вас до шести часов, а если вы не придете – попытаюсь сам проникнуть в дом. Конечно, шансов не слишком много, да и парнишка может не найти вас. Но если все-таки найдет – пусть проводит вас прямиком ко мне. И прикройте вы свои замечательные усы, ведь если из окон дома кто-то выглянет, вас могут узнать.
Искренне ваш А. Г.»
Каждое из слов, которые я писал, все глубже погружало меня в пучину отчаяния. Письмо было составлено чертовски умно. Именно такое я и написал бы сам. Все мои усилия, приложенные к тому, чтобы оставить знак в виде четырех книг, обесценивались – ведь в письме прямо говорилось, что явившийся днем китаец обманом увел меня из дома. Вот теперь и возникла настоящая ловушка, и я прекрасно понимал, как воспримет все это Пуаро. И время было рассчитано безупречно. Когда Пуаро получит мою записку, ему придется сразу же идти с «моим посыльным», выглядящим абсолютно невинно, и я знал, что мой друг так и поступит. Моя решимость и твердое намерение проникнуть в дом заставят его спешить. Он всегда самым нелепым образом недооценивал мои способности. И он сразу проникнется уверенностью, что я нарываюсь на неприятности, не понимая ситуации в целом, – и поторопится взять дело в свои руки.
Но ничего нельзя было изменить. Я написал то, что было приказано. Хозяин подвала забрал у меня листок, прочел письмо, одобрительно кивнул головой и передал листок одному из молчаливых стражей – и страж тут же исчез за одной из шелковых занавесок, которая скрывала за собой дверь.
Сидевший на диване китаец с улыбкой взял бланк телеграммы и что-то начертал на нем. Потом протянул бланк мне.
Я прочитал: «Отправьте белую птицу в полет, скорее».
Я вздохнул с облегчением.
– Вы отправите это сейчас же? – спросил я.
Он снова улыбнулся и покачал головой:
– Когда мсье Эркюль Пуаро окажется в моих руках, не раньше.
– Но вы обещали…
– Если наш план почему-то не сработает, мне может понадобиться наша белая птица – чтобы убедить вас приложить новые усилия.
Я побелел от гнева.
– Боже мой! Если вы…
Он взмахнул тонкой желтой рукой с длинными пальцами.
– Успокойтесь, я вовсе не думаю, что нас ждет неудача. В то же мгновение, когда мсье Пуаро попадется, я сдержу свою клятву.
– Если ваша клятва чего-то стоит.
– Я поклялся вам священными могилами моих предков. Не бойтесь. Отдохните пока. Мои слуги в мое отсутствие сделают для вас все.
Я остался один в этом странном подземном гнезде роскоши. Вернулся второй страж. Один из китайцев принес еду и питье и предложил мне, но я взмахом руки отказался от всего. Я был словно болен, на душе было тяжело…
Потом вернулся хозяин, высокий и величественный в своем шелковом халате. Он принялся руководить операцией. По его приказу меня быстро отвели через подвал и туннель в тот самый дом, куда мы изначально зашли. Я очутился в комнате первого этажа. Окна здесь были закрыты ставнями, но сквозь щели нетрудно было увидеть улицу. Старый бродяга тащился по противоположной стороне, но когда я увидел, как он стрельнул глазами на окна дома, я понял, что это один из членов банды, стоящий на посту.
– Все отлично, – сказал мой китайский друг, – Эркюль Пуаро попался на удочку. Он уже недалеко… и он один, если не считать мальчишки-провожатого. Итак, капитан Гастингс, вам осталось сыграть последний эпизод пьесы. Пока он не увидит вас, он не войдет в дом. Поэтому, когда он приблизится, вам придется выйти на крыльцо и пригласить его внутрь.
– Что?! – вскрикнул я с отвращением.
– И вы закончите свою роль в одиночку. Не забывайте, какова цена ошибки. Если Эркюль Пуаро заподозрит что-то неладное и не войдет в дом, ваша жена умрет семьюдесятью мучительными смертями! О, вот и он!
Мое сердце отчаянно заколотилось, к горлу подступила тошнота, когда я посмотрел сквозь одну из щелей в ставне. В человеке, идущем по противоположной стороне улицы, я сразу узнал моего друга, хотя воротник его пальто был поднят, а нижнюю часть лица скрывал ядовито-желтый шарф. Но он не мог изменить свою походку, и никто в мире больше не держал яйцевидную голову так, как он, – склоненной чуть вперед и вбок.
Да, это был Пуаро, идущий по моему зову навстречу судьбе, не подозревающий ничего дурного. Рядом с ним бежал типичный лондонский беспризорник, грязный и оборванный.
Пуаро остановился, осмотрев через улицу дом, а мальчишка что-то горячо объяснял ему, показывая на дверь. Настало время для моего выхода. Я прошел в холл. По знаку высокого китайца один из слуг отпер дверь.
– Помните о цене ошибки, – низким тихим голосом произнес мой враг.
Я уже стоял на крыльце. Я кивнул Пуаро. Он поспешно зашагал через мостовую.
– Ага! Так с вами все в порядке, друг мой! Я уже начал тревожиться. Вы ухитрились проникнуть внутрь? Так, значит, дом пуст?
– Да, – произнес я, пытаясь придать своему голосу естественность. – Должно быть, из него есть другой выход, тайный. Давайте поищем его вместе.
Я шагнул назад через порог. Безмятежный Пуаро собрался уже последовать за мной.
И тут словно что-то щелкнуло в моей голове. Я отчетливо увидел, кем я стал – Иудой!
– Назад, Пуаро! – закричал я. – Назад, если хотите спастись! Это ловушка! Не обращайте на меня внимания! Бегите!
Я еще выкрикивал слова предостережения, когда руки моих стражей сжали меня, будто тиски. Один из китайцев прыгнул мимо меня, чтобы поймать Пуаро.
Я успел увидеть, как этот бандит отпрянул назад, вскинув руки, а потом вдруг вокруг меня возник густой дым, лишивший меня дыхания, убивший меня…
Я упал, задыхаясь… это была смерть…
Медленно и мучительно возвращалось ко мне сознание, все мои чувства были ошеломлены. Первым, что я рассмотрел, оказалось лицо Пуаро. Мой друг сидел рядом и с тревогой смотрел на меня. Когда он увидел, что я открыл глаза, с его губ сорвалось радостное восклицание.
– А, вы ожили!.. Вы пришли в себя! Все прекрасно! Мой друг… мой бедный друг!
– Где это я? – с трудом выговорил я.
– Где? Но оглядитесь!
Я повернул голову. Да ведь это же наша квартира! И на решетке камина – четыре кусочка угля, тщательно уложенные мной.
Пуаро проследил за моим взглядом.
– Да-да, это была великолепная идея… и книги тоже. Знаете, если мне еще когда-нибудь скажут: «Этот ваш друг, этот Гастингс, он ведь не блестящего ума, так?» – я отвечу: «Вы ошибаетесь!» Да, ваша идея была блестящей, просто гениальной.
– Вы поняли, что это значит?
– Разве я идиот? Конечно, понял. Я получил необходимое предостережение и время для разработки плана. Каким-то образом Большая Четверка выманила вас из дома. С какой целью? Понятно, что не ради ваших прекрасных глаз… и не потому, что они боятся вас и хотят устранить с дороги. Нет, их цель была совершенно очевидна. Вы должны были послужить приманкой, чтобы завлечь в их когти великого Эркюля Пуаро. Но я давно готов к чему-то в этом роде. Я кое-что сделал в плане подготовки к дальнейшему, и вскоре, как я и ожидал, прибыл посыльный – такой невинный с виду уличный мальчишка. Что ж, я поверил его сказочке, поспешил следом за ним, и, к счастью, они позволили вам выйти на крыльцо дома. Я только того и боялся, что мне придется схватиться с ними прежде, чем я найду то местечко, где они спрятали вас, и что мне придется искать вас, возможно, тщетно… после того.
– Схватиться с ними, вы сказали? – слабым голосом переспросил я. – В одиночку?
– О, тут нет ничего особенного. Если человек готов к встрече – все остальное просто. Всегда готов, так, кажется, говорят скауты? А я был готов. Не так давно я оказал услугу одному известному химику, который во время войны работал с отравляющими газами. Он изготовил для меня маленькую бомбочку – простую в обращении и совсем легкую… бросаешь ее, она делает «пуф!» – и все вокруг затягивает дым, а люди теряют сознание. Я ее и бросил, тут же свистнул в маленький свисток – и в ту же минуту за дело принялись люди Джеппа, которые следили за мной и посыльным до самого этого дома, оставаясь незамеченными.
– Но как вы сами умудрились не потерять сознание?
– Еще одна маленькая удача. Наш друг Номер Четвертый (наверняка это он сочинил гениальное письмо от вашего имени) позволил себе маленькую колкость в адрес моих усов, а в результате я с легкостью спрятал под желтым шарфом респиратор.
– Да, я помню, – воскликнул я, и вместе со словом «помню» на меня свалился невыносимый ужас, в одно мгновение вернувшийся из забытья. Синдерелла…
Я со стоном откинулся назад.
Должно быть, я снова на минуту-другую потерял сознание. А когда очнулся, почувствовал на губах вкус бренди – Пуаро старался влить его мне в рот.
– Что еще, mon ami? Что? Скажите мне!
Я медленно, с трудом, содрогаясь при каждом слове, рассказал ему все. Пуаро всплеснул руками.
– Друг мой! Друг мой! Но как вы должны были страдать! А я ничего об этом не знал! Но успокойтесь, успокойтесь! Все в порядке!
– Вы хотите сказать, что найдете ее? Но она в Южной Америке! И к тому времени, когда мы доберемся туда… нет, задолго до того, она уже будет мертва… и бог знает, как, каким ужасным способом придется ей умереть.
– Нет, нет, вы не понимаете. Она в безопасности и чувствует себя прекрасно. Она ни одного мгновения не находилась в их руках.
– Но я получил телеграмму от Бронсена…
– Нет, нет, и это не так. Вы получили некую телеграмму из Южной Америки, и там стояло имя Бронсена – но это совсем другое дело. Скажите, разве вам не приходило в голову, что организация вроде Большой Четверки, имеющая «филиалы» по всему свету, без труда может нанести нам удар, похитив эту маленькую девочку, Синдереллу, которую вы так любите?
– Нет, никогда, – ответил я.
– Ну, зато мне пришло. Я ничего не сказал вам, поскольку не хотел вас расстраивать без надобности… но я принял необходимые меры. Письма вашей жены, которые приходили как бы с вашего ранчо, на самом деле написаны в некоем безопасном местечке, куда вашу супругу поместили около трех месяцев назад по моей просьбе.
Я долго молча смотрел на него.
– Вы в этом уверены?
– Parbleu! Я знаю это. Они терзали вас ложью!
Я отвернулся. Пуаро положил руку мне на плечо. И когда он заговорил, в его голосе прозвучало нечто такое, чего я прежде никогда не слышал:
– Я знаю, вам не понравится, если я обниму вас или как-то иначе выражу свои чувства. Ну, я буду настоящим британцем. Я ничего не скажу… почти ничего. Только одно: в нашем последнем приключении вы доказали свою доблесть и честь, и счастлив человек, у которого есть такой друг, как у меня!
