Книга: 1Q84 (Тысяча невестьсот восемьдесят четыре)
Назад: Глава 13 _______________________ АОМАМЭ Мир без твоей любви
Дальше: Глава 15 _______________________ АОМАМЭ Время оборотней началось

Глава 14
_______________________
ТЭНГО
Послание вручено

— Обними-меня, — сказала Фукаэри. — Мы-должны-уйти-в-кошачий-город.
— Обнять тебя? — удивился Тэнго.
— Не-хочешь-меня-обнимать, — спросила она.
— Да не в этом дело, просто… Не совсем понимаю зачем.
— Чтобы-очиститься, — пояснила она без всякой эмоции в голосе. — Иди-сюда-и-обними-меня. Только-надень-пижаму-и-выключи-свет.
Тэнго выполнил все, что она просила. Выключил свет, достал пижаму и переоделся. Попытался вспомнить, когда он стирал эту пижаму в последний раз, но так и не вспомнил. В общем, очень давно. Но потом не пахнет, и слава богу. Сам Тэнго не из потливых. Хотя это вовсе не значит, что пижамы не нужно стирать, мысленно укорил он себя. Кто в этой жизни знает, что с ним произойдет уже через час? Стирка собственного белья — хороший способ приготовиться к неожиданностям.
Он забрался в постель и осторожно, почти неуклюже обнял Фукаэри за плечи. Она положила голову ему на плечо. И застыла, точно зверек, впавший в зимнюю спячку. Теплый, мягкий, беззащитный. И при этом совсем не потный.
Гроза разбушевалась. Капли дождя стучали по оконным стеклам как полоумные. В мокром воздухе ощущался конец света. Как в Ноевом ковчеге во время потопа. В такую страшную грозу каждая пара тварей — что носороги, что львы, что питоны — наверняка пребывала в жуткой депрессии. Слишком непригодные условия для жизни, слишком ограничена свобода передвижения, да еще и вонь такая вокруг, что хоть нос зажимай.
Подумав о «паре тварей», Тэнго невольно вспомнил о Сонни и Шер. Хотя, конечно, чтобы представлять в ковчеге людское племя, запросто нашлась бы пара и подостойнее.
Обнимать Фукаэри, одетую в его пижаму, было очень странно. Все равно что обнимать какую-то часть себя — отделившуюся от тела и обретшую собственные запах, дыхание и мысли.
Тэнго представил, что вместо Сонни и Шер в ковчег посадили его самого с Фукаэри. Тоже, мягко говоря, не самая представительная парочка. Их объятия в постели казались ему чем-то неподобающим, и эта мысль не давала ему покоя. Тогда он переключил воображение — и представил, как Сонни и Шер подружились в ковчеге с четой питонов. Картинка была совершенно бредовой, но помогла ему хоть немного расслабиться.
Застыв на его плече, Фукаэри не говорила ни слова. Тэнго тоже молчат. Обнимая ее, он почти не испытывал физиологического искуса. Секс для Тэнго всегда был продолжением общения. И если общения не происходило, секс оказывался чем-то неправильным. А главное — Фукаэри явно требовала от него не секса, а чего-то еще. Вот только чего именно — непонятно.
Но так или иначе, обнимать в постели семнадцатилетнюю красавицу — дело приятное. Время от времени ее ухо касалось его щеки. Теплое дыхание щекотало шею.
Груди, упиравшиеся в него, казались настолько идеальными, что останавливалось Время. Живот у Тэнго сжимался, и напряжение растекалось по всему организму. А еще ее кожа пахла. Чем-то совершенно восхитительным. Так может пахнуть только то, что еще растет. Например, луговые цветы на рассвете. Аромат которых Тэнго вдыхал в далеком детстве, когда делал зарядку под звуки радио перед походом в школу.
Только б не кончить, думал Тэнго. Если кончу, она сразу поймет. И это нарушит равновесие в их отношениях. Как объяснить семнадцатилетней девчонке, что даже без особого сексуального влечения можно кончить в ее объятьях? Впрочем, пока, слава богу, эрекции не наступало. Он просто вдыхал запах Фукаэри. Нужно отвлечься от ее запаха. Да и вообще от секса.
Он решил думать о Сонни и Шер. Об их отношениях с питонами. Интересно, нашли бы они, о чем пообщаться? Смогла бы звездная парочка и дальше петь свои песни? Когда фантазии о ковчеге в бурных водах окончательно истощились, Тэнго начал перемножать в уме трехзначные числа. К этой уловке он частенько прибегал во время секса с замужней подругой, чтобы задержать оргазм (а подруга была очень требовательна к тому, чтобы оба кончали одновременно). Действительно ли это помогало, он толком не понимал. Но все лучше, чем вообще ничего не делать.
— Если-у-тебя-встает-я-не-против, — вдруг сказала Фукаэри.
— Не против?
— В-этом-нет-ничего-дурного.
— Ничего дурного, — повторил Тэнго.
Прямо урок сексологии для старшеклассников. В оргазме, дети, нет ничего дурного или постыдного. Просто выбирайте для этого правильные время и место.
— Ну и как там мое очищение? Уже началось? — спросил он, решив сменить тему.
Фукаэри ничего не ответила. Ее точеные уши, похоже, вслушивались в раскаты грома за окном. И Тэнго решил больше ничего не спрашивать. А заодно перестал умножать в уме трехзначные числа. Если Фукаэри не против, чтоб у него вставал, пускай встает. Вот только сейчас беспокоиться было не о чем. Его мужское достоинство мирно дремало без всякой эрекции.
— Обожаю твой член, — сказала как-то подруга. — И форму, и цвет, и размер.
— Ну сам-то я не особый его фанат, — отозвался Тэнго.
— Почему? — спросила она, взвешивая его пенис на ладони, как мирно спящую домашнюю зверушку.
— Не знаю, — ответил он. — Наверно, потому, что я сам его себе не выбирал.
— Ты извращенец, — резюмировала подруга. — И мысли у тебя извращенные.
Разговор этот случился очень давно. Задолго до Всемирного потопа. По крайней мере, теперь ему так казалось.

 

Дыхание Фукаэри, тихое и ритмичное, согревало шею Тэнго. В зеленоватом отсвете цифр на часах и во вспышках наконец-то засверкавших молний Тэнго разглядывал ее ухо. Оно напоминало ему некую таинственную пещеру. Будь мы с нею любовниками, вдруг подумал он, я бы только и делал, что целовал ее уши. Во время секса, пока я в ней, целовал бы их, лизал и легонько покусывал, дул в них и вдыхал их аромат. Не то чтобы ему хотелось этого прямо сейчас. Скорее, то была фантазия на тему: «Что бы я обязательно сделал, будь мы с нею любовниками». В которой, рассуждая логически, нет ничего дурного или постыдного. Наверное.
Хотя, конечно, если отослать логику куда подальше, думать обо всем этом Тэнго не следовало. Его член начал медленно пробуждаться, точно спящий, которому ласково щекочут спину. Вот он сладко зевает, затем поднимает голову и потягивается, наливаясь силой. А еще через полминуты реет, тугой и уверенный, как парус яхты под крепким северо-западным ветром. И теперь совершенно недвусмысленно упирается Фукаэри в бедро. Тэнго обреченно вздохнул. С тех пор как пропала его подруга, он уже месяц без секса. Видимо, все из-за этого. Уж лучше бы он перемножал трехзначные числа и не останавливался.
— He-волнуйся, — сказала Фукаэри. — Когда-там-твердо-это-наша-природа.
— Спасибо, — ответил Тэнго. — A LittlePeople не смотрят на нас?
— Они-все-равно-ничего-не-могут-нам-сделать.
— Это, конечно, хорошо, — проворчал Тэнго с тревогой. — Только мне самому не все равно, смотрит на меня кто-то чужой или нет.
Очередной раскат грома разорвал небо в клочья, точно старую штору. Окна задребезжали так, будто и правда кто-то хотел ворваться в квартиру. Вообще-то рамы крепкие, но если будет так продолжаться — рано или поздно стекло разлетится вдребезги. Капли дождя лупили по стеклу, точно пули охотников по оленям.
— Гроза все не кончается, — заметил Тэнго. — Похоже, зарядила надолго.
Фукаэри открыла глаза.
— Какое-то-время-еще-продлится, — сказала она.
— Сколько?
Она ничего не ответила. А Тэнго все лежал и зачем-то обнимал ее, терзаясь мощной, но никому не нужной эрекцией.
— Мы-должны-снова-попасть-в-кошачий-город, — сказала Фукаэри. — Поэтому-нужно-заснуть.
— Заснем ли? — усомнился Тэнго. — Такая гроза… Да и времени еще только десятый час.
Он старался выстроить в уме ряды цифр подольше и загадать себе что-нибудь посложнее. Но какую бы задачу ни ставил, то была его собственная задача, где ответ известен заранее. А проклятая эрекция только усиливалась.
— Заснем-не-волнуйся, — ответила Фукаэри.
И оказалась права. Несмотря на грозу, от которой качались здания, дикую эрекцию и до предела натянутые нервы, Тэнго неожиданно для себя заснул.
Моя жизнь — абсолютный хаос, успел он подумать, прежде чем провалился в сон. Я должен срочно отыскать решение. Времени в обрез. И места на странице контрольной работы — совсем чуть-чуть. Тик-так, тик— так, тик-так.

 

Внезапно он осознал, что лежит совершенно голый. И Фукаэри — тоже в чем мать родила. Ее грудь идеально округлая. Две совершенно безупречные полусферы. Соски, пока не очень большие, еще не приняли своей настоящей формы и походили на тянущиеся к солнцу почки юного деревца. Но сами груди зрелые, крупные и так упорно тянутся к потолку, будто на них не распространяется закон гравитации. Но что особенно бросалось в глаза, так это отсутствие волос на ее лобке. Вместо них светлела абсолютно гладкая кожа, лишь подчеркивая незащищенность ее причинного места. Как и уши, розовато-мраморная вагина казалась чуть ли не новорожденной (или оно действительно так и было?) — и даже формой напоминала ухо, которое внимательно к чему-то прислушивается. Например, к едва различимому звону далекого колокольчика.
И наконец Тэнго сообразил, что вообще-то лежит в постели навзничь, а Фукаэри, оседлав его, нависает сверху. Его эрекция продолжалась, а гроза все никак не заканчивалась. Еще немного — и от грохота небо разлетится вдребезги, пронеслось у Тэнго в голове. Кто же тогда будет склеивать небосвод по кусочкам?
Я же уснул, вспомнил он. С окаменевшим членом, который так и не расслабился до сих пор. Неужели его эрекция сохранялась и во сне? Или та прекратилась, а эта — уже вторая? Примерно как повторное заседание Кабинета министров, когда на первом не сумели договориться? Сколько же он спал? Впрочем, уже не важно. Главное — сейчас его пенис снова рвется в бой, и успокоить его, похоже, не смогут ни Сонни и Шер, ни трехзначные числа, ни прочие радикалы с интегралами.
— Я-не-против, — сказала Фукаэри. Она приподнялась над Тэнго, чуть раздвинув колени, и ее вагина коснулась головки его пениса. — Когда-твердо-это-не-плохо.
— Я не могу двинуться, — ответил Тэнго.
И это было правдой. Он попытался привстать на локтях, но не вышло. Физически он чувствовал все — и вес ее тела, и твердость своего члена. Однако не мог даже пальцем пошевелить.
— Двигать-ничем-не-нужно, — только и ответила Фукаэри.
— Что значит «не нужно»? Это же мое тело!
Она ничего не ответила. Тэнго больше не был уверен, что его голос вообще звучит. Губы и горло напрягались как полагается, но хорошо ли слышна его речь, он и сам не разбирал. Больше половины того, что он говорил, Фукаэри вроде бы понимала. Но в целом их диалоги напоминали разговор по междугороднему телефону с постоянно прерывающимся сигналом. По крайней мере, Фукаэри словно не слышала того, что ей было не нужно, а разговор все равно продолжала. Тэнго так не умел.
— Волноватъся-тоже-не-нужно, — сказала она и медленно опустилась всем телом вниз. Глаза ее будто вспыхнули странным призрачным сиянием, какого Тэнго в них прежде не замечал.
Как такой огромный и твердый член может поместиться в столь миниатюрном влагалище, Тэнго даже представить себе не мог. Однако не успел опомниться, как его агрегат уже заполнил ее лоно до последнего уголка — легко и без всякого сопротивления. Нанизав себя на Тэнго, Фукаэри ничуть не изменилась лицом. Только дыхание стало немного прерывистым, а грудь едва приметно заколыхалась. В остальном же девушка выглядела так естественно, словно ничего особенного не произошло.
Фукаэри приняла в себя Тэнго до самых глубин, чуть ли не до утробы — и вдруг замерла. Его по-прежнему сковывал паралич, а она, закрыв глаза, застыла над ним, как шпиль громоотвода. Рот слегка приоткрыт, по губам словно пробегает мелкая рябь. Будто в прострации она подыскивает слова, чтобы высказать самое главное, — и ждет, когда же случится то, что ей нужно принять на себя.
Сердце Тэнго зашлось от отчаяния. Вот-вот должно произойти невесть что, а он не управляет ситуацией. Его тело ничего не чувствует. Осязание срабатывает только у члена. Вернее, даже не осязание, а осознание членом того факта, что он, абсолютно крепкий и твердый, находится внутри Фукаэри. Дала бы сперва хоть резинку надеть, забеспокоился Тэнго. А вдруг залетим? Хлопот же не оберешься. Кёко Ясуда была настолько педантична в вопросах контрацепции, что предохраняться вошло у него в привычку.
Изо всех сил Тэнго старался переключиться на что-нибудь другое, но ничего конкретного в голову не приходило. В голове царил хаос, и время как будто встало. Хотя, конечно, остановиться время не может, это противоречит основным законам природы. Скорее всего, оно течет постоянно, хотя и не всегда равномерно. Если сравнивать между собой долгие периоды времени, получится, что в целом оно бежит с одной и той же определенной скоростью. Однако если сопоставить совсем небольшие его отрезки, вполне возможно, скорости окажутся неравны. Ну а в мимолетных кусочках времени даже такие базовые понятия, как причинно-следственный порядок или событийная вероятность, утрачивают всякий смысл.
— Тэнго, — произнесла Фукаэри, впервые назвав его по имени. — Тэн-н-го.
Словно и не звала, а заучивала произношение иностранного слова. С чего это она вдруг зовет меня так, удивился Тэнго. Девушка же наклонилась и поцеловала его. Сначала чуть разомкнутыми губами. Но уже вскоре те раскрылись пошире, и ее мягкий язычок скользнул Тэнго в рот. Этим упрямым язычком она словно пыталась нащупать слова, которые пока не стали словами, но уже таят в себе некий секретный код. И язык Тэнго, хочешь не хочешь, безвольно отдавался ее экспериментам. Так две змейки, проснувшись от зимней спячки и почуяв запах друг друга, вожделенно сплетаются телами в весенней траве.
Внезапно Фукаэри стиснула его ладонь. Так крепко, будто хотела раздавить. Так сильно, что острые ноготки пронзили кожу. И наконец, завершив поцелуй, отстранилась и вновь распрямила спину.
— Закрой-глаза.
Тэнго повиновался. Он закрыл глаза, и перед ним распахнулась сумеречная пропасть, в которую можно провалиться и падать до самого центра Земли. Вокруг мерцали разноцветные сполохи: то ли мириады осколков заката, то ли просто пылинки или цветочная пыльца. А может, и еще что-нибудь. Но вскоре у пропасти показалось дно. Становилось светлее, и окружающий мир принимал все более конкретные очертания.
Тэнго вдруг осознал, что ему десять лет и вокруг него — стены класса. В реальном месте и в настоящем времени. За окном светит неподдельное солнце, и сам он, десятилетний, — именно тот, кто есть. Дышит подлинным воздухом, различает запахи лакированного дерева и мела на полочке у доски. В классе только он и она. Не испугалась ли Аомамэ, вдруг оставшись с Тэнго наедине? Или, наоборот, давно ждала, когда же это случится? Так или иначе, она подходит к Тэнго, стискивает правой рукой его левую. И смотрит ему в глаза — очень долго и пристально.
У Тэнго пересыхает горло. Все слишком внезапно; как ему поступить, что сказать, он понятия не имеет. Просто стоит и глядит на нее, пока она сжимает его руку. Где-то в животе странно зудит — несильно и все же отчетливо. Ничего подобного с ним еще никогда не случалось. Нечто вроде зова морских волн. До его слуха доносятся звуки реальности: смех и крики детей, удары ногами по мячу, стук бейсбольной биты, писклявый голосок обиженной кем-то первоклашки, нестройный хор дудок, в сотый раз выводящий осточертевшую всем мелодию. Сегодня уроки закончены.
Тэнго хочет ответить ей таким же крепким пожатием. Но силы вдруг покидают его. Конечно, пальцы могут онеметь, если их слишком сильно стиснуть. Однако Тэнго не может пошевелить вообще ничем. Словно его связали по рукам и ногам.
Как будто время остановилось, думает Тэнго. Он тихонько вздыхает, проверяя, дышит ли вообще. Никаких звуков больше не слышно. Зуд в животе не проходит, но превращается в парализующую истому. Эта истома заражает кровь, и сердце начинает разгонять ее по всему телу. В груди набухает плотное облако, из-за которого дыхание учащается, а пульс становится жестче.
Когда я вырасту, обязательно разберусь, что же со мной сейчас происходит, какой в этом смысл и зачем это нужно, решает Тэнго. Для этого я должен очень крепко и точно запомнить все, что чувствую в эту минуту. Пока я всего лишь десятилетний пацан, которому нравится математика. Передо мною — много разных дверей, но что меня ждет за ними — понятия не имею. Ни силы, ни знаний, эмоции спутанные, вечно чего-то боюсь. Вот и эта девчонка даже не надеется, что я пойму ее. Просто хочет выразить мне свое чувство. Это чувство упрятано в маленькую шкатулку, обернуто красивой бумагой, перевязано тонкой ленточкой — и в таком виде вручено мне как Послание.
Прямо сейчас открывать не нужно, говорят ее глаза. Придет время — откроешь. А сейчас просто прими, и все.
А ведь ей уже столько всего известно, чувствует Тэнго. Куда больше, чем ему. На этом поле у нее бесспорное право лидера. Да и сама игра — по новым правилам, с новыми целями и новыми законами механики, которых он не знает. А она — знает.
Наконец Аомамэ отпускает его руку, молча разворачивается и, не оглядываясь, быстро выходит из класса. Тэнго остается совершенно один. За окном снова слышатся детские голоса.
Дверь за ней закрывается — и в следующую секунду Тэнго кончает. Бурно, обильно и долго семя извергается прямо в штаны. Боже мой, паникует он, неужели я делаю это в классе? Если меня вдруг заметят, скандала не избежать… Но вокруг него уже не школьная аудитория.
И кончает он не в штаны, а во влагалище Фукаэри. Против собственного желания — и не в состоянии этому помешать. Здесь о его желаниях никто и не спрашивал.

 

— He-волнуйся — прозвучал немного спустя ее голос. Как всегда, абсолютно бесстрастный. — Я-не-беременею. У-меня-не-бывает-месячных.
Тэнго открыл глаза. Фукаэри склонилась над ним и глядела ему в лицо. Она дышала абсолютно спокойно, и ее безупречная грудь чуть заметно вздымалась и опадала прямо у него перед носом.
«Значит, мы с тобой съездили в Кошачий город? — попробовал он спросить. — И что же это за место?»
Но его губы даже не шелохнулись.
— Это-было-необходимо, — сказала Фукаэри, будто угадав его мысли.
Слишком простой ответ, если считать это ответом. Всё как всегда.
Тэнго снова закрыл глаза. Значит, он оказался там, кончил — и вернулся сюда. С ним случился настоящий оргазм с реальным семяизвержением. Если Фукаэри утверждает, что это было необходимо, — что ж, наверное, так и есть. Тэнго по-прежнему не мог пошевелиться и ничего не чувствовал кожей. Лишь вялость, навалившаяся после оргазма, будто невидимой пленкой стягивала все тело.
Очень долго Фукаэри оставалась недвижной, пока не вобрала в себя его семя до последней капли — так же старательно, как пчела собирает нектар. Затем аккуратно вынула из себя его член, молча встала с кровати и отправилась в ванную. Тэнго вдруг заметил, что гром больше не гремит, а жестокий ливень успел прекратиться. Гроза, разрывавшая небо прямо над его многоэтажкой, наконец унялась. Вокруг стояла нереальная тишина. Кроме слабого шелеста душа, не было слышно ни звука. Глядя в потолок, Тэнго ждал, когда к нему вернется чувствительность. Член по инерции все еще рвался в бой, но с каждой секундой эрекция ослабевала.
Мыслями Тэнго оставался в школьном классе. Его левая ладонь помнила силу девичьих пальцев. Он не мог поднести к глазам руку, но наверняка там краснели следы от ее ноготков. Сердце все еще стучало как бешеное. Странное облако из грудной клетки исчезло, но вместо него внутри поселилась сладкая и щемящая боль.
Аомамэ, понял Тэнго.
Я должен встретиться с Аомамэ. Отыскать ее. Это же так очевидно. Почему я додумался только сейчас? Она же оставила мне Послание. Почему я не открыл его, а забросил на пыльный чердак своей памяти? Тэнго хотел покачать головой, но не смог. Голова, как и все прочие части тела, пока не двигалась.

 

Фукаэри вошла в спальню, завернутая в полотенце. И присела на край кровати.
— LittlePeople-больше-не-злятся, — отрапортовала она, точно опытный разведчик, вернувшийся из-за линии фронта.
И указательным пальцем прочертила в воздухе небольшую окружность. Красивую и безупречную, какие рисовали на стенах соборов итальянские художники эпохи Возрождения. Идеальный замкнутый круг. Довольно долго он стоял у Тэнго перед глазами.
— Все-закончилось.
Сказав так, Фукаэри поднялась с кровати, развернула полотенце и застыла. Словно хотела просушить в недвижном воздухе спальни пока еще влажное тело. Поразительно красивое тело — с полной высокой грудью, точеными бедрами и без единого волоса на лобке.
Через несколько секунд она ожила, подобрала с пола пижаму, надела. Застегнула все пуговицы, затянула тесьму на поясе. В призрачных сумерках Тэнго рассеянно наблюдал за ее движениями. Как наблюдают за насекомым, сменяющим оболочку при вступлении в новую фазу жизни. К тому, что пижама ей велика, Фукаэри уже привыкла. Забравшись в постель, она прижалась к Тэнго и положила голову ему на плечо. Он ощутил на горле тепло ее дыхания. Неторопливо, точно морской отлив, паралич отступал, и осязание постепенно возвращалось к Тэнго.
По воздуху спальни растекалась приятная влага. За окном застрекотали насекомые. Пенис Тэнго наконец— то успокоился и обмяк. Должные события произошли, идеальный круг замкнулся. Очередной природный цикл завершен. Звери сошли с ковчега на берег и разбрелись по долгожданной земле. Каждая пара тварей вернулась туда, где ей быть полагалось.
— Теперь-лучше-заснуть, — прошептала Фукаэри. — Очень-очень-крепко.
Очень-очень крепко, повторил про себя Тэнго. Засну, а потом проснусь. Что за мир будет окружать меня, когда я открою глаза?
— Этого-не-знает-никто, — ответила она, в который раз угадав его мысли.
Назад: Глава 13 _______________________ АОМАМЭ Мир без твоей любви
Дальше: Глава 15 _______________________ АОМАМЭ Время оборотней началось