Марри

Дорога как каток, уже на Хоганс-лейн машину повело в сторону, я ударил по тормозам, автомобиль развернуло, и он остановился, перегородив дорогу. Я оставляю фары включенными, потому что на улице темно, как в яме.

— Флора!

Я жалею, что не остался в участке, чтобы выслушать показания женщины, видевшей маленькую девочку где-то здесь. Она бы указала точное место. Дорога несколько миль змеится вдоль изгибов реки.

Иду вперед, вглядываясь в ночь. Эта женщина видела девочку вчера. И вряд ли то была Флора. Но я все равно иду и иду. Когда свет фар остается далеко позади, включаю фонарик. Я то иду по дороге, то сворачиваю на обочину, возвращаюсь, описываю фонариком дуги, чтобы не пропустить ни одного квадратного дюйма. Пару раз луч выхватывает из мрака блестящие глаза, и у меня екает сердце. Я ныряю в кусты, где прячется моя дочь, но там никого. Лишь легкий шорох удирающей зверушки. Если понадобится, я весь мир обыщу с фонариком, но я найду Флору.

Впереди показывается мост через Кем. Совсем недавно я проходил под ним на «Алькатрасе». Представляю карту. Я у самой реки. Если этот мост с желтыми граффити на одной стороне, то — я останавливаюсь, чтобы сосредоточиться, — там, через два или три поля… Сердечный ритм снова учащается.

— Там, — шепчу я темноте, — там дом Дэвида Карлайла.

В ответ, испугав меня до смерти, с дерева слетает сова.

Снова иду. Вот и мост. Шарю в темноте лучом и первым делом вижу ломаные формы ярко-желтых граффити, творчество местных неформалов. Старая кирпичная кладка подтверждает, что я не ошибаюсь: это тот самый мост. Снова представляю карту, там был какой-то съезд с дороги, где я оставил автомобиль в прошлый свой визит в дом Карлайла.

Разворачиваюсь и, поскальзываясь, бегу обратно к машине.

Через пять минут, оставив машину у ворот на другом берегу реки, я направляюсь по дорожке к дому доктора. В темноте светятся две бледные полоски. Прохожу через сад, мимо замерзших цветочных клумб, приближаюсь к окну и вжимаю лицо в холодное стекло.

Через несколько секунд глаза привыкают к свету. Сначала я не верю тому, что вижу в оранжевом сиянии пламени. Но, убедившись, что это не видение, не мираж, порожденный надеждой или паранойей, нашариваю под ногами камень и пробиваю себе дорогу.