Протираю глаза в надежде, что это сон. Голос еще не закончил со своими инструкциями, а топографическая карта уже мелькает у меня перед глазами. Мысленно стенаю — может, Голос услышит мои жалобы. Конец нашей расслабухе. Я наблюдаю за просыпающейся стаей, а Голос продолжает давать мне свои ценные руководящие указания.

В заключение он говорит нечто совершенно поразительное:

— Значит, так! Стая, подъем! — Я хлопаю в ладоши. — Проснись и пой, приветствуя новый день!

— Я есть хочу, — зевая, нудит Надж. — Знаете, от чего бы я сейчас не отказалась? От сардельки пожирнее, типа Мак-Инфаркт. И печенья побольше. Например, штук восемь я бы легко съела. — Она встала и балансирует на ветке, вытирая руки о джинсы, давно перешедшие за грань «кризиса сальности».

— Поедим где-нибудь по дороге, — оповещаю я стаю. — Голос говорит, что мы должны куда-то лететь встречаться с моей мамой.

— Может, это ловушка? — беспокоится Ангел.

— Ловушка, моя милая, может быть на каждом шагу, — бросаю я ей, уже набирая высоту.

Ловушка-бомбушка, а счастье полета остается счастьем полета. Сегодняшнее утро холодное, сверкающее, залитое солнцем. Летим над облаками почти час. Один только раз остановились по-быстрому на заправку в фастфуд-ресторане. Была бы я мультимиллионершей, я бы открыла такую цепочку ресторанов фастфуд, где бы кормили здоровой и вкусной едой. Всякие там фруктовые коктейли, пельмени домашние, сырники какие-нибудь…

Но я отвлеклась.

Утро сегодня такое красивое, что мы забываем все волнения о подстерегающих нас ловушках или о нестиранной одежде. Здесь и сейчас нет ничего, кроме нас и неба. Мы парим и, подхваченные ветром, катаемся на воздушных потоках. Пусть на короткое мгновение, но нам сейчас кажется, что все рваные куски пазла под названием «наша жизнь» здесь и сейчас сошлись, нашли свое место и составили общую прекрасную картинку.

Слегка меняю угол наклона крыла и поправляю курс. Стая следует за мной. Проходит еще час — и мы на указанном месте с заданными Голосом координатами.

Похоже, Голос послал нас на очередную частную взлетно-посадочную полосу, вырезанную в густой чащобе неподалеку от Питсбурга. На ней одиноко поблескивает маленький белый блестящий самолетик. Двое мужчин в оранжевых комбинезонах с желтыми флагами, зажатыми под мышкой, передвигают пластиковые конусы указателей движения. Короче, картинка выглядит подозрительно знакомой.

Сколько таких взлетно-посадочных полос разбросано по укромным местам по всей Америке. Кто-нибудь их сосчитал и учел? Почему бы не последить, что на них делается, кто взлетает, кто приземляется?

Останавливаюсь в воздухе и повисаю, готовая развернуться на сто восемьдесят градусов. Зрачки сужаются от гнева. Но потом вижу маму. Она выходит из самолета и смотрит в небо, прикрыв глаза от солнца.

— Не очень на ловушку похоже, — резонно замечает Надж.

— Не очень. Но все равно расслабляться не стоит, — осторожничает Клык.

Киваю, складываю крылья вдоль спины и резко теряю высоту. Не знаю, что нас ждет на земле. Но это скоро выяснится.