Глава 32
Звонок в дверь раздался, как раз когда Нина смешала салат. Что ж, ради Мика она будет веселой, постарается изобразить гостеприимную хозяйку. А потом сделает вид, что у нее дела на кухне, будет бегать в туалет, прятаться в спальне, пока не позовут. Мысль об общении с чужим человеком вызывала тошноту, хотя это общение и сулило деньги. Довольно с Мика жизни пресловутого голодного художника. У него талант, он заслуживает признания. Это его шанс, и, как бы паршиво ей ни было, губить этот шанс она не станет.
— Отлично. Рыбу пока в духовку ставить не будем, это можно сделать в последний момент — филе вмиг приготовится. — Нина вытерла руки полотенцем и напомнила себе: — Стол накрыть!
Она слышала, как Мик впустил гостя в холл. Тот громко, только что не криком, поздоровался с хозяином. Можно было разобрать обычный при знакомстве обмен именами, закрепленный рукопожатием, а затем все стихло. В гостиную прошли? Нина выглянула из кухни: пусто. Должно быть, Мик убирает в шкаф верхнюю одежду гостя. Надо быстренько закрыть дверь, чтобы незнакомый человек не увидел ее у плиты.
Нина решила дать мужчинам какое-то время поговорить, а потом уж выйти к ним, да и дел на кухне у нее еще минут на десять. Из столовой донеслись голоса — значит, мужчины перешли туда. Хорошо бы галерист обратил внимание на картины Мика, на стенах столовой висит несколько его работ. При мысли о том, что Мику, возможно, удастся продать картины за такие деньги, о которых он и не помышлял, Нина разволновалась. Буквально на днях они опять обговаривали пристройку, новую ванную, и Нина цеплялась за свою мечту, что бы ни происходило вокруг. Больше у нее ничего не осталось.
Прижав ухо к двери, она напрягла слух: о чем идет речь? Мужчины разговаривали очень тихо — кажется, обсуждали время, уходящие годы, — но она мало что разобрала. Мик наверняка нервничал — он совсем не умел рекламировать собственную работу.
— Самое время выпить, — пробормотала Нина, возвращаясь к духовке, представила Мика с графином в руках и тут же услышала звон стаканов и приглушенные тосты. — За удачу Мика! — Она подняла свой бокал с вином. Хоть что-то положительное во всей этой сумятице.
Нина мыла руки, когда вошла Джози.
— Накрой на стол, солнышко. — Она перекинула дочке салфетки, выдвинула ящик буфета и среди счетов, ручек, всякого хлама раскопала свою губную помаду. Бледно-розовую, любимый тон Мика. Пусть хоть мужу она принесет удачу, раз у самой удачи нет и в помине.
— Почему я всегда должна накрывать на стол? — бурчала Джози, собирая столовые приборы. Она ведь спустилась только за чипсами, и вообще у нее важный разговор с друзьями из «Afterlife».
Нина глянула в зеркало и вздохнула. У себя за спиной она увидела отражение гостиной и Джози, нехотя раскладывающую на столе ножи и вилки. Изнутри поднималось незнакомое чувство — смесь ярости, любви и страха. Чтобы не сорваться, Нина сжала кулаки. Хотелось разнести все вокруг, самой загубить собственную жизнь, пока этого не сделал кто-то другой. Сунув руку в карман, Нина вытащила заколку, поднесла к зеркалу и ткнула острым концом в своего двойника, со скрипом прочертила линию по стеклу.
— Ой! — взвизгнула Джози, уронив нож на ногу. — Больно!
Нина спешно сунула заколку обратно в карман. Ее затрясло, словно это она причинила дочке боль. Исподлобья глядя на свое отражение, она постаралась взять себя в руки.
— Сегодня вечер Мика. Не угробь его!
На пороге кухни появился Мик, Нина почувствовала на себе его взгляд и обернулась. Муж был бледен и выглядел встревоженным.
— Что-то не ладится? — спросила Нина. Похоже, дела с лондонскими галереями Мику не по плечу.
— Все отлично, — неуверенно отозвался он. — Думаю… мы как-нибудь договоримся. — Мик взял стакан, налил себе холодной воды и осушил залпом, словно неделю томился жаждой. Потом заметил: — Прекрасно выглядишь, — и чмокнул ее в щеку. — Спасибо за хлопоты. — Мик на мгновение сжал ее плечи и вернулся в столовую. Жену он не позвал.
«Дорогая, позволь тебе представить…» — изобразив фальшивую улыбку, передразнила Нина. Хотя, конечно, если ты меня стыдишься… Ерунда собачья. Мик не стыдится ее, он просто психует — уж очень важная сделка.
В комнате вновь раздались мужские голоса, и Нина решила, что пора показаться. Проходя мимо зеркала, быстро поправила волосы и вошла в столовую.
Адреналин запустил сердце на все обороты прежде, чем она осознала причину. Ей казалось, что она идет по комнате, тогда как на самом деле она встала как вкопанная и наигранная улыбка медленно сползала с лица. Не в силах шевельнуться, она смотрела на гостя.
Тот неторопливо поднялся, с бесстрастным выражением протянул руку. Среднего роста, чуть пониже Мика. Все в нем было острым, колючим, от рук и ног до торчащих волос и длинного носа, даже каждый зуб в отдельности казался остро заточенным. Ей стало безумно страшно.
Нина с трудом заставила себя ответить на рукопожатие. Надо держаться в рамках приличия.
Гость натянуто улыбнулся.
Она впилась взглядом ему в лицо: неужели?..
Нет. Определенно не он, просто память снова играет с ней шутки.
По спине бежали мурашки, сквозь волны накатывающей дурноты она старалась сосредоточиться на его лице и не упасть в обморок. К счастью, тело само сопротивлялось, подстегнутое инстинктом самосохранения, стремлением выжить.
«Это ошибка! — мысленно взывала она неизвестно к кому. — Этого не может быть».
— Добро пожаловать… в наш дом, — выговорила Нина, стараясь унять дрожь в голосе и силясь улыбнуться. Узнал ли он ее? Все-таки столько лет прошло.
— Чрезвычайно рад нашей встрече, миссис Кеннеди. — Отчетливые, аккуратные слова выскользнули из тонких губ свинцовыми пульками.
Нина вздрогнула, сглотнула. Мыслей не было — лишь мутный водоворот эмоций.
— Зовите меня просто Нина, — сказала она, бросив взгляд на Мика, который совершенно забыл о своих обязанностях хозяина.
— А я — Карл, — отозвался гость. Глазки у него масляно заблестели, подбородок выпятился вперед. — Карл Бернетт, — добавил он.
Все завертелось у нее перед глазами. Он здесь, в ее доме! Как разыскал?
— Очень, очень рад… — продолжал он, сделав паузу для пущего эффекта, — нашей встрече.
Нина явственно ощутила в кармане заколку. Он послал заколку как предупреждение, а теперь и сам здесь, в ее доме, и подспудно угрожает. Он не мог не узнать ее, ему прекрасно известно, кто она такая. Хуже всего, что его приход — прямая угроза для ее семьи. Он может положить конец всему, достаточно шепнуть Мику всего несколько слов на ухо.
Ради Мика и Джози ей надо держаться, по меньшей мере до тех пор, пока не появится возможность обдумать дальнейшие действия. Скорее бы прошел этот вечер и они остались втроем…
Мик наконец обрел голос.
— Дорогая, Карл владеет галереей на Нью-Бонд-стрит.
«Неправда! Ничего подобного!» — мысленно крикнула она.
— Неужели? — еле слышно выдавила вслух, бросив быстрый взгляд на мужа.
У него был ошарашенный вид, судя по всему, этот человек привел Мика в полное замешательство. Нина отчаянно посылала мужу сигналы опасности и безмолвно призывала: ну пойми же, пойми! Как дать ему знать, что Карла интересуют отнюдь не картины, что это ее он жаждет повесить, а не пейзаж или изящное ню? Карл использовал Мика, чтобы добраться до нее, Нины. Омерзительно.
И все же она лелеяла надежду, что если будет вести себя естественно, вечер пройдет гладко.
— Мне очень приятно, что в последнее время работы Мика вызывают такой интерес. — Невесомые как паутинка, слова едва долетели до середины комнаты.
У мужчин в руках были стаканы. Облокотившись на комод, Нина и себе налила хорошую порцию джина с тоником.
Карл прошелся по комнате. Он был с ног до головы в черном, держался уверенно и раскованно, лицо не выдавало никаких эмоций: пустая физиономия над костистыми плечами, способными сдвинуть мир — Нинин мир. Тронул пару безделушек, взял в руки фарфоровую птичку, которую Джози подарила Нине на день рождения.
— Мик говорит, у вас есть дочь? — Снова та же улыбка вонзается Нине в сердце.
Одно упоминание о Джози, сам факт, что он знает о ее существовании, заставили Нину облиться холодным потом.
— Да, — процедила Нина. — Не хотите ли еще выпить? — Любым способом она должна была увести разговор от Джози.
Дальше все происходило стремительно и вместе с тем словно в замедленном движении. Если бы позднее ее попросили описать, Нина припомнила бы лишь нестерпимую боль в сердце и желчно-горький страх, комом ставший в горле.
В гостиную вплыла Джози и озарила ее беспечностью и очарованием — искусство, которым она овладела, как только научилась ходить. Помедлила на пороге, разглядывая присутствующих, затем отец шагнул к ней, нежно обнял за плечи. Рад передышке, подумалось Нине.
— Мистер Бернетт из Лондона, — представил гостя Мик в ответ на вопросительный взгляд Джози.
Нина про себя молила, чтобы муж почувствовал напряжение в гостиной, чтобы услышал ее безмолвное сообщение.
Ничего не замечающая Джози расплылась в улыбке, между пухлыми губами сверкнули ровные, белые зубы. Нина затаила дыхание. Дочка переоделась в очаровательный летний наряд с низким вырезом. Только сейчас Нина обратила внимание на женственные очертания ее фигурки, подчеркнутые облегающим белым корсажем с вышивкой и цветной юбкой, открывающей колени. Туфли на танкетке добавили Джози лишних семь сантиметров росту, а светлые тона косметики — Нина всего неделю назад посоветовала их — накинули несколько лет к ее годам. Джози выглядела лет на восемнадцать и при этом светилась невинностью. Детская душа в женском теле. Нина стиснула зубы.
— Здравствуйте, очень приятно познакомиться, Джозефина, — прощебетала Джози и вежливо протянула руку.
Словно не заметив этот жест, Бернетт распахнул объятия, шагнул к девочке и запечатлел два долгих поцелуя с каждой стороны нежных девичьих губ.
— Мик, Нина! — Он обернулся к родителям. — У вас совершенно обворожительная дочка! Я чертовски завидую. — Ладони Карла скользнули по голым рукам Джози, пальцы сплелись с ее пальцами. Он отстранился, и сальный взгляд обшарил ее фигуру с головы до ног.
Нина коротко, резко выдохнула. Да сделай же что-нибудь, Мик! Капли пота проступили у нее на лбу, пока Бернетт плотоядно разглядывал Джози. Убери свой поганый взгляд с моей дочери! — крикнула она, не издав ни звука. Что делать? Если устроить сцену сейчас, они все подвергнутся опасности. Нет, надо сохранять спокойствие, надо выдержать проклятый вечер до конца и дать себе время хорошенько подумать. Она обязана защитить Мика и Джози. Каким-то образом все еще может оказаться случайностью, ошибкой, совпадением. Ведь может, правда?
Нина извинилась и вышла на кухню.
— Мы уедем, — шептала она, дрожащими руками выкладывая на блюдо тушеные овощи, доставая из духовки подогретые тарелки. — Все вместе уедем и исчезнем. Он никогда нас не найдет.
Нина проигрывала в уме, как она все объяснит Мику, и вдруг — перед глазами чернота, будто она провалилась в омут.
Где могут быть остальные? Нина лихорадочно старалась вспомнить приговоры, сроки, которые оглашал судья. Если все они истекли, тогда это только начало кошмара.
— Ты с кем беседуешь? — Неожиданно около нее возник Мик.
Он выглядел почти спокойным, хотя столешницу сжал так, что вздулись под закатанными рукавами мускулы на руках. Упасть бы в эти руки, повернуть бы время назад!..
— Да ни с кем, — чересчур весело отозвалась Нина. — Вот, отнеси в столовую. — Она вручила Мику блюдо и замерла. Они в упор смотрели друг на друга.
— С тобой все в порядке? Ты уверена? — Мик сдвинул брови. Сделал несколько шагов к двери, остановился, обернулся: — Нина?
У Нины сердце сжалось от его серьезного голоса. Новой напасти ей не выдержать.
— Мы вместе, да? Мы трое, что бы ни случилось?
Нина нервно рассмеялась, от души отлегло.
— Конечно! Мы всегда вместе.
— Я не могу тебя потерять, ты ведь знаешь.
Нина проглотила комок в горле. В любом случае нужно сохранять хладнокровие и тянуть время. Она разберется, во всем разберется.
— А Джози где?..
Боже! Она только сейчас сообразила, что Бернетт остался наедине с их дочкой. Не дожидаясь ответа, Нина схватила бутылку с вином и кинулась в столовую. Гость поднял на нее глаза, прищурился, губы медленно расползлись в зловещей улыбке. Или у нее разыгралось воображение?
Мужчины натянуто перебрасывались словами, Нина молча препарировала у себя на тарелке рыбу и раскладывала по краям. В общей сложности она проглотила два кусочка и не ощутила вкуса. Вечер казался страшным сном. Если кто и получал удовольствие, так только Джози.
— Ну-с, Джози, — подмигнул Карл, играя приборами и притопывая ногой под столом, — какой твой любимый предмет в школе?
— Да что школа — я театр обожаю! — Джози мгновенно вошла в роль, лицо оживилось. Она с детства любила кого-то изображать, петь и танцевать. Джози наклонилась к Бернетту с видом примадонны: — Когда вырасту, хочу стать актрисой.
— А сейчас где-нибудь играешь? — Карл стрельнул взглядом в сторону Нины, та быстро отвела глаза.
— Недавно была на прослушивании и получила роль Рокси Харт в молодежной постановке «Чикаго». Премьера осенью.
— Королева сцены, куда там! — хмыкнул Мик, с облегчением оставляя разговоры об искусстве.
В который раз Нина отметила, что он удивительно чувствует ее настроение: Нине не по себе — и Мик тоже нервничает. Позже они обсудят прошедший вечер. Бог даст, Мик заснет совсем не такой уверенный, что ему хочется работать с Бернеттом. А Нина будет смотреть бессонными глазами в потолок, наблюдать, как светлеет окно по краям штор, и вспоминать, вспоминать. Она будет искать выход и дрожать от страха за себя и своих близких.
— Вот спасибо, папочка! — Джози сдвинула брови и надулась. — Мама, когда может, берет меня за кулисы, она же гример. У нее потрясающий контракт с крупной кинокомпанией. Я буду вместе с ней ходить на «Пайнвуд» и вполне могу встретить режиссера, который…
— Да что ты говоришь! — перебил Карл, поворачиваясь к Нине. — Вы преуспеваете в бизнесе, и у вас прекрасная семья. Замечательно. — Карл отложил нож и вилку, поднял бокал. — За семью Кеннеди! — с нажимом сказал он. — Чтобы они получили все, чего заслуживают.
