12
Аманда прошла через контроль и бросилась к Джону. Он подхватил ее на руки и закружил. На них глазели люди, но Джону было все равно. Запах ее кожи, прикосновение ее волос… он не хотел выпускать ее из объятий.
Когда Аманда положила голову ему на плечо и как доверчивый ребенок уткнулась носом в ключицу, он едва не лишился жизни от счастья.
– Ах, Джон, я так соскучилась.
– Я тоже, милая. Я тоже.
Когда он наконец опустил ее на пол, она огляделась по сторонам и смущенно поправила одежду. Щеки ее пылали.
– Это весь твой багаж? – поинтересовался Джон, подхватив ее рюкзак.
– Я же всего на три дня.
– Не напоминай.
– Ты точно не сможешь завтра освободиться?
– Точно. Колонка выходит в воскресенье.
Когда они добрались до дома, их губы сомкнулись в поцелуе раньше, чем захлопнулась входная дверь. Джон выпустил из рук сумку Аманды.
– Осторожно! – в перерыве между поцелуями сказала она. – Лэптоп!
– Извини!
Джон срывал с себя плащ, пока Аманда расстегивала его рубашку.
Чуть позже в решающий момент Аманда прильнула к нему и прошептала:
– Давай сделаем ребенка.
Реакция последовала незамедлительно, и это был ужас. Несмотря на помощь Аманды, которая была в идеальной форме, Джон так и не смог восстановить силы. В конце концов она сдалась и откатилась в сторону.
– Что с тобой? – спросила Аманда после нескольких минут молчания.
Пламя свечей, которые она зажгла во время одной из пауз, начало мерцать, фитили стали длиннее, тени – чернее.
– Не знаю, – сказал Джон. – Такое иногда случается.
Ему хотелось, чтобы матрас поглотил его, как морская пучина. Бульк – и все. Такая крохотная воронка Вселенной. Разве это так сложно?
– Раньше никогда не случалось, – сказала Аманда. – Это из-за того, что я сказала?
– Нет, конечно, нет, – заверил ее Джон.
«Да, да, конечно, из-за этого!» – кричал его внутренний голос.
– Не хочешь нанять маленького… помощника? – игриво предложила Аманда.
Когда Джон был подростком, его мама посещала Тапервер-пати и Эйвон-пати. Позднее она перешла на Топ-чиф и Кэндл-пати. Когда нью-йоркские друзья Аманды пригласили ее на подобную вечеринку, она была посвящена женскому белью и секс-игрушкам. Хозяйка весь вечер усиленно угощала гостью вином, а потом отвела в «консультационную комнату». Вернувшись домой, захмелевшая Аманда, хихикая, преподнесла Джону пакет с игрушками. Джон тогда лишился дара речи, испугался и… был заинтригован. Очень скоро он понял, насколько они могут быть полезны. После восемнадцати лет совместной жизни разнообразие было отнюдь не лишним.
– М-м-м… пожалуй, – согласился он.
– Что-нибудь конкретное?
– Нет. Удиви меня.
Джон закинул руки за голову, а Аманда выдвинула верхний ящик прикроватной тумбочки. Пошарила рукой по дну. Через секунду на ее лице отразилось недоумение, она начала шарить энергичнее. Наконец рука ее наткнулась на что-то шуршащее. Аманда приподнялась, чтобы взглянуть, что там такое… И взвизгнула. А потом начала издавать звуки, похожие на те, что издавал Магнификэт, когда срыгивал комки шерсти, и пулей вылетела из комнаты.
Джон приподнялся на локте и заглянул в ящик. Все, что там хранилось, было упаковано в полиэтиленовые зип-лок пакеты и разложено в соответствии с размерами в глубине ящика.
Джон повалился на кровать. От одной мысли о том, что Фрэн залезла в ящик и поняла, что за предметы там лежат, у него заболели глаза. Эту картинку было нетрудно представить: вот она чувствует превосходство от своего открытия; наслаждается праведным гневом, сортируя и пакуя свои находки; похотливо радуется, представляя их реакцию на ее действия. Джон хорошо представлял, что чувствует Аманда. Вообще-то он мог это слышать. Десять минут она провела в ванной, ее выворачивало на пустой желудок. К тому времени, когда она вернулась в постель, секс-игрушки и смазка были похоронены в мусоре в подвальном этаже, а свечи погашены.
– Все в порядке? – спросил Джон.
– Нет, – сказала она, забираясь в постель, и укрылась под его рукой.
Аманда хлюпала носом, возможно, потому, что плакала, а возможно, у нее забился нос из-за того, что она долго простояла, склонив голову над унитазом.
– Она, наверное, ждет, что я скажу ей за это спасибо, и за дурацкие салфетки тоже.
Джон погладил ее по волосам.
– Да, наверное, ждет.
* * *
Свадьба Ариэль даже близко не смахивала на наспех организованное торжество. Больше всего было похоже на то, что тетя и кузина планировали это событие каждую секунду из тридцати трех лет ее жизни. Джон был поражен обилием цветов и ленточек и в изумлении разглядывал тюль, украшавший ряды скамеек в церкви.
Они с Амандой прибыли за минуту до начала церемонии и все еще хихикали над плакатом, мимо которого только что прошли.
(На плакате было написано: «Старичье и важные шишки». «Звучит, как «Операция родаков», – заметил Джон. «Ага, только в моей семье за шишки отвечает мама», – съязвила Аманда.)
В церкви их быстро проводили на место. Фрэн сверкнула на них глазами и тут же с гордым видом отвернулась. Аманда вздохнула, настроение разом испортилось, чтобы поддержать ее, Джон взял ее за руку.
Извечная модель ссор между Амандой и Фрэн была отработана до мелочей: Фрэн дулась, Аманда в конце концов сдавалась и со слезами на глазах просила прощения. На этом этапе Фрэн прижимала дочь к груди и обвиняла во всем Джона, после чего милостиво его прощала, потому что они, в конце концов, одна семья. Последнее обычно сопровождалось взглядом в сторону Джона, за который в минувшие века сжигали на костре.
Никогда еще Аманде не удавалось продержаться так долго – со времени Великого побега прошло уже три недели, – а лицо Фрэн было подобно броне.
Облаченный в смокинг жених Ариэль занял свое место в конце прохода, больше всего на свете он был похож на перепуганного оленя. Джона бы нисколько не удивило, если бы он увидел, что тот наложил в штаны.
Тут процессия двинулась. За Ариэль шли четыре подружки невесты в плохо подогнанных платьях цвета морской волны. На их фоне она казалась просто очаровательной. Комбинация из вуали до талии и пышного букета удачно скрывала ее положение.
Многие женщины плакали и аккуратно, чтобы не испортить макияж, промокали глаза платочками. Аманда не плакала, во время процессии Джон заметил, что она то и дело бросает взгляд то на одного приглашенного, то на другого и хмурится. Она явно производила в уме какие-то математические расчеты. Позже, когда они ехали на прием, Джон узнал, что именно она вычисляла.
– Она всех настроила против меня. Я не извинилась, и она рекрутировала всю родню.
– О чем ты?
– Джанет – троюродная сестра. А я – двоюродная, – пояснила Аманда. – Меня даже не пригласили на вечеринку подарков! У нее должна была быть вечеринка подарков. Конечно, вечеринка подарков была! Какая же я дура.
Мозг Джона с великим трудом переварил услышанное и выдал пилюлю возможного объяснения. Он кинул взгляд на жену.
– Ты хотела быть подружкой невесты?
– Разумеется, нет! Никто не хочет быть подружкой невесты, но, если бы мне предложили, это было бы вежливо. Я теперь знаю, что произошло, – Аманда стукнула кулаком по сиденью. – Мама сказала тете Агнес, что я не последовала ее совету, что я бросила ее в нашем доме и даже не поблагодарила за все то дерьмо, что она сделала, и теперь со мной никто не разговаривает. Но, будь уверен, обо мне они разговаривают. – Аманда в ужасе прикрыла ладонью рот: – О боже. Игрушки. Если она рассказала им про наши игрушки, я повешусь.
Джон и хотел бы успокоить Аманду, но он слишком долго был членом ее семьи.
Она резко развернулась в его сторону, глаза ее блестели.
– Давай прогуляем.
– Что?
Джон крепко сжал руль и, пытаясь разгадать, что она имеет в виду, несколько раз глянул на Аманду.
– Прием. Давай его прогуляем. Поедем домой.
– Ты серьезно?
– Да. Все равно с нами никто не будет общаться. И как я буду смотреть в лицо моим родственникам, если они знают то, что они знают?
– Ты не знаешь, что они знают.
– О, мне кажется, знаю. Хочешь, поспорим – тетя Агнесс попросит меня передать маме благодарственную открытку?
И снова Джону захотелось уверить ее, что все не так плохо, но именно это и произошло, когда Аманда два года назад не выказала достаточной благодарности матери за какое-то очередное «благое дело».
– Давай так и сделаем, – все более возбуждаясь, сказала Аманда. – Разворачивайся! Здесь! – она ткнула пальцем в лобовое стекло. – А подарок отправим по почте.
Для Джона это было крайне заманчивое предложение, настолько заманчивое, что он с трудом заставил себя возразить:
– Мы должны туда пойти. Если ты не приедешь, твоя мать возьмет это на вооружение, и перемирие будет отложено.
Когда он снова взглянул на Аманду, она зло смотрела прямо перед собой.
– Я не хочу мириться, – сказала она.
– Да, но ты знаешь, что когда-нибудь захочешь.
Аманда прислонилась головой к боковому окну.
– Малыш, если ты действительно хочешь, чтобы мы забили на них, пожалуйста. Но сделанного не воротишь, и мне кажется, ты потом будешь жалеть об этом.
Аманда не пошевелилась, потом тихо вздохнула и согласилась:
– Ладно. Хорошо. Едем. Но извиняться я не буду.
– А я и не говорил, что тебе надо извиняться.
– Хорошо.
Джон глянул на Аманду, ему совсем не хотелось, чтобы их разговор перерос в ссору. Они оба были на грани: вчерашнее воссоединение явно не оправдало их надежд, плюс к тому у Джона возникло ощущение, что у Аманды, хоть она ничего конкретного и не говорила, не очень все складывается в Лос-Анджелесе. А сам он никак не мог смириться с тем, что его отстранили от истории с обезьянами, передав все в руки Кэт. Ее репортажи о расследовании взрыва в университете регулярно появлялись на первой полосе, а последнее задание «Урбанистического воина» состояло в том, чтобы испытать на себе новый способ городских властей выкурить бродяг и наркош из их нор при помощи вонючей жидкости скунса. Джон был совсем не против сопровождать полицейских и представителей города, пока они используют эту технологию, но Элизабет решила, что это предсказуемо и скучно.
«О нет, – сказала она, – куда эффектней будет репортаж от лица бездомного!»
Так Джон стал работать под прикрытием. В начале дня его отогнали от входа в дом с помощью скунсовой вони, под конец, чтобы перебить запах, использовали три банки томатного соуса. Но он так до конца и не выветрился.
* * *
– Аманда! Дорогая моя! Как я рад тебя видеть, – поприветствовал ее дядя Эб – гордый отец невесты.
Эб явно нарушал правила, но был достаточно пьян, чтобы не замечать недовольных взглядов жены и ее родни.
Железная Фрэн сидела за столом под зеркальным шаром и распространяла вокруг себя волны беззвучной ярости. Тим с видом пораженца поигрывал соломинкой для коктейля. Музыкальная система исполняла «We Are Family» сестер Следж, гости постарше, которые были в курсе, что происходит, пьяно толклись вокруг. Руки взлетали над головами, оставались там какое-то время и, когда их хозяева понимали, что не знают, что с ними делать дальше, падали вниз.
Дядю Эба слегка покачивало. Он обнял Аманду и оставил слюнявый поцелуй на ее щеке. Пока она вытиралась коктейльной салфеткой, Эб тряс руку Джона. Он брезгливо сморщил нос, уголки рта поползли вниз.
– Что за вонища? – Эб посмотрел по сторонам и начал принюхиваться к Джону.
– Это скунс.
– Кто-кто?
– Скунс, – четко повторил Джон.
– Как, черт возьми, тебе это удалось? – удивился Эб.
– Ариэль выглядит просто замечательно, – отпустила замечание Аманда и, поглядывая на танцпол через край бокала, пригубила шампанское.
– Еще бы ей так не выглядеть, – отозвался дядя Эб. – Ты хоть представляешь, сколько все это стоит? Ногти, макияж, воск для бровей! – он поднял указательный палец: – Депиляция бровей!
Эб задержал дыхание и с умным видом покачал головой. От его дряблых щек несло одеколоном, изо рта разило виски «Рэд лейбл».
– Знаешь, меня всегда это в тебе восхищало. Ты никогда не забивала себе голову подобной чепухой.
Брови Аманды поползли вверх, она скорее прикрыла лоб рукой.
Вот это настоящий обмен любезностями, подумал Джон, глядя на старика с неподдельной ненавистью.
Когда они вернулись домой, Аманда швырнула сумочку на столик в коридоре и убежала в ванную.
Джон сунулся в холодильник за пивом и тут услышал, что она плачет.
– Что случилось?
– Он прав!
Джон захлопнул холодильник.
– Кто прав?
Он зашел в ванную и встал у Аманды за спиной. Она наклонилась так, что ее лицо оказалось всего в дюйме от зеркала, одной рукой убрала волосы со лба, а второй показала на переносицу.
– Посмотри.
Джон внимательно изучил указанное место.
– Ничего не вижу.
– Волоски. Дядя Эб их увидел.
– Он не об этом говорил.
– Именно это он имел в виду. Он хотел сказать, что я не слежу за собой.
– Да ничего он такого не говорил. В любом случае, с каких это пор тебя интересует мнение старика, который обливается «Олд Спайс»? – Джон обнял Аманду за плечи. – Ты сексуальная. И брови у тебя сексуальные.
Аманда высвободилась из его объятий.
– Ты хотел сказать бровь.
Джон отвел ее в гостиную, где она рухнула на диван.
– Зачем ты обращаешь на это внимание? – спросил он. – Бог ты мой, подумать только – какой-то дядя Эб!
Аманда уперлась подбородком в ладони.
– На прошлой неделе кое-что произошло.
Джон присел рядом.
– Что? – спросил он, стараясь не показывать, что встревожился.
Аманда затрясла головой.
– Аманда, что случилось на прошлой неделе?
Она вздохнула и закрыла глаза. Казалось, прошла вечность, прежде чем она заговорила.
– Продюсеры Эн-би-си пригласили нас с Шоном в «Айви» на ленч. Там было полно знаменитостей. Повсюду папарацци.
Джон молча смотрел на Аманду и ждал.
– В общем, я заказала киш.
После долгой паузы Джон признался:
– Не понимаю.
– Видимо, голливудские женщины не заказывают киш. Они заказывают салат без приправ или клубнику.
– И все-таки пока не понимаю.
– Ну вот, сначала никто ничего не сказал, но повисла такая атмосфера, как будто кто-то испортил воздух. Очень неприятно. А потом исполнительный продюсер наконец проговорился. Он сказал, что я такая естественная и выгодно отличаюсь от среднестатистических голливудских женщин.
– Так и есть, – немного помолчав, согласился Джон. – И это хорошо.
– Нет. Конечно, нет. Говоря, он приподнял бровь. На самом деле он имел в виду, что я не дотягиваю до среднестатистической голливудской женщины.
Джон не знал, что на это сказать. Аманда расплакалась, и он прижал ее к себе.
* * *
На следующий день Аманда отправилась в салон красоты и вернулась совсем другой. Стилист подстриг ее и выпрямил волосы, а потом направил к косметологу. Косметолог привел в порядок ее брови и дал урок нанесения макияжа.
Когда Аманда пришла домой, у нее были дымчатые глаза, брови, как у купидона, и безупречная кожа. А еще она крепко держала в руке глянцевые розовые пакеты с золотыми буквами и ручками из шелковистого шнурка.
– Он сказал, что хотел угомонить мои волосы, – смущаясь, сказала она, когда Джон немного очухался.
Перемена была просто поразительной. Глядя на жену, Джон испытал наслаждение и тут же почувствовал себя виноватым, потому что причиной были именно новизна и перемены во внешности Аманды.
Он провел пальцами по ее волосам, на ощупь они стали совсем другими, как шелк или вода.
– Но они же станут такими, как прежде? – спросил Джон.
Аманда рассмеялась.
– Да. Сразу после того, как я их помою.
Джон заглянул под бледно-зеленые бумажные салфетки, которыми были накрыты покупки в пакетах, и обнаружил загадочные эликсиры в коробочках с золотыми стикерами.
– И сколько все это стоит?
– Ты не хочешь этого знать. – Аманда виновато посмотрела на Джона и добавила: – Мне все равно надо было подстричься, а брови обошлись в пятнадцать долларов. Но теперь, когда все сделано, я сама смогу содержать их в порядке. А косметики хватит как минимум на год.
Джон с восхищением отметил, как ловко она избежала прямого ответа на вопрос о цене.
Аманда провела рукой по волосам.
– Раз уж у меня выдался день хороших волос, который закончится, как только я приму душ, не пригласить ли тебе меня на ужин?
– Если приглашу, можно мне будет после вести себя плохо? – спросил Джон.
– Все, что захочешь, а я обещаю не вспоминать о продолжении рода.
Она явно не поняла, что, брякнув об этом, обрекла Джона на то, что он будет думать об этом все время. Джон и без того об этом думал… и думал много. Он всегда знал, что у них когда-нибудь будут дети, но при данных обстоятельствах ему казалось, что думать об этом не время.
Они отправились в их любимый японский ресторан. Это было транжирство, но утром Аманде пора было возвращаться в Лос-Анджелес, и очень велика была вероятность того, что в ближайшие три недели они не увидятся. Аманда надела новые туфли и платье, купленное на свадьбу Ариэль. Джон сел спиной к бару, который подсвечивался разным цветом каждые пятнадцать секунд.
– С тобой все в порядке? – спросила Аманда. – Какой-то ты притихший.
Джон поймал себя на том, что давно уже молча вертит в руке чашечку саке.
– Прости. Просто не могу смириться с тем, что ты уезжаешь. Мне тебя не хватает. – Он помолчал, посмотрел на потолок, потом на стол и добавил: – И я ненавижу свою работу.
Для Аманды это был шок.
– Но, дорогой…
– Это правда. Мне нравилась работа репортера. Мне казалось, я могу на что-то повлиять. Материал про обезьян был прорывом во многих отношениях… Язык, понимание, культура. Эволюция, фундаментальное переосмысление нашего взгляда на животных, экстремисты по обе стороны, а в центре разумные люди. Я чувствовал, что вношу свой вклад в очень важное дело. – Джон глубоко вздохнул. – Хочешь знать, какое очередное задание для «Урбанистического воина»?
Аманда кивнула.
– Репортаж о молодых мамашах, которые сидят дома и подрабатывают проституцией. Они резвятся, пока детки спят после обеда.
У Аманды от удивления отвисла челюсть.
– Да-да, именно, – сказал Джон. – У меня свидание с одной такой в среду. Кэнди, так ее зовут. Кажется. Она не поверила, что меня зовут Джон. Сказала, мол, все так говорят.
– Вероятно, это правда.
– Как бы то ни было, она попросила меня припарковаться в квартале от дома и пройти через задний двор, чтобы не увидели соседи. Она живет в двух кварталах от моих родителей. Я должен сначала заглянуть в окно и убедиться, что малыш лег спать. Он у нее перед сном ест и смотрит «Улицу Сезам», так что если детский стульчик пуст – путь свободен.
– О боже. Просто плакать хочется, – сказала Аманда, и Джону на секунду показалось, что она и впрямь расплачется. – Она не знает, что ты репортер?
– Нет, она думает, что я «Джон».
– Думаешь, она станет с тобой разговаривать, когда узнает, кто ты такой?
– Надеюсь. Если нет, придется искать другую и начинать все сначала.
Аманда помешала свой мисо и молча смотрела на водоворот из водорослей и тофу.
Джон дотронулся до ее руки.
– Аманда, ты почти ничего не рассказывала о Лос-Анджелесе, если не считать придурка из «Айви». Все нормально? Как у тебя дела?
– Ничего, – Аманда пожала плечами. – С работой нормально. Если бы еще продюсеры постоянно не меняли сценарий, это так бесит, когда пытаешься выстроить сюжет.
– Друзья появились?
– Иногда Шон составляет компанию.
Аманда заметила, что Джон напрягся, и добавила:
– Не волнуйся. Он гей.
– Ага. Хорошо.
Аманда взяла сумочку с диванчика.
– Отлучусь на минутку.
– Конечно.
Аманда ушла, а Джон снова начал вертеть свою чашечку с саке. Если ему что-то и надо принять, так это валиум.
Домовладелец Аманды потребовал, чтобы она подписала договор на полгода, так что они были вынуждены оплатить аренду лос-анджелесской квартиры именно на этот срок. Они уже жили в свое время на лапше рамэн и смогут пожить еще. Джону хотелось, чтобы перемены сделали Аманду счастливее, но пока она такой не выглядела.
– Вот это да! Только посмотрите на нее!
Джон обернулся и увидел возле бара их постоянную официантку Ли. Лицо ее сияло, губы растянулись в улыбке, глаза выражали преувеличенную радость. Джон повернулся на сто восемьдесят градусов и увидел Аманду, она как раз выходила из дамского туалета.
Аманда остановилась и оглядела себя, чтобы убедиться, что восторги Ли адресованы именно ей. Не найдя тому подтверждения, она пошла дальше.
– Выглядишь просто замечательно! – пропела Ли. – Я тебя даже не узнала!
Когда Аманда поняла, что Ли обращается не к кому-то еще, а именно к ней, она замерла на месте, на лице ее отразился ужас.
– Спасибо, – поблагодарила она спустя секунду и на негнущихся ногах дошла до столика.
Присев, она наклонилась к Джону, глаза ее сверкали.
– Знаешь, она наверняка считает, что сделала мне комплимент, только я вот так не считаю.
– Да, получилось у нее не очень, – сказал Джон. – Но я уверен…
– О бог ты мой! – Ли стояла прямо перед ними. – Просто глазам не могу поверить! – Она хлопнула в ладоши, плюхнулась на диванчик рядом с Амандой и ткнула пальцем в сторону Джона: – А ты сегодня вечером должен быть начеку, потому что все будут пялиться на твою красавицу жену! – Она повернулась к Аманде: – Знаешь, у нас в Китае есть поговорка: «Нет некрасивых женщин, есть ленивые». Теперь, когда я тебя увидела, я в этом просто уверена! Только посмотри на себя! Макияж! Волосы! А платье!
Джон нервно поглядывал то на жену, то на Ли и тщетно силился понять, почему официантка в их любимом японском ресторане цитирует китайские поговорки и как потом убедить Аманду в том, что все это ерунда.
Аманда разглядывала палочки для еды.
– Я подстриглась.
– И волосы выпрямила! – Ли погладила Аманду по голове и пропустила ее волосы между пальцев. – А макияж! Знаешь, теперь, когда он знает, как ты действительно можешь выглядеть, обратной дороги уже нет…
– Ли! – рявкнул менеджер из-за барной стойки и показал на новых посетителей.
– Посмотри на Аманду! – отозвалась Ли. – Только посмотри, как она выглядит! Ты можешь в это поверить?
– Ли! – заорал менеджер.
– Мне надо идти. Увидимся! – Ли приобняла Джона за плечо и удалилась.
Долгое время Аманда не отрываясь смотрела на стол.
– Хорошо, – наконец проговорила она. – Хорошо. – Она быстро-быстро закивала, потом взяла салфетку и разложила ее у себя на коленях – и все это, не поднимая головы. – Хорошая новость. Я не страшная. Я просто ленивая.
