Ухожу в туземцы!

Если обращение Мэкки в веру стало сюрпризом, то еще больший сюрприз ждал всех в мае следующего года.

Вербена позвонила Руби:

— Не поверишь, что учудила наша Тотт!

— Господи помилуй… ну? — Руби приготовилась услышать дурные вести.

— Я только что с ней говорила… присядь, не то упадешь… Тотт подалась в туземцы!

— Что?!

— В одну ночь стала заправской туземкой! Сама, мол, не знает, что на нее нашло, но едва она попала в Вайкики и добралась до номера, тут же сбросила все до последней нитки, напялила гавайское платье, сунула за ухо цветок и сделала нам всем ручкой. Домой она больше не вернется.

— Что за ерунда? Какая из белой женщины туземка?

— Она и сама раньше так думала, а теперь на нее снизошло откровение. Тотт ведь и на Гавайи-то лететь не хотела, но как только спустилась с трапа — вмиг преобразилась! Говорит, в прошлой жизни была, наверное, гавайской принцессой, потому что от счастья порхает как птичка и чувствует себя как дома.

— И чем она там занимается?

— В том-то и дело, что ничем… день-деньской слоняется по пляжу, берет уроки гавайских танцев… Зато голос — веселый-превеселый.

— Совсем не похоже на Тотт.

— Точно… Уж не завела ли она там дружка?

— А она не намекала?

— Нет, но легко догадаться, верно? Уж не гаваец ли?

Руби вздохнула:

— Все может быть, Вербена. Мир перевернулся с ног на голову — не удивлюсь, если она не дружка завела, а подружку гавайскую.

— Надеюсь, хоть мажется кремом от загара, а то, чего доброго, заработает рак под тамошним-то солнцем.

— Верно. Вот отрежут ей кусок носа — станет не до туземных радостей.

— А ей все нипочем. Говорит, пенсию заработала — и на том спасибо.

— Кого угодно могу представить дикарем, только не Тотт.

— И я. Чем дольше живу, тем больше удивляюсь людям. Не знаешь, что они выкинут через минуту.

Итак, вопреки девизу на плакате в салоне красоты (Старые парикмахеры на пенсию не уходят, они выпадают из жизни, как волосы с головы), Тотт все-таки удалилась от дел. Помня совет Элнер, она каждый день проживала как последний. И в этот вечер, сидя на веранде, радуясь теплому ветерку и потягивая пина-коладу, она взглянула на свою новую любовь, сидевшую рядом, и ей припомнились старые киножурналы о путешествиях, что показывали когда-то в кинотеатрах.

Тотт прикрыла глаза, и ей послышался тихий гавайский напев и протяжный мужской голос: «И вот над прекрасным пляжем Вайкики снова садится золотое солнце, а мы говорим всем вам „алоха“ и до свидания… до новых встреч».