Какого черта! Все равно все и так уже наши крылья видели. Так чего нам теперь от кого-то маскироваться и стоять до потери пульса на трамвайной остановке, дожидаясь нужного номера, чтоб доставил нас до центральной военно-морской базы. Короче, мы все шестеро взмыли в небо, наслаждаясь нежным теплым бризом. Тотал летит рядом со мной. Он с каждым днем летает все лучше, но грацией особой не отличается. Правда, справедливости ради надо сказать, что он и на земле у нас увалень. Игги и Клык по очереди несут Акелу. Восемьдесят фунтов горячего меха — это вам не фунт изюму — долго не протащишь. Тотал ее то и дело подбадривает, но она явно к любительницам высоты не относится — даже рычит тихонько.

Две минуты — и мы на базе. Ловко и изящно приземляемся на тренировочном плацу прямо на глазах у сотни оторопелых новобранцев. И тут же к нам несутся Джон Абейт, Бриджит Двайер и капитан-лейтенант Палмер.

— Вы настоящие герои, — жмет нам по очереди руки Джон. — Мы только что узнали, как вы мальчонке тому жизнь спасли. Это же настоящий подвиг. Горжусь!

Я оторопела:

— Откуда? Кто вам сказал? Да еще так скоро?

— За вами установлено наблюдение. В целях безопасности, — сурово оповещает нас капитан-лейтенант. Палмер вообще другим тоном разговаривать не может. Так что отныне и навеки давайте договоримся: если о нем идет речь, вы мысленно вставляете прилагательное «суровый» или соответствующее наречие, а я их буду пропускать. В целях экономии бумаги. И чтоб не повторяться все время. А то скучно. Договорились?

— Этого нам только не хватало! — простонала я, направляясь к нашему бараку переодеться.

— Клык! — рванулась мимо меня Бриджит. — Ты жизнью своей жертвовал, чтобы ребенка спасти! Какой ты… необыкновенный!

С отвисшей челюстью смотрю, как она кинулась к нему обниматься, руками обхватила и чуть не намертво к нему прилипла. Мне хотелось сказать, что я тоже рисковала жизнью, но испугалась, что она и ко мне обниматься полезет. И потом — чего мелочиться. Да и вообще… Честно говоря, парнишку того из воды достать было совсем плевое дело. Не то что когда Ангел с собаками в Антарктике в снежную расщелину провалились. Или когда нас всех в одну клетку засадили и мой кровный брат Ари, чтобы нас освободить, стальные прутья буквально зубами перегрыз. Но это я так, примеры для сравнения привожу.

А сегодня мы ничем не рисковали. Разве что джинсы наши новые намокнут и сядут. Так что от ее излияний меня совсем скривило, а глядя, как она на Клыка наседает, прямо-таки затошнило от отвращения.

— Обязательно приходи перед отплытием с нами обедать в офицерскую столовую, — не унимается Бриджит.

— Я занят, — бормочет Клык.

Глаза у меня расширились, но я продолжаю идти своей дорогой, сжав волю в кулак — только бы не обернуться. Такая вот я гордая стала. Зовите меня теперь Гордая Макс.

— Эй, — догоняет меня Клык. — Пора чего-нибудь схавать. Давай пойдем в город. Ты и я. Я угощаю. Найдем где-нибудь местечко с настоящей гавайской кухней.

Сердце у меня в груди колотится — вот-вот выпрыгнет. Интересно, Клыку слышно, как оно бьется?

— Ты со всей стаей пойти хочешь? — переспрашиваю я звенящим от напряжения голосом.

— Не. Пусть они лучше пойдут в офицерской столовке поедят вместе с Бриджит и Джоном.

Я остановилась и смотрю ему прямо в глаза, но, как всегда, в них ничего, кроме моего отражения, не видно.

— Только ты и я? — Похоже, я повторяю это несколько раз. Куда только гордость моя подевалась — ума не приложу.

По глазам его понять ничего невозможно.

— Ага.

— В гавайский ресторан?

— Ага.

Я все еще размышляю, может, стоит отомстить ему за Бриджитовые объятия, с высоко поднятой головой пройти мимо и небрежно бросить через плечо: «Я подумаю». Но возможность провести с ним вечер наедине, да еще поесть хорошенько, стремительно вытесняют последние остатки моей хваленой гордости.

Но вдруг я вспоминаю:

— Когда мы последний раз… оставили стаю без надзора, считай, что земля разверзлась.

Он усмехается одной из тех своих усмешек, от которых лицо его озаряется, а солнце останавливается и неподвижно зависает на небе.

— На сей раз они под защитой Военного флота Соединенных Штатов.

Я заливаюсь счастливым смехом:

— Ладно, так и быть. Сдаюсь.

Боже мой! Ведь и вправду сдалась… С потрохами.