Летом 1989 года в самый разгар страды Чонкину позвонил конгрессмен Волтер Шиповски, которого Чонкин поддерживал на последних выборах.

– Хай, Джон! – сказал Шиповски. – Не хочешь ли навестить свою родину?

– Что? – переспросил Чонкин.

– Я имею в виду Россию, Советский Союз, – прогудел в трубку Шиповски. – Мы формируем делегацию экспортеров зерна, и я не представляю, как такая команда может обойтись без тебя. Что ты думаешь?

– Гм! – задумался Чонкин, после чего, правда, кое-что вспомнил. В шестидесятых годах по кукурузным штатам мотался и даже к пану Калюжному наведался советский лидер… этот лысый… фамилия его из памяти Чонкина выпала, но самого лысого он видел как будто вчера. Тот в вышитой украинской рубахе и с большой толпой министров, журналистов, кинооператоров и охранников ходил по полю, ломал еще недозревшие початки, вгрызался в них, пробуя на вкус, тряс перед носом своих сопровождающих, а те радостно улыбались и прилежно записывали в блокноты его замечания. Гости, вытоптав целое поле, уехали, а потом Чонкину пан Калюжный сказал, что советский вождь приказал засеять кукурузой всю территорию Советского Союза.

Удалось ли это указание выполнить и что из этого вышло, Чонкин не знал, да и не пытался узнать. За годы, проведенные в Америке, он отвык даже думать о стране своего происхождения, сам ее почти забыл и поневоле перенимал представление окружавших его людей о России, как о диком пространстве, где всегда холодно, где полудикари-полуфанатики думают только о коммунизме, много работают и имеют общих жен.

Впрочем, временами родина снилась ему, но сны эти были странными и неприятными. Много раз во сне ему виделось, что он оказался в России в результате недоразумения и собирается уехать обратно, но неизменно возникают неодолимые препятствия. Он ходит по каким-то учреждениям и просит разрешения выехать, потому что он американский гражданин. А над ним смеются и говорят ему, что если вы американский гражданин, то у вас должен быть американский паспорт. А он говорит, у меня есть американский паспорт, и лезет в карман. И обнаруживает, что у него нет не только паспорта, но даже кармана, потому что он совершенно голый. Он бежит куда-то, где, он знает, лежит его паспорт, но попадает в болото, в трясину, и чем больше прилагает усилий к тому, чтоб выпутаться, тем глубже вязнет. И тогда он открывает рот, чтобы позвать кого-то на помощь, но изо рта никакого звука не исходит. Он просыпается в ужасе и долго озирается, пока не поймет и не возрадуется, что наяву он так далеко от того места, которое ему снилось.

Сказав «гм», Чонкин так долго молчал, что конгрессмен не выдержал и спросил:

– Ар ю хир (ты здесь)?

– Йес, – отозвался Чонкин.

– Есть сомнения?

– Йес, – подтвердил Чонкин. – Имею сомнение, что меня там посадят.

И объяснил, что, насколько ему известно (ему кто-то об этом рассказывал), он как изменник родины приговорен советским судом к расстрелу, и приговор должен быть приведен в исполнение немедленно, как только его обнаружат на территории Советского Союза и установят личность.

– Хорошо, – пообещал Шиповски, – я уточню.

Через несколько дней он позвонил и сказал, что все в порядке. Президент Буш лично звонил Майклу Горбачеву, и тот гарантировал безопасность всем членам американской делегации, кем бы они ни были.