Книга: Белая королева
Назад: АПРЕЛЬ 1484 ГОДА
Дальше: ФЕВРАЛЬ 1485 ГОДА

ЯНВАРЬ 1485 ГОДА

Морозным январским днем из королевского дворца на праздники должны были приехать мои девочки. Я ждала их к обеду и все мерила шагами крыльцо, то и дело дыша на замерзшие руки, затянутые в перчатки. Солнце, уже спускавшееся за западные холмы, было красным, как роза Ланкастеров. Наконец послышался топот копыт, и на подъездной аллее показались мои дочери в сопровождении довольно-таки большой охраны, слишком, по-моему, большой для трех девочек. Среди гвардейцев я видела подпрыгивающие головы своих дочерей и их развевающиеся платья. Еще мгновение — и лошади встали, девочек спустили на землю, и я бросилась целовать их раскрасневшиеся щеки и холодные носы. И, не выпуская из объятий, все восхищалась, какими они стали взрослыми и красивыми.
Девочки ворвались в гостиную и с таким восторгом набросились на еду, словно долгое время голодали, а я с удовольствием наблюдала, как они едят. Елизавета никогда еще, пожалуй, не выглядела лучше. Теперь, выйдя из убежища и избавившись от постоянного страха, она окончательно расцвела, как я, собственно, и предполагала. На ее высоких скулах горел жаркий румянец, глаза так и сияли, а уж наряды! Я даже хорошенько пригляделась, не веря собственным глазам, — вышивка, парча, самоцветы! Платья были не хуже тех, какие носила и я сама, будучи королевой.
— Боже, Елизавета! — воскликнула я. — Где ты раздобыла такие платья? Они просто прекрасны. Вряд ли даже у меня были такие, когда я сидела на английском троне.
Дочь мельком на меня посмотрела, и улыбка ее тут же погасла. Сесилия насмешливо фыркнула, и Елизавета резко к ней повернулась.
— Ты можешь пока заткнуться? Мы же договорились.
— Елизавета!
— Мама, ты же ничего не знаешь. Ты бы видела, как эта Сесилия себя ведет. Ни в какие королевские фрейлины она совершенно не годится. Ей бы только сплетничать.
— Ну хватит, девочки. Я вас отправила ко двору, чтобы вы научились элегантности и хорошим манерам, а не ссориться друг с другом и ругаться, как торговки рыбой.
— А ты спроси у нее, как она элегантности училась, — прошипела Сесилия. — Спроси, спроси у нашей распрекрасной Елизаветы, почему она у нас теперь элегантная.
— Конечно, спрошу, когда вы обе ляжете спать и мы с ней сможем спокойно поговорить, — твердо ответила я. — А ляжете вы спать очень рано, раз не умеете красиво общаться друг с другом. — Я повернулась к Анне. — Ну а ты, моя маленькая Анна, читала ли свои книжки? Усердно ли занималась музыкой?
Анна вскинула на меня глаза.
— Да, матушка-королева, — послушно сказала она. — Но во время рождественских каникул занятий не было, и мы все вместе ездили в Вестминстер.
— А у нас на Рождество был молочный поросенок, — важно сообщила Бриджит, желая похвастаться перед старшими сестрами. — И Екатерина съела так много марципанов, что ночью ее стошнило.
Елизавета рассмеялась, и тревога мгновенно исчезла с ее лица.
— Как же я по вам скучала, мои маленькие чудовища, — с нежностью произнесла она. — После обеда я вам сыграю, а вы потанцуете, если хотите.
— Или можно сыграть в карты, — предложила Сесилия. — При дворе снова разрешили карты.
— Оправился ли король от своего горя? — поинтересовалась я у Сесилии. — И как себя чувствует королева Анна?
Сесилия бросила торжествующий взгляд на Елизавету, и та вдруг вся вспыхнула, на скулах у нее расцвел пунцовый румянец.
— О да, он совершенно оправился. — Сесилия явно с трудом сдерживала смех. — Совершенно. Мы даже удивились, правда, Елизавета?
Мое терпение, которого никогда не хватало, чтобы выдержать женское злословие, даже когда им занимались мои собственные юные дочери, окончательно иссякло.
— Ну довольно, — отрезала я. — Давай-ка, Елизавета, пойдем ко мне, а вы можете доедать свой обед. Кстати, тебе, Сесилия, неплохо бы вспомнить пословицу, что одно хорошее слово стоит дюжины дурных.
Я встала из-за стола и стремительно вышла из комнаты, чувствуя, как неохотно следует за мной моя дочь. Когда мы оказались в моей комнате, она тут же заперла за собой дверь, и я не стала медлить, задав ей прямой вопрос:
— Итак, дочка, о чем шла речь?
Всего лишь на мгновение в ее глазах выразилось явственное желание сопротивляться, потом она задрожала, точно косуля.
— Мне так нужен был твой совет, мама! — воскликнула Елизавета. — Но написать тебе я не могла. Пришлось ждать, пока мы увидимся и поговорим. Я и сама очень хотела поговорить с тобой, просто решила дождаться конца обеда. Правда, я тебя не обманываю…
Я села и жестом пригласила дочь сесть рядом.
— Речь шла о моем дяде Ричарде, — тихо и покорно призналась дочь. — Он… ах, матушка, он для меня — все!
Я так и застыла. Только руки мои чуть шевельнулись, и я крепко стиснула пальцы, заставляя себя держаться.
— Он был так добр ко мне! Особенно когда мы только прибыли ко двору. Да и потом дядя Ричард то и дело заходил убедиться, что я всем довольна и вполне справляюсь с обязанностями фрейлины. Королева тоже очень любезна, и прислуживать ей не составляет труда, но дядя все равно постоянно вызывает меня к себе и спрашивает, как у меня дела. — Елизавета помолчала. — Он спрашивает, не скучаю ли я по тебе, и все повторяет, что тебе всегда будут рады при дворе и все придворные станут оказывать тебе должное почтение. А еще он часто вспоминает о моем отце. Уверяет, что отец гордился бы мной, если б мог меня теперь видеть. И что мы с отцом кое в чем очень похожи. Ах, мама, это такой замечательный человек! И я никак не могу поверить, что он… что он…
— Что он? — эхом откликнулась я.
— Что я действительно ему небезразлична.
— Вот как? — Я вся похолодела, казалось, по спине у меня, вдоль позвоночника, течет и течет ледяная вода. — Значит, ты считаешь, что действительно ему небезразлична?
Елизавета с готовностью закивала.
— Он ведь никогда не любил королеву. Дядя Ричард просто чувствовал, что обязан на ней жениться и спасти ее от своего брата Георга, герцога Кларенса. — Елизавета быстро глянула на меня. — Ты же помнишь. Ты же сама все видела, верно? Они собирались заманить Анну в ловушку и отослать в монастырь. А потом Георг хотел украсть ее наследство…
На мой взгляд, это было не совсем так, но я догадывалась, что подобный вариант той давней истории куда больше подходит для впечатлительной девушки.
— И Ричард понимал, — между тем продолжала Елизавета, — что если Георг станет опекуном Анны, то непременно приберет к рукам и ее состояние. Она очень хотела замуж, вот Ричард и решил: это самое лучшее, что он может для нее сделать. И женился на ней, спасая ее наследство. Ну, и ее тоже обезопасил и успокоил.
— Да-да, — только и вымолвила я.
Я-то не забыла, как Георг прихватил одну наследницу Невиллов, а Ричард тут же прямо-таки зубами вцепился во вторую, как они потом из-за этого грызлись, точно собаки. Но естественно, Ричард поведал моей дочери куда более рыцарскую версию.
— Королева Анна нездорова. — Елизавета, наклонившись ко мне, перешла на шепот. — Она больше не может иметь детей, Ричард в этом уверен. Он проконсультировался со всеми врачами, и те в один голос заверили, что зачать Анна не в силах. А Ричарду обязательно нужен наследник! Он даже у меня интересовался, не могли один из наших мальчиков случайно спастись.
Мысли мои внезапно прояснились и стали острыми, точно искрящееся лезвие клинка под точильным камнем.
— И что же ты ему ответила?
Елизавета улыбнулась.
— Я бы призналась ему, я бы ему что угодно сказала. — В голосе дочери звучала неподдельная нежность. — Но я твердо уяснила: ты не хочешь, чтобы я открыла ему правду. И я ответила, что мы так ничего и не узнали о судьбе мальчиков с тех пор, как он сам объяснял нам, что случилось во дворце. А Ричард пожаловался мне, что сердце его было разбито ужасным известием об их смерти, но, как он ни старался, тоже никакой новой информации добыть не сумел. Еще король прибавил, что, если б теперь стало известно, что мои братья живы, он непременно сделал бы их своими прямыми наследниками. Мама, подумай только, это ведь действительно его слова! Он уверял, что если б выяснил, где наши мальчики находятся, то спас бы их, вызволил откуда угодно и объявил бы своими преемниками.
«Да неужели? — думала я. — А какие у меня гарантии, что он не пошлет туда убийц?»
— Это, конечно, хорошо, — спокойно произнесла я, — но ты по-прежнему должна хранить тайну о нашем Ричарде. Я все еще не могу доверять королю, даже если ты теперь полностью ему доверяешь.
— Доверяю! — воскликнула Елизавета. — Я полностью ему доверяю! Я бы и собственную жизнь ему доверила… я никогда не знала мужчины лучше.
Я промолчала. Бессмысленно было напоминать дочери, что она вообще ни одного мужчины толком не знала. Большую часть своей жизни она являлась драгоценной принцессой, которую, точно фарфоровую статуэтку, хранили в золоченой шкатулке. Елизавета взрослела, по сути, почти в тюрьме, в обществе своих сестер и матери. Из мужчин за это время она видела разве что священников или немногочисленных слуг. И разумеется, оказалась совершенно не подготовленной к встрече с привлекательным и опытным мужчиной, который тут же принялся играть на ее чувствах, всячески соблазняя ее, почти принуждая полюбить себя.
— Как далеко это зашло? — задала я прямой вопрос. — Как далеко зашли ваши отношения?
Елизавета отвернулась.
— Все очень сложно… — пробормотала она. — И мне так жаль королеву Анну.
Я кивнула. Я догадывалась, что жалость не остановит мою дочь в ее стремлении отнять мужа у королевы Анны. В конце концов, Елизавета — действительно моя дочь. Меня тоже ничто не могло остановить, когда я поняла, о ком мечтаю.
— Как далеко у вас это зашло? — повторила я. — Судя по замечаниям Сесилии, по дворцу ползут сплетни.
Елизавета вспыхнула.
— Сесилия ничего не смыслит. Она видит только то, что и все остальные, и ей завидно, ведь все внимание достается мне. Она видит, что королева благоволит ко мне, что одалживает мне свои платья и украшения, обращается со мной как с дочерью. Анна ведь сама велела мне танцевать с Ричардом, а его заставляет гулять со мной по парку и ездить верхом — ведь сама Анна слишком больна и почти никуда не выходит. Честное слово, мама! Королева Анна постоянно просит, чтобы я составила королю компанию. Она считает, что только я умею так хорошо развлечь и развеселить его. Ну, естественно, при дворе все только и делают, что злословят, считая, что королева как-то уж слишком ко мне расположена. Да и король тоже. Все говорят, что я всего лишь фрейлина, а обращаются со мной, как…
— Как?
Елизавета еще ниже наклонила голову и прошептала:
— Как с первой дамой двора.
— Это из-за твоих нарядов?
Дочь кивнула.
— Это ведь платья самой королевы; вернее, она приказала портным сшить мне точно такие же, как у нее. Ей нравится, когда мы одеваемся одинаково.
— Так это Анна так тебя одевает?
Елизавета снова кивнула. Она и понятия не имела, каким беспокойством это известие наполнило мою душу.
— То есть это она приказывает портным шить тебе платья из ее тканей? — уточнила я. — И выбирает точно такой же фасон, как у нее самой?
— Да. — И моя дочь, помедлив, призналась: — Только Анна, конечно, выглядит в них плохо, гораздо хуже, чем я.
Елизавета смущенно умолкла, а я вдруг подумала: каково сейчас Анне Невилл, сраженной горем, больной, измученной, жить бок о бок с этой цветущей девушкой?
— Значит, при дворе ты считаешься первой после королевы? Ты занимаешь там самое высокое положение?
— Никто даже не упоминает о том законе, что превратил нас в бастардов, — сообщила Елизавета. — Все называют меня принцессой. А когда королева не обедает за общим столом, а она часто отказывается от трапезы, я исполняю роль первой дамы и сижу рядом с королем.
— Значит, королева Анна сама то и дело приказывает тебе составить королю компанию и даже велит занимать ее место за столом, и весь свет это видит? Значит, это не Ричард? Объясни, что происходит?
— Он признался, что любит меня, — еле слышно отозвалась моя дочь. — Король уверяет, что я его первая настоящая любовь и, вероятно, последняя.
Елизавета очень старалась сдерживаться и вести себя скромно, но глаза у нее так и горели гордостью и счастьем.
Я встала, подошла к окну и, отдернув тяжелый занавес, взглянула на яркие холодные звезды, повисшие над темными полями Уилтшира. По-моему, я хорошо понимала, что творит Ричард; во всяком случае, я ни на секунду не поверила, что он действительно влюблен в мою дочь. Как не поверила и в то, что королева исключительно из добрых чувств шьет ей роскошные платья.
Ричард затеял сложную игру, в которой моя дочь — лишь пешка, и направлена эта игра на то, чтобы обесчестить и ее, и меня, а заодно и оставить в дураках Генриха Тюдора, который поклялся жениться на Елизавете. Тюдор моментально узнает — стоит шпионам его матери сесть на корабль и доплыть до английского берега, — что его невеста не просто влюблена в Ричарда, его заклятого врага, но и, как утверждает весь двор, является любовницей короля и сама королева взирает на это с улыбкой. Ричард способен на что угодно, лишь бы хорошенько уязвить Генриха Тюдора, даже если для этого ему придется обесчестить собственную племянницу. И королева Анна скорее проявит уступчивость, чем станет возмущаться поведением своего супруга. Обе дочери Невилла всегда были готовы сапоги лизать своим мужьям! С первого дня своего брака с Ричардом Анна была ему послушной служанкой. Она и теперь ни в чем не может ему отказать. К тому же недавно Ричард, король Англии, лишился наследника, и Анна чувствует свою вину за то, что не может родить ему сына. Да она теперь наверняка только и делает, что Богу молится, лишь бы супруг ее вовсе не бросил! У Анны совсем не осталось ни сил, ни власти, ни каких-либо средств воздействия — ни сына-наследника, ни младенца в колыбели, ни хотя бы возможности вновь зачать дитя. Ей попросту не с чем играть — у нее нет никаких карт. Теперь она лишь бесплодная женщина без будущего, пригодная разве что для монастыря или могилы. Так что ей придется с улыбкой подчиняться мужу, возражения и протесты ничего не дадут. Даже то, что Анна сейчас помогает Ричарду порочить доброе имя моей дочери, скорее всего, ничего ей не принесет: ее все равно уничтожат, хотя, возможно, позволят сохранить достоинство.
— Ричард просил тебя разорвать помолвку с Генрихом Тюдором? — спросила я.
— Нет. Какое все это имеет отношение к моей помолвке с Тюдором?
— Ага, — кивнула я. — Но тебе же и самой понятно, что для Генриха будет чудовищным унижением, когда он обо всем узнает.
— Я бы никогда не вышла за Генриха замуж! — взорвалась дочь. — Я его ненавижу. Уверена, что именно он подослал убийц к нашим мальчикам: так ему будет проще, когда он явится в Лондон занять их трон. Мы же с тобой сразу это поняли. Ведь мы тогда именно поэтому и вызвали тот дождь, помнишь? Но теперь… теперь…
— Что теперь?
— Ричард говорит, что удалит от себя Анну и женится на мне, — выдохнула Елизавета, и лицо ее радостно вспыхнуло. — Он обещает, что я стану королевой, и тогда мой сын сможет занять трон, принадлежавший моему отцу. Мы продолжим династию Йорков, и белая роза всегда будет символом Англии. — Некоторое время она молчала, словно колеблясь, но все же добавила: — Я знаю, матушка, ты не доверяешь Ричарду, но я-то люблю именно этого человека. Неужели и ты не полюбишь его ради меня?
По-моему, это извечный и самый трудный вопрос в отношениях между матерью и дочерью. Итак, могла ли я полюбить Ричарда ради Елизаветы?
Нет. Этот человек вечно завидовал моему мужу; этот человек убил моего брата и сына Ричарда Грея; этот человек отнял трон у моего сына Эдуарда и подверг его жизнь смертельной опасности, а может даже, сотворил с ним и кое-что похуже. Но мне вовсе не нужно было давать Елизавете, самой правдивой из моих детей, столь правдивый ответ. Мне вовсе не нужно было распахивать перед ней душу, поскольку ее-то душу я видела насквозь. Ну что ж, она влюбилась в моего врага и надеется теперь на счастливый конец в этой истории.
И, решив солгать, я раскрыла дочери свои объятия.
— Я всегда мечтала только об одном: чтобы ты была счастлива, — заверила я. — Если Ричард действительно тебя любит и будет тебе верен, а ты любишь его, мне больше ничего и не нужно.
Елизавета прижалась ко мне и положила голову мне на плечо, но вскоре снова выпрямилась и в упор на меня посмотрела. Все-таки она была далеко не глупа, моя девочка!
— И я стану королевой Англии. Уж это-то, по крайней мере, доставит тебе удовольствие, — заявила она.

 

Дочери прожили со мной почти целый месяц. Мы вели жизнь самой обыкновенной семьи, как когда-то и хотела Елизавета. Через неделю после их приезда пошел снег, и мы, отыскав в хозяйстве Несфилда сани, запрягли в них одну из тягловых лошадей и отправились в гости к соседям, но к вечеру снег растаял, и нам пришлось остаться там ночевать, а на следующий день тащиться домой по грязи и слякоти. Соседи не смогли одолжить нам лошадей, так что мы по очереди без седла ехали верхом на нашем огромном тяжеловозе и добирались до дома чуть ли не целый день, однако всю дорогу смеялись и пели.
А в середине второй недели из королевского дворца прибыл гонец, который привез письма — для меня и Елизаветы. Я зазвала дочь к себе, подальше от младших девочек, которые с утра толпились на кухне и в столовой — пекли к обеду печенье с марципанами. В моей комнате мы с Елизаветой, устроившись по разные стороны стола, вскрыли свои письма.
Адресованное мне послание было от короля.

 

Полагаю, что Елизавета, конечно же, поговорила с тобой и рассказала, как сильно я ее люблю, а потому я собираюсь поведать тебе о своих дальнейших планах. Я бы хотел, чтобы моя жена официально признала свою неспособность к деторождению и по собственной воле удалилась в Бермондсейское аббатство, освободив меня от брачных клятв и обязательств. Затем я намерен испросить у церкви разрешения на повторный брак и жениться на твоей дочери, после чего она станет королевой Англии. Ты же обретешь статус королевы-матери, а я прямо в день нашей с Елизаветой свадьбы верну тебе твои дворцы в Шине и Гринвиче и назначу королевскую пенсию. Твои дочери поселятся вместе с тобой и останутся при дворе, так что ты сама устроишь брак каждой из них. Они будут всеми признаны как сестры английской королевы и члены королевского семейства Йорков.
Если же кто-то из твоих сыновей все это время где-то скрывается и тебе известно, где он находится, теперь ты можешь безбоязненно за ним послать. Я сделаю его своим наследником, каковым он и будет считаться, пока Елизавета не родит мне сына.
Я женюсь на Елизавете по любви, но уверен — и ты, несомненно, тоже это понимаешь, — что этот брак стал бы также решением всех наших проблем. Надеюсь на твое одобрение, но так или иначе от своих намерений не откажусь. Твой по-прежнему любящий деверь,
король Ричард.

 

Я дважды перечитала его письмо, мрачно усмехаясь лживым заверениям Ричарда насчет «решения всех наших проблем» — в высшей степени мягкое выражение для той кровавой вендетты, что сгубила моего брата и сына, а меня заставила в итоге поднять против короля мятеж и наложить страшное заклятие на его правую руку. Но ведь Ричард был Йорком, а Йорки всегда воспринимали победу как нечто само собой разумеющееся, да и предложения его были весьма неплохи как для меня самой, так и для моей семьи. Если бы мой сын Ричард смог без опаски вернуться домой и снова стать принцем при дворе его родной сестры, я бы, пожалуй, сочла, что достигла всего, за что поклялась воевать, а значит, смерть моего брата и сына оказались ненапрасными.
Я посмотрела на Елизавету, сидевшую напротив. Дочь раскраснелась, в глазах ее сверкали слезы.
— Он предлагает тебе выйти за него замуж? — поинтересовалась я.
— Он клянется, что любит меня. Пишет, что скучает и очень ждет, когда я снова буду при дворе. Он спрашивает, не приедешь ли ты вместе со мной. По мнению Ричарда, всем следует знать, что я непременно стану его женой. По его словам, королева Анна готова удалиться в монастырь.
— Разумеется, я никуда не поеду, пока Анна во дворце, — заявила я. — Но ты вполне можешь отправляться в дорогу. Однако тебе следует отныне вести себя с большей осторожностью. И даже если королева велит тебе погулять с Ричардом, бери с собой компаньонку. Тебе не следует также сидеть на месте Анны за обеденным столом. — Дочь попыталась прервать меня, но я остановила ее, подняв руку. — Елизавета, я действительно против, чтобы тебя называли его любовницей, особенно если ты всерьез надеешься стать его супругой.
— Но я люблю его, — просто ответила дочь, словно только это и было важно.
Я посмотрела на нее, понимая, что лицо мое выглядит сурово.
— Ты можешь сколько угодно его любить, — отрезала я. — Но если ты намерена выйти за него замуж и стать королевой, тебе придется сделать несколько больше, чем просто любить его.
Елизавета прижала письмо Ричарда к сердцу и пролепетала:
— Но он тоже меня любит.
— Может, и любит, только он на тебе не женится, если сплетники станут шептаться и злорадствовать на твой счет. Ни одна женщина не может стать королевой Англии только потому, что достойна любви. Это как в картах — ты должна все правильно рассчитать, если хочешь выиграть партию.
Елизавета вздохнула. Нет, она была далеко не глупа, моя девочка! И от макушки до пят была настоящей дочерью Йорков.
— Тогда объясни, как мне себя вести, — попросила она.
Назад: АПРЕЛЬ 1484 ГОДА
Дальше: ФЕВРАЛЬ 1485 ГОДА