Глава 54

Утром в доме было тихо, и я подумал: «Хорошо. Наверное, его увезли в больницу. Ну или в морг. Теперь, может быть, мне удастся посрать». Я оделся, спустился на первый этаж, где была ванная, и — да — у меня получилось. Потом я вернулся к себе, снова забрался в постель и поспал еще часик.

Меня разбудил стук в дверь. Я сел на кровати и крикнул: «Войдите!» — спросонья не сообразив, что происходит. Дверь открылась. Вошла совершенно роскошная женщина, одетая во все зеленое. Настоящая кинозвезда. У нее была блузка с глубоким вырезом и узкая юбка в облипку. Женщина ничего не сказала. Она просто стояла и смотрела на меня. Я сидел на кровати, в одних трусах, и прижимал к груди одеяло. Чинаски — великий любовник. «Будь я мужчиной, — подумал я, — я бы набросился на нее и изнасиловал вот прямо сейчас, я бы сделал так, чтобы у нее загорались трусики каждый раз, когда я прикасаюсь к ней, я бы заставил ее поехать за мной на край света, я бы писал ей любовные письма на светло-красной папиросной бумаге, и она бы рыдала, читая их». В отличие от тела лицо у нее было какое-то неопределенное, невыразительное. Самое обыкновенное лицо круглой формы. Ее глаза упорно пытались поймать мой взгляд. Ее волосы были растрепаны. Ей было лет тридцать пять. И она пребывала в каком-то странном возбуждении.

— Муж миссис Адаме скончался сегодня ночью, — сообщила она.

— Ой, — сказал я и подумал, что она, наверное, тоже рада, что эти кошмарные звуки наконец прекратились.

— И мы сейчас собираем деньги. На цветы для похорон мистера Адамса.

— То есть эти цветы предназначаются для покойника? А зачем покойнику цветы? — сказал я. Получилось довольно нескладно.

Она замялась в нерешительности.

— Мы подумали, что так будет правильно. Так всегда делается. В общем, я зашла спросить, не хотите ли вы поучаствовать?

— Я бы поучаствовал, но я только вчера приехал в Майами, и у меня нет ни гроша.

— Совсем ни гроша?

— Я как раз собирался заняться поисками работы. Я заплатил за квартиру, а на последние десять центов купил арахисовое масло и батон хлеба. Батон оказался зеленым, еще зеленее, чем ваше платье. Я оставил его на полу, но даже крысы к нему не притронулись.

— Крысы?

— Я говорю только о своей комнате.

— Но вчера мы беседовали с миссис Адамс, и я спросила ее про нового квартиранта — мы все как будто одна семья, — и она сказала, что вы писатель. Пишете для солидных журналов типа «Esquire» и «Atlantic Mounthly».

— Черт, я ничего не могу написать. Это я так сказал, для поддержания разговора. Квартирным хозяйкам обычно нравится, когда я так говорю. Мне сейчас очень нужна работа, любая абота.

— Может быть, вы внесете хотя бы двадцать пять центов? От двадцати пяти центов вы не обеднеете.

— Милая, мне эти двадцать пять центов гораздо нужнее, чем мистеру Адамсу.

— Молодой человек, мертвых следует уважать.

— А живых уважать не надо? Я одинок, я в отчаянном положении, а вы такая красивая в этом зеленом, платье.

Она развернулась, вышла из комнаты, прошла в дальний конец коридора, открыла дверь в свою комнату, вошла, закрыла дверь — и с тех пор я ее не видел.