Глава 48
Доводы были одни и те же. Всегда. Теперь я все понял: величайшие любовники — это люди, у которых есть куча свободного времени. Я трахался чаще и лучше, когда был безработным лентяем без гроша в кармане, но как только я стал что-то делать, весь пыл пропал.
Джан пошла в контратаку, а именно: закатывала мне скандалы, выводила меня из себя, а потом уходила из дома — в какой-нибудь бар. Ей было не нужно ничего делать. Она просто сидела одна у стойки, и к ней обязательно кто-то подкатывал. Я, разумеется, считал, что по отношению ко мне это несправедливо.
Так продолжалось почти каждый вечер. Джан кричала, топала ногами, потом хватала свою сумку и уходила из дома. Это был действенный метод: мы слишком долго любили друг друга и жили вместе. Она делала все, чтобы мне было обидно. И мне было обидно. Я это прочувствовал в полной мере. Но я никогда не пытался ее удержать. Я сидел, совершенно беспомощный, в своем кресле, и пил свой виски, и слушал радио, что-нибудь из классической музыки. Я знал, что она сейчас где-нибудь в баре — и наверняка не одна. И все-таки я никогда не пытался ее удержать: я просто плыл по течению, позволяя событиям идти своим чередом.
В тот конкретный вечер я опять сидел дома один, и что-то во мне надломилось. Я это почувствовал: что-то сломалось внутри, что-то вспенилось и поднялось — что-то заставило меня встать, спуститься по лестнице и выйти на улицу. Я дошел до перекрестка на пересечении Третьей улицы и Юнион-стрит и направился по Шестой улице в сторону Альварадо. Я проходил мимо баров и знал, что в каком-то из них сидит Джан. Я выбрал бар наугад и вошел. И там была Джан. Сидела у стойки в дальнем конце. У нее на коленях лежал зеленый с белым шелковый шарф. Справа от Джан сидел тощий мужик с большой бородавкой на носу, слева — какой-то горбатый коротышка в бифокальных очках, одетый в поношенный черный костюм.
Джан увидела, что я иду к ней. Она подняла голову, и даже при таком сумрачном освещении было заметно, как она побледнела. Я подошел, встал у нее за спиной.
— Я пытался сделать из тебя женщину, но ты как была шлюхой, так ею и осталась! — Я ударил ее со всей силы и сбил с табурета. Она упала на пол и закричала. Я взял со стойки ее стакан и осушил его залпом. Потом пошел к выходу — медленно, не торопясь. В дверях я обернулся. — Так, если кому-то из здесь присутствующих не понравилось то, что я сделал… пусть скажет сразу.
Никто ничего не сказал. Как я понимаю, им всем понравилось то, что я сделал.
Я вышел на улицу.
