— Как насчет кофе, Джинни?..

Элис запнулась. Чашка у нее в руке покачнулась, но не упала.

— Спасибо, — тихо ответила Джинни. — Но не думаю, что я сейчас хочу кофе. Я бы немного прогулялась.

— А-а… Да, конечно.

Преображение девушки потрясло Элис, она потеряла дар речи. Мысли заметались. Неужели это и есть настоящая Джинни? Она не просто поменяла одежду, но сбросила оболочку, открыв подлинное содержание. Сняла бледно-голубое платье, в котором казалась средневековой дамой. Обвела глаза черным, будто надела маску. Причесала рыжие волосы так, что они стояли торчком. Натянула выгоревшие джинсы (на каждой штанине по длинной прорехе, открывающей белую кожу), футболку с черепом и яркой надписью «СМЕРТЬ». На ноги надела замшевые пурпурные сапоги до середины бедра, со шнуровкой и острыми каблуками, оставлявшими в ворсе ковра дырочки — вроде вентиляционных отверстий для подковерных жильцов. В этой жуткой молодежной одежде Джинни выглядела еще моложе и беззащитнее, чем раньше. И гораздо опытнее.

Ее глаза сверкали, как беспокойные разноцветные огни американских горок.

— Там ярмарка!

Даже голос изменился. Теперь это был не шепот стеснительного ребенка — она говорила манерно, как кокетливая школьница.

— Где? — спросила Элис.

— На Паркер Пис. Сейчас одиннадцать, а открыто до полуночи. Совсем рядом.

В ее глазах, обведенных краской, тревожно мерцали отражения огней. Она как будто не понимала, какое впечатление производит.

— Когда вернешься? — холодно спросила Элис.

Джинни пожала плечами.

— Я ненадолго. Встречусь кое с кем… Ты меня не жди, ладно?

— Не буду запирать дверь.

— Спасибо.

Джинни взялась за дверную ручку. Внезапно на Элис обрушился шквал эмоций — гнев, ярость, отвращение к тому, чем ее вынудили заниматься весь вечер. Она невольно схватила девушку за руку. Кожа была холодной и гладкой.

— Джинни?

— Ну, в чем дело? — Опять, опять в ее голосе звучала насмешка, как будто она знала мысли Элис лучше ее самой.

— Джо… Он тебе нравится?

Секунду Джинни смотрела ей в лицо, потом склонила голову набок, как кукла. В глубине серых глаз вспыхивали ярмарочные огни.

— Джо? — пропела она, как птичка. — А при чем тут Джо?

Дверь открылась, и Джинни исчезла в ночи.

Элис замерла у порога. Она испытывала странное чувство — не страх, но смущение.

Она поддалась искушению и посмотрела из-за занавески на улицу. Не бросила случайный взгляд, а посмотрела пристально, прицельно, расчетливо. Элис знала, что высматривает, и от этого было неловко — стыдно признаться, но она хотела увидеть тех самых «друзей» и убедиться, что Джинни не принесет Джо ничего хорошего, что он ошибся. Элис с отвращением отвернулась от окна, но не раньше, чем заметила то, чего ожидала, на что надеялась. Под фонарем стоял мужчина. Лица не было видно, но яркий желтый свет четко обрисовывал силуэт, и Элис смогла его разглядеть: высокий, с длинными волосами, собранными в хвост. Одет в длинный плащ с поднятым воротником, на ногах — мотоциклетные бутсы с цепями на задниках. Джинни легко и без усилий, несмотря на высокие каблуки, подбежала к этому человеку и привычно взяла его под руку. Он повернулся к ней, заговорил, коснулся ее плеча интимным жестом, засмеялся. Элис услышала, как смех Джинни вторит ему, разносится звонким эхом по пустынной улице, и стиснула зубы. Нет, ей не нравилась Джинни, и эти «друзья» тоже не нравились. Человек в длинном плаще держался так самоуверенно, металл на его ботинках так блестел, рука так обнимала Джинни за плечи, что в этом сквозило нечто большее, чем дерзость и наглость. Элис даже подумала: не угрожает ли девушке опасность?

В тот же миг ее лицо залилось краской стыда, и она отодвинулась от окна. Показалось, что мужчина оглянулся на дом. Но это было невозможно — она даже лица его не различила на таком расстоянии. Он обернулся лишь на миг, подумала Элис, и никак, никак не мог ничего заметить. Ведь он не догадывался, что она смотрит на него, и все же… Нет сомнений: человек в плаще знал о ней, искал ее взглядом, пока она пряталась за занавеской, потом увидел и улыбнулся.

Элис перевернулась на левый бок и попыталась выбросить все заботы из головы. Надо заснуть. Едва она закрывала глаза, темноту под веками заполняли образы: лица, фрагменты ее старых картин и замыслы новых. Проваливаясь в сон, она услышала ритмическую музыку и обрывок песни:

Она ворочалась на жаркой подушке, не могла найти удобную позу. Черт. Раздраженно включила ночник и потянулась за книгой. Может, почитать полчасика? Взялась за обложку — и замерла. Ей почудился звук, похожий на шепот. Голоса. Элис села в кровати, прислушиваясь к малейшему шороху, затем расслабилась. Ерунда, подумала она. Это Джинни вернулась с прогулки. Мгновение все было тихо, потом из комнаты Джинни снова донесся шепот.

«Друзья» здесь?

Элис ужаснулась при мысли об этом. Вспомнила, как выглядела и разговаривала Джинни, как девушка и ее неизвестный приятель беззвучно канули во тьму… Элис была уверена — происходит что-то нехорошее, но убеждала себя не вмешиваться. Кого бы ни привела Джинни, ее это не касается. Она не собирается выставлять себя дурой и выяснять, кто там. А вдруг это Джо? Надо просто выгнать Джинни из дому в конце недели и забыть о ней навсегда.

Снова послышались голоса, и уже не два, а три или четыре. Элис непременно узнала бы голос Джо, но это был не он.

Разозлившись, она уткнулась в подушку и попыталась отрешиться от шепота. В голове снова завертелся обрывок песни.

Черт побери! Почему она не может отвлечься? Это не ее дело, не надо вмешиваться… Поток мыслей вдруг оборвался, Элис откинула одеяла и встала. Не просто встала — все-таки решила вмешаться. Она не заснет, если не выберется из тихой спальни и не увидит, что творится у Джинни.

Я должна узнать, твердила себе Элис, должна посмотреть. Натянула джинсы, футболку и босиком прокралась к двери, обходя скрипучие половицы. Из комнаты гостьи доносилось едва слышное бормотание, неуловимое и дразнящее. Тихо прошуршала по ковру открывшаяся дверь, и мелкими шагами, затаив дыхание — все мышцы напряжены, ворс ковра, как сосновые иглы, впивается в подошвы, — Элис прокралась к спальне Джинни.

Под дверью виднелась полоска света. Когда Элис подошла ближе, голоса распустились в темноте, как расплываются облака дыма, огромные и бесформенные. Смысл разговора ускользал, обостренный слух разделял слова на оглушительные слоги. Обрывки фраз, доходившие до сознания, звучали угрожающе и таинственно.

Мужчина говорил:

— Она… когда спит… картина… знаю… думаю, она… картина…

Кто-то другой произнес:

— Какое-нибудь тихое место…

Ясный голос Джинни заглушил эти смутные речи. Она сказала повелительно и резко:

— Успокойтесь. Я не хочу рисковать, он не должен ничего заподозрить. Это была ошибка… — Она произнесла несколько неразборчивых слов, отвернувшись от двери. — Дайте мне время. Я все помню.

От напряжения у Элис закружилась голова, черный туннель тьмы поглощал ее. Вдруг возникло нелепое желание рассмеяться.

А чего она ожидала? Черной магии? Зеленых человечков с Марса? Элис подавила нервный смешок. Теперь она не только чувствовала страх, но и сознавала нелепость своих действий. Пускай Джинни развлекается. Похоже, она с приятелями курит травку или что-то в этом роде, уверенная, что им не помешают. Это действительно никого не касается. Джо способен сам постоять за себя. Элис не хотела ничего знать.

За дверью послышались шаги и голос:

— Хватит болтать… слишком много времени потеряно… слишком долго ждали… искали… сделаем то… что должно быть сделано… готовы… найти и избавиться от нее… опасно оставаться здесь… вдруг кто-нибудь… поймет…

— Не о чем беспокоиться. Бедняга Дэниел уже мертв, с ним покончено, — сказала Джинни.

И тут дверь открылась.

Через щель в двери Элис, укрывшаяся в темной ванной, увидела три фигуры, пересекшие освещенное пространство. Она заметила отблеск на высокой скуле, пурпурную подкладку плаща, холодное сверкание металла на мотоциклетных бутсах… Свет резко выключили. В темноте слышались осторожные шаги и шепот, подобный шелесту пыли.

— Нельзя будить ее… дверь на задвижке… все просто… спит как убитая… — Смех, легкий, как паутинка. — Вернуться до рассвета… детская игра…

— Подозрения… помни… картина… найти ее и уничтожить…

Вниз по лестнице. Тихий шорох, словно полы длинного плаща метут по ковру.

Элис осторожно выглянула из ванной. Везде было темно. Она видела — или ей казалось — лишь мерцание уличного фонаря сквозь опущенную занавеску. Отворила дверь пошире. Переступила скрипучую половицу и стала тихо спускаться, держась за перила, чтобы не потерять равновесие. Внизу щелкнул замок. Луч света рассек темноту, блеснул и исчез.

Элис осталась одна в доме.

Не включая свет, она легко сбежала вниз по лестнице, чуть раздвинула шторы… Гости уже были далеко — вытянутые силуэты шагали вперед решительно и целеустремленно. Отступив от окна, Элис наткнулась на свои ботинки и машинально обулась. Замок снова щелкнул — она открыла дверь.

Потом дверь захлопнулась, и Элис пошла следом за удалявшимися гостями в залитую желтым светом безмолвную ночь.

Затаиться было нетрудно: мягкая обувь, темная, хоть и случайно выбранная, одежда. Она знала эти улицы и держалась в тени. В аллеях и арках сгущалась темнота, ночной воздух был холодным и недвижным, на мостовой кое-где блестел иней, от дыхания поднимался пар. Элис шла через город тихо и легко: прохожих нет, здания колледжей с погасшими окнами — как сброшенные маски с пустыми глазницами, лишь кое-где мигает свет у припозднившегося студента. Постепенно город остался позади. Гости Джинни дважды переправились через реку, перешли дорогу и свернули в поле зеленой кукурузы. Элис подождала, пока они пересекут открытое пространство, и эта задержка увеличила дистанцию. Но было уже ясно: они выбрали короткую дорогу через поля до Гранчестера. Элис не раз проходила здесь днем, а теперь, ночью, узнала путь по приметам. С небес лился тусклый лунный свет, сгущались огромные облака. В темноте тропа казалась короче, чем под солнцем. Элис чувствовала себя странно; как во сне, она перешла на бег, чтобы догнать три тени. Земля стелилась под ноги волшебным ковром. Ни усталости, ни нетерпения — только возбуждение погони; волоски на руках встали дыбом от холода и предвкушения. Песня все крутилась в голове, задавая ритм:

Гранчестер уже виднелся в конце дороги — церковная колокольня со шпилем чернела на фоне светлого неба. Три тени почти добрались до нее. В воротах они замедлили шаг; до Элис донесся голос. Слов она не разобрала, но тон был спокойный, почти беззаботный, никакой тревоги или страха.

Послышалось тихое лязганье металла о металл: тот, кто говорил, легко вспрыгнул на усаженные железными зубцами ворота, а оттуда соскочил вниз, на кладбище. Спутники последовали его примеру. Один из них что-то сказал, в ответ раздался смех, и гости Джинни растворились в сумраке, как будто церковь поглотила их. Элис наконец стало жутко. Это не розыгрыш, не студенческая выходка — компания Джинни явно пришла сюда не впервые. Мысль о черной магии уже не казалась нелепой.

Элис все равно последовала за ними, увлеченная и напуганная. Остановилась перед воротами и некоторое время разглядывала церковь, а в мозгу медленно раскручивалось колесо страха и азарта. Ей не понравилось мрачное здание со зловещими маленькими окнами. Ворота были не слишком высоки — почти как те, через которые Элис перелезала, сбегая по ночам из колледжа. Они были заперты.

Элис подивились, зачем запирать кладбище, и вспомнила слова Джо. Он говорил это давно, во время одной ночной прогулки, ласково и насмешливо, пока она грела руку в кармане его пальто:

— Черт его знает, зачем запирают ворота. По-моему, никто особо не стремится туда войти, да и выйти желающих мало.

Это воспоминание казалось печальным призраком в холодную ночь: его тепло испарилось, оставив бледную тень ностальгии по былым временам. Шутка теперь звучала зловеще, а при мысли о том, что кто-то пытается выйти с кладбища, пробирал озноб. Элис потрогала планки ворот. Краска с них облезала, частицы прилипли к пальцам. За воротами была другая, темная сторона, как в глубине зеркала. Элис хотела узнать, что там находится, но боялась сойти с безопасной тропы. И все же, словно во сне, она была уверена, что переберется через ворота. Подтянулась — и перспектива резко изменилась, словно Элис выросла на семьдесят футов и возвышалась теперь над черной пропастью. Она наклонилась, осторожно нащупывая деревянные створки, и перелезла через ворота.

Под покровом ночи Элис нашла таинственную троицу и спряталась за памятником. Она собиралась посмотреть, что они будут делать, но их скрывала тень от стены третьего кладбища. Только силуэты, бессмысленная игра теней, обрывки голосов, скрежет металла по камню, по земле… Они что, копают?

Элис разглядела рыжую шевелюру Джинни и расслышала ее голос, выше и звонче, чем у других. Девушка двигалась между могилами. Один ее спутник был высокий, с длинными волосами, забранными в хвост; на его ботинках поблескивал металл. Второй — светловолосый и женоподобный, его лицо не удавалось разглядеть.

— …Где-то рядом… тут… времени нет… не здесь… все равно найду… надо выкопать его… точно… знаю…

Элис долго ждала и прислушивалась. Они рыли землю, потом металл ударил о дерево, звякнул о металл. Они нашли то, что искали, судя по возгласам. Новые звуки: шорох разрываемой бумаги, металлический скрежет… шаги. Они отдавались у Элис в зубах. Она скорчилась за памятником, кровь стучала в висках. Шаги миновали ее укрытие и затихли вдали. Немного погодя Элис встала.

Глаза привыкли к темноте и видели довольно хорошо. В какой-то момент страх исчез, вместо него пришло странное, ясное спокойствие. Элис сделала пару шагов по направлению к разрытой могиле, потом еще шаг — и остановилась. Там была яма — неглубокая, но увеличенная дивной ночной перспективой. Рядом лежало аккуратно снятое с могилы надгробие.

А ведь Элис уже была здесь. Она узнала этот угол кладбища, тис и боярышник — она приходила сюда при свете дня. Вот могила с надгробием в виде двери. «То, что внутри, помнит…»

Сейчас дверь была открыта, лунный луч касался рамы, и Элис в панике почудилось: на той стороне есть нечто, готовое выйти сюда. Створка дернулась как от толчка — это ветер, несомненно, всего лишь ветер, — качнулась со скрипом, будто на ней незримо катался ребенок. Но ветра не было, а дверца снова качнулась, на этот раз сильнее, открылась-закрылась-открылась… закрылась… открылась… Она скрипела на три ноты: две нисходящие, одна восходящая, как пение болотной птицы — ти-ри-ви-и-и, ти-ри-ви-и-и. Элис смотрела на надгробие, разинув рот; сердце замерло от ужаса. Болотная птица все скрипела и скрипела на три протяжные ноты, дверь продолжала свой танец — открылась, закрылась, открылась…