Глава 7
1
Коттедж, где жила миссис Макгинти, находился в нескольких шагах от автобусной остановки. На крылечке играли двое детей. Один грыз червивое с виду яблоко, другой кричал и колотил в дверь оловянным подносом. Оба были предельно счастливы.
Пуаро внес в шум и свою лепту, решительно постучав в дверь.
Из-за угла дома выглянула женщина. На ней был цветастый халат, волосы нечесаны.
– Прекрати, Эрни, – сказала она.
– Не хочу, – ответил Эрни и продолжал стучать дальше.
Пуаро сошел со ступенек и направился к углу дома.
– Никакой управы нет на этих детей, верно? – сказала женщина.
Пуаро считал, что управу найти можно, но высказывать свое мнение остерегся.
Они прошли к задней двери.
– Переднюю дверь я держу запертой, сэр. Проходите, пожалуйста.
Через очень грязную судомойню Пуаро проследовал в еще более грязную кухню.
– Ее убили не здесь, – сообщила женщина. – В гостиной.
Пуаро от неожиданности моргнул.
– Вы ведь насчет этого, верно? Вы иностранец, что остановился у Саммерхейзов?
– Так вам обо мне все известно? – спросил Пуаро с сияющей улыбкой. – Да, вы правы, миссис…
– Киддл. Муж у меня штукатур. Четыре месяца назад мы сюда въехали. Раньше-то жили с матерью Берта… Некоторые так говорили: «Неужто ты поселишься в доме, где человека убили?» А я им на это: «Какой-никакой, а дом, все лучше, чем ютиться в задней комнатенке и спать на двух креслах». Жилья не хватает, прямо беда, верно? А живем мы тут безо всяких хлопот. Есть такое поверье: если в доме кого убили, привидения так и шастают по дому. А у нас все тихо! Показать, где это случилось?
Пуаро согласно кивнул, чувствуя себя как турист на экскурсии.
Миссис Киддл ввела его в небольшую комнату, заставленную тяжелой дубовой мебелью. Вид у комнаты, в отличие от остальной части дома, был нежилой.
– Тут она лежала, на полу, с разбитым затылком. Миссис Эллиот сама едва не окочурилась. Это ведь она нашла ее – она и Ларкин, из кооператива, хлеб привозит. А деньги забрали сверху. Идемте, покажу.
Вслед за миссис Киддл Пуаро поднялся по лестнице и вошел в спальню, где находились громоздкий комод, никелированная кровать, несколько стульев и великое множество детской одежды, влажной и сухой.
– Она держала их здесь, – с гордостью сообщила миссис Киддл.
Пуаро огляделся. Трудно представить, что здесь, где бездумно била ключом жизнь, когда-то коротала дни аккуратная старушка, содержавшая свое жилище в чистоте и порядке. Здесь жила и почивала миссис Макгинти.
– Это не ее мебель, надо полагать?
– Нет, что вы. Весь ее скарб увезла ее племянница из Каллавона.
От миссис Макгинти здесь не осталось и следа. На ее территории победно обосновалось семейство Киддл. Жизнь вытеснила смерть.
Снизу донесся пронзительный детский вопль.
– Малышка проснулась, – пояснила миссис Киддл, хотя это и так было ясно.
Она кинулась вниз по лестнице, и Пуаро последовал за ней.
Здесь ему делать было нечего.
Он решил зайти к соседям.
2
– Да, сэр, ее нашла я.
Миссис Эллиот словно вещала с подмостков. Дом ее поражал чистотой, строгостью и порядком. Мысль о подмостках навевала лишь сама миссис Эллиот, сухопарая темноволосая особа, ибо рассказывала она о событии, прославившем ее на всю округу.
– Ларкин, булочник, пришел и постучал в мою дверь. «Миссис Макгинти, – говорит он, – не подает никаких признаков жизни. Уж не заболела ли?» Я и сама подумала – а что, вполне возможно. Возраст есть возраст, молодой ее не назовешь. У нее бывает сильное сердцебиение, сама мне говорила. Вдруг, думаю, удар человека хватил? Ну, я сразу к ней – их там двое мужчин, ясно, что в спальню к женщине им заходить неудобно.
Пуаро понимающе хмыкнул – приличия есть приличия.
– Ну, я сразу поспешила наверх. Тут же, на площадке, и он стоит – бледный, что твоя смерть. В тот момент я и думать ничего не думала – я же не знала, что там приключилось. Громко стучу в дверь, ответа нет, тогда я поворачиваю ручку и вхожу. Все в комнате вверх дном – и половица торчит. «Э-э, – говорю я, – тут не иначе как ограбление. Только где же сама старушка?» И мы решили – заглянем в гостиную. Там ее и нашли… Лежит, несчастная, на полу с пробитой головой. Убийство! Я с первого взгляда поняла – убийство! Что же еще? Ограбление и убийство! Здесь, у нас, в Бродхинни! Ну, я как заголосила! Задала им всем работы. Бухнулась в обморок. Они бегом в «Три утки», притащили мне бренди. Меня потом еще полдня трясло. «Не надо так переживать, матушка, – сказал мне сержант, когда приехал. – Не надо так переживать. Идите домой, приготовьте себе хорошую чашку чая и успокойтесь». Я так и сделала. А Эллиот, едва порог переступил, сразу спрашивает: «Что такое, что случилось?» – и смотрит на меня. А я все дрожь унять не могу. С детства была чувствительной.
Пуаро искусно прервал этот волнующий поток красноречия:
– Да-да, это сразу заметно. А когда вы в последний раз видели несчастную миссис Макгинти?
– Кажется, за день до этого, она вышла в огород с заднего крылечка нарвать мяты. А я как раз цыплят кормила.
– Она вам что-нибудь сказала?
– Так, добрый день да как несутся наседки.
– И больше не видели? А в тот день, когда она умерла?
– Нет. Зато я видела его. – Миссис Эллиот понизила голос. – Часов в одиннадцать утра. Шел по дороге. Как всегда, шаркал ногами, будто старик какой.
Пуаро подождал, но, видимо, добавить ей было нечего. Тогда он спросил:
– Вы удивились, когда его арестовала полиция?
– И да и нет. Я всегда подозревала, что у него с мозгами непорядок. А от таких только и жди, что выкинут какой-нибудь номер. У моего дяди был слабоумный сын, тот такие фортели выкидывал – чем старше, тем больше. Свою силу не мог соразмерить. У этого Бентли с мозгами точно был непорядок, и я бы не удивилась, реши суд не повесить его, а отправить в лечебницу для психов. Ведь вы посмотрите, куда он спрятал деньги. Разве нормальный человек их так бы спрятал? Только если бы хотел, чтобы их нашли. Безмозглый простофиля, больше и сказать про него нечего.
– Только если бы хотел, чтобы их нашли, – пробормотал Пуаро. – У вас случайно никакой тесак не пропал… или топор?
– Нет, сэр, такого не было. Полиция меня про это спрашивала. И не меня одну, всех из наших коттеджей. Чем он ее убил – это по сей день загадка.
3
Эркюль Пуаро шагал в сторону почты.
Убийца хотел, чтобы деньги нашли, а орудие убийства – нет. Потому что деньги укажут на Джеймса Бентли, а орудие убийства указало бы… на кого?
Он покачал головой. Он успел нанести еще два визита. Хозяева оказались менее жизнерадостными, чем миссис Киддл, менее театральными, чем миссис Эллиот. Сказали они, по сути, следующее: миссис Макгинти была человеком очень достойным, жила в своей скорлупе, имела племянницу в Каллавоне, кроме названной племянницы, никто к ней не приезжал, никто, сколько им известно, не относился к ней плохо, не держал на нее зла, и правда ли, что в защиту Джеймса Бентли написана петиция и их попросят ее подписать?
«Чего я добился? – спрашивал себя Пуаро. – Ничего ровным счетом. Полный мрак, никакого просвета. Теперь ясно, в каком отчаянии пребывал старший инспектор Спенс. Но одно дело – он, а другое – я. Старший инспектор Спенс – очень хороший и добросовестный работник полиции. А я? Я – Эркюль Пуаро! Уж мне должно что-то открыться!»
Лакированной туфлей он ступил в лужу и поморщился.
Да, он великий и несравненный Эркюль Пуаро, но при этом он далеко не молод и ему жмут туфли.
Он вошел в здание почты.
По правую руку находилась почтовая служба его величества. По левую – в богатом ассортименте были представлены всякие товары: сладости, бакалея, игрушки, скобяные изделия, канцтовары, поздравительные открытки, шерсть для вязания и детское белье.
Пуаро принялся неспешно разглядывать марки, собираясь купить несколько штук.
Энергичная женщина средних лет с живыми и проницательными глазами поспешила обслужить его.
Это явно мозговой центр деревни Бродхинни – так с одного взгляда определил Эркюль Пуаро.
И фамилия у нее была не сказать чтобы не к месту – миссис Толк.
– Еще двенадцать пенсов, – прибавила миссис Толк, ловко извлекая марки из большой амбарной книги. – Всего четыре шиллинга и десять пенсов. Еще что-нибудь, сэр?
Она вперилась в него ясным, полным готовности помочь взглядом. В проеме задней двери показалась голова девушки, которая жадно вслушивалась в их разговор. Она была не причесана и насморочно шмыгала носом.
– Я в ваших краях человек новый, – торжественно провозгласил Пуаро.
– Да, сэр, я вижу, – подтвердила миссис Толк. – Вы ведь из Лондона?
– Я полагаю, цель моего приезда вам известна не хуже меня самого, – сказал Пуаро, чуть улыбаясь.
– Вовсе нет, сэр, я и понятия об этом не имею, – ответила миссис Толк совершенно равнодушно.
– Миссис Макгинти, – подсказал Пуаро.
Миссис Толк покачала головой:
– Прискорбная история. Мы все были потрясены.
– Полагаю, вы неплохо ее знали?
– Знала, конечно. Как, впрочем, и всех в Бродхинни. Бывало, зайдет ко мне за чем-нибудь и обязательно задержится – немножко поболтать. Да, кошмарная трагедия. И, как я слышала от людей, вопрос об убийце еще не закрыт?
– Кое-кто сомневается в виновности Джеймса Бентли.
– Что ж, – сказала миссис Толк, – с полицией такое бывает – схватят не того и упекут за решетку. Но, боюсь, в этом случае они не ошиблись. Вообще-то на него и не подумаешь. Застенчивый такой, неловкий, и в голову не придет, что опасный. А там кто их разберет, верно ведь?
Пуаро, собравшись с духом, попросил писчей бумаги.
– Разумеется, сэр. Подойдите, пожалуйста, на ту сторону.
Миссис Толк живо переместилась за левый прилавок.
– Вся штука в том, что, кроме мистера Бентли, ее вроде и убивать некому, – заметила она, протягивая руку к верхней полке за бумагой и конвертами. – Случается, забредают к нам всякие бродяги, кто-то из них мог наткнуться на незапертое окно и залезть в дом. Но тогда он бы унес с собой деньги, правильно? Уж если ради них убил человека? Бояться нечего – обычные фунтовые банкноты, не какие-нибудь меченые или со специальными знаками. Вот, сэр, прекрасная голубая бумага и конверты в тон.
Пуаро заплатил за покупку.
– Миссис Макгинти никогда не говорила, что нервничает из-за кого-то, чего-то опасается? – спросил он.
– Мне не говорила. Вообще она была не из нервных. Случалось, оставалась допоздна у мистера Карпентера – это в Холмли, на пригорке. Они часто устраивают приемы, кто-то у них останавливается, и миссис Макгинти иногда ходила к ним по вечерам – помочь с посудой, – а спускаться приходилось в темноте, лично мне такие прогулки не по душе. Уж очень темно. Одной спускаться с горы – страшно.
– А ее племянницу – миссис Берч – вы знаете?
– Так, «здравствуйте – до свидания». Она с мужем иногда к нам заезжает.
– После смерти миссис Макгинти они унаследовали небольшую сумму.
Проницательные темные глаза строго посмотрели на него.
– Но это вполне естественно, сэр. С собой в могилу всего не заберешь, оно и правильно, что нажитое тобой достается твоей плоти и крови.
– О да, о да, я с вами полностью согласен. А миссис Макгинти любила племянницу?
– Я бы сказала, даже очень. На свой манер, без особых эмоций.
– А мужа племянницы?
На ее лице появилась некая неопределенность.
– Насколько мне известно, тоже.
– Когда вы видели миссис Макгинти в последний раз?
Миссис Толк задумалась, уходя мыслями в прошлое.
– Сейчас соображу, когда это было, Эдна? – Эдна в дверном проеме беспомощно шмыгнула носом. – В тот день, когда она умерла? Нет, за день до этого или за два? Да, это был понедельник. Точно. Убили ее в среду. Значит, в понедельник. Она пришла сюда, чтобы купить бутылочку чернил.
– Ей понадобилась бутылочка чернил?
– Наверное, решила написать письмо, – бойко предположила миссис Толк.
– Вполне вероятно. И она была такая, как всегда? Ничего необычного вы не заметили?
– Н-нет, вроде не заметила.
Шмыгающая Эдна прошаркала в комнату и неожиданно включилась в разговор.
– А я заметила, – сообщила она. – Она была чем-то довольная… не то что довольная… а как бы возбужденная.
– Пожалуй, ты права, – согласилась миссис Толк. – Тогда я на это внимания не обратила. А сейчас, когда ты сказала… Будто кто в нее заряд бодрости влил.
– Не помните, о чем она в тот день говорила?
– Обычно у меня такие разговоры в голове не держатся. Но тут все-таки человека убили, явилась полиция и все такое, поневоле запомнишь. Джеймса Бентли она не вспоминала – это помню точно. Поначалу речь шла о Карпентерах, потом о миссис Апуорд – у этих людей она работала.
– Да, я как раз хотел спросить – в какие дома она ходила работать?
Миссис Толк не замешкалась с ответом:
– По понедельникам и четвергам она убирала у миссис Саммерхейз в Лонг-Медоуз. Вы ведь как раз там остановились?
– Да. – Пуаро вздохнул. – Больше как будто негде?
– Прямо в Бродхинни негде. Вам, наверное, в Лонг-Медоуз не очень удобно? Миссис Саммерхейз женщина очень милая, но в домашнем хозяйстве мало чего смыслит. Как почти все дамы, которые подолгу живут за границей. В доме жуткий беспорядок, знай разгребай, со слов миссис Макгинти. Так вот, в понедельник после обеда и в четверт с утра – у миссис Саммерхейз, по вторникам с утра – у доктора Рендела, а после обеда – у миссис Апуорд в Лэбернемс. Среда – у миссис Уэтерби в Хантерс-Клоуз, пятница – у миссис Селкирк, теперь она миссис Карпентер. Миссис Апуорд – дама преклонных лет, живет с сыном. Они держат служанку, но та сама не первой молодости, и миссис Макгинти ходила туда раз в неделю подсобить, навести порядок. У мистера и миссис Уэтерби никто из обслуги подолгу не задерживается – уж очень больна хозяйка. Мистер и миссис Карпентер живут в достатке, у них всегда полный дом гостей. Все жители Бродхинни – очень милые люди.
Выслушав это резюме, Пуаро попрощался и вышел на улицу.
Он медленно зашагал в гору, к Лонг-Медоуз. Будем надеяться, что консервы из вздувшейся банки и заляпанная кровью фасоль, как и намечалось, съедены на обед, а не оставлены ему на ужин. Впрочем, возможно, сомнительных консервов у миссис Саммерхейз хватает. Да, жизнь в Лонг-Медоуз чревата опасностью.
В целом день ничего, кроме разочарования, не принес.
Что все-таки удалось выяснить?
Что у Джеймса Бентли есть друг. Что врагов ни у него, ни у миссис Макгинти не было. Что миссис Макгинти за два дня до убийства была чем-то возбуждена и купила бутылку чернил…
Пуаро остановился как вкопанный… А ведь это факт; пусть крошечный, но все-таки факт!
Он без всякой задней мысли спросил, зачем миссис Макгинти могли понадобиться чернила, а миссис Толк на полном серьезе ответила: видимо, чтобы написать письмо…
Тут крылось что-то важное, и эту важность он чуть не проморгал по простой причине: для него, как и для большинства людей, писать письма – занятие вполне обыкновенное.
Другое дело – миссис Макгинти. За письма она садилась так редко, что пришлось специально идти в магазин покупать чернила.
Значит, любительницей писать письма миссис Макгинти не была. Миссис Толк, работница почты, прекрасно это знала, и вот за два дня до смерти миссис Макгинти написала письмо. Кому? Зачем?
Возможно, ничего за этим и не стоит. Могла написать племяннице, какой-то уехавшей подруге. Придавать такое значение простой бутылке чернил – нелепость.
Но другой ниточки у него не было, придется вытягивать эту.
Бутылочка чернил…
