ДЖЕЙН БОЛЕЙН

Кому бы в голову пришло, что она так расстроится? Рыдает, будто влюбленная девчонка, этот ее жалкий посол сидит рядом, гладит по руке, бормочет что-то по-немецки, словно старая облезлая курица. Ричард Берд, простак простаком, стоит рядом, пытается важничать, но все равно похож на умирающего от смущения мальчишку-школьника. Вручил королеве письмо на террасе, но у нее ноги подкосились — пришлось перенести бедняжку в спальню. Теперь послали за мной, а она все рыдает, не может остановиться.

Умыла ее розовой водой, поднесла к губам стакан бренди, она затихла на минутку, поглядела на меня, глаза заплаканные, красные, как у кролика.

— Он отказывается от нашего брака. — У нее почти нет сил говорить. — Джейн, он от меня отказывается. Он заказал мой портрет самому мастеру Гольбейну, он меня выбрал, попросил приехать, послал за мной, привез ко двору. Не взял за мной никакого приданого, женился на мне, лег со мной в постель, а теперь отказывается от меня.

— И чего он хочет? — торопливо задаю я вопрос. Хочу знать, сопровождают ли Ричарда Берда солдаты, собирается ли он ее сразу увезти.

— Хочет, чтобы я не противилась решению суда. Обещает мне… — Она снова разрыдалась на слове «отступное». Какой молодой жене приятно слышать такие слова. — Обещает справедливое соглашение, если я не причиню никаких хлопот.

Я взглянула на посла, нахохлившегося, словно петух. Перевела взгляд на Ричарда Берда.

— Что бы вы посоветовали королеве? — спросил меня Берд. Похоже, он не такой уж дурак, знает, кто мне платит. Я буду петь мелодию Генриха, хоть на два голоса, хоть на все четыре, уж в этом можно не сомневаться.

— Ваша милость, — ласково начала я. — Тут ничего не поделаешь, надо подчиниться воле короля и приговору суда.

— Я так не смогу. — Она доверчиво взглянула на меня. — Он же хочет, чтобы я сказала: я уже была замужем, прежде чем с ним обвенчалась, а значит, мы не женаты. Но это ложь.

— Ваша милость, — шепнула ей на ухо, чтобы никто другой не слышал, — обвинения против королевы Анны Болейн тоже с этого начались, сначала расследование, затем суд, а потом и плаха. Обвинения против королевы Екатерины Арагонской тоже так начались, расследование и суд длились шесть лет, в конце концов она осталась совсем одна. Умерла в ссылке, почти нищей, без друзей, вдали от дочери. С королем не поспоришь. Если он вам предлагает соглашение, любое, принимайте скорее.

— Но…

— Если вы его не освободите от брака, он от вас все равно избавится.

— Но как?

— Вы же сами знаете.

— Что он мне сделает? — Хочет услышать мой ответ.

— Убьет вас, — без промедления выпаливаю я.

Ричард Берд отошел подальше — пусть потом не говорят, что он это слышал. Посол глядит на меня в ужасе.

— Много у вас друзей в Англии? Кто за вас заступится?

Боевой дух ее совсем покинул.

— Нет у меня друзей. Я одна.

— Можете послать весточку брату? Придет он к вам на помощь? — Чего тут спрашивать, ответ заранее известен.

— Я не виновна, — прошептала королева.

— Сами знаете, дело не в этом.