1
Наступил вечер. На террасе зажглись лампы. Люди обедали, разговаривали и смеялись, хотя менее громко и беззаботно, чем день или два назад. Стил-бэнд гремел, как всегда, но танцы кончились рано. Все, зевая, отправились спать. Свет погас. В «Золотой пальме» наступил покой и тишина…
– Эвелин, Эвелин! – послышался резкий шепот.
Эвелин Хиллингдон вздрогнула и повернулась.
– Эвелин. Пожалуйста, проснитесь.
Эвелин поднялась с подушки. В дверях стоял Тим Кендал. Она удивленно посмотрела на него.
– Простите, Эвелин, не могли бы вы прийти к нам? Молли заболела. Не знаю, что с ней случилось. Нужно что-то предпринять.
Эвелин быстро приняла решение:
– Хорошо, Тим. Вы возвращайтесь к ней, а я скоро приду.
Тим Кендал удалился. Эвелин соскочила с постели, накинула халат и взглянула на соседнюю кровать. Ее муж как будто не проснулся. Он лежал, повернув голову, его дыхание было ровным и спокойным. Подумав, Эвелин решила не будить его. Она вышла из своего бунгало и, пройдя здание отеля, очутилась у бунгало Кендалов, в дверях которого стоял Тим.
Молли лежала на кровати. Ее глаза были закрыты, дышала она неестественно ровно. Эвелин наклонилась над ней, пощупала пульс, приподняла веко и бросила взгляд на столик у кровати. Там стоял стакан и пустой пузырек. Она взяла его.
– Там были ее снотворные таблетки, – сказал Тим, – но вчера или позавчера флакон был пуст только наполовину. Я думаю, она выпила слишком большую дозу.
– Пойдите и приведите доктора Грейема, – приказала Эвелин. – По дороге разбудите кого-нибудь из ваших поваров и скажите, чтобы он сварил крепкий кофе. Только, пожалуйста, побыстрее.
Тим исчез. Выйдя, он столкнулся с Эдуардом Хиллингдоном.
– О, простите, Эдуард.
– Что здесь происходит? – осведомился Эдуард Хиллингдон. – Что происходит?
– Молли плохо. С ней Эвелин. Я должен найти доктора. Очевидно, мне следовало бежать к нему в первую очередь, но я… я растерялся и решил посоветоваться с Эвелин. Молли бы наверняка рассердилась, если бы я зря вызвал врача.
Он убежал прочь. Эдуард Хиллингдон посмотрел ему вслед, потом вошел в спальню.
– Что случилось? – спросил он. – Что-нибудь серьезное?
– О, вот и ты, Эдуард. А я думала, проснулся ты или нет. Бедная девочка отравилась.
– Это опасно?
– Смотря сколько она приняла. Думаю, что мы поспели вовремя. Я послала за кофе.
– Но почему она это сделала? Тебе не кажется… – Он внезапно умолк.
– Что мне не кажется? – переспросила Эвелин.
– Ты не думаешь, что это из-за расследования, полиции и прочего?
– Очень может быть. Нервных людей это всегда расстраивает.
– Молли никогда не казалась нервной.
– Трудно сказать, – возразила Эвелин. – По внешнему виду не всегда можно определить. Иногда теряют над собой контроль такие люди, от которых этого уж никак нельзя было ожидать.
– Да. Я понимаю… – И он снова умолк.
– Все дело в том, – продолжала Эвелин, – что никто не знает друг друга до конца – даже самого близкого человека.
– По-моему, Эвелин, ты преувеличиваешь.
– Едва ли. Думая о людях, ты представляешь их такими, какими их сам себе воображаешь.
– Я знаю тебя, – тихо произнес Эдуард Хиллингдон.
– Ты только думаешь, что знаешь.
– Нет, я уверен. – И он добавил: – А ты так же уверена во мне.
Эвелин посмотрела на него, потом обернулась к кровати и встряхнула Молли за плечи.
– Нужно что-то делать, но придется подождать доктора Грейема. О, кажется, я слышу их шаги.
