Глава 32
14 октября, 16 часов 15 минут
Клерво, Франция
Криста оценила потрясение на лицах собравшихся. Особенно на лице азиатки. Залитое кровью, оно горело неприкрытой яростью. Но эти чувства только еще больше согрели Кристу. После стольких трудов, потребовавшихся для того, чтобы добраться сюда, она в полной мере наслаждалась этим мгновением.
Точнее, почти в полной.
— Неужели ты думала, что, кроме тебя, у меня здесь больше никого нет? — спокойно спросила Криста. — Чего стоит доверие без дополнительных гарантий?
Не выпуская винтовку, Бойл шагнул к ней. Она ткнула в его сторону локтем.
— Мы с Уоллесом с самого начала работали в паре. С того самого момента, когда он обнаружил патогенный гриб. Профессор также любезно предупредил нас о предательстве отца Джованни. Священнику следовало более осторожно выбирать тех, с кем можно откровенничать.
У нее вырвался непроизвольный смешок, всплывший пузырьком из смеси восторга и бесконечного облегчения. Криста подавила его, злясь на себя за минутную слабость. Нахлынувшая ярость помогла ей взять себя в руки.
Совладав с собой, она оглянулась на Бойла.
— Что насчет ключа? Он здесь? Профессор просиял.
— Так точно, мы его нашли. Он вон в том горшке. Грей Пирс шагнул вперед.
— У нас был уговор.
Но у Кристы не было времени на подобную глупую наивность.
— Хаттаб, забери горшок.
Чтобы Грей даже не подумал совершить какую-нибудь глупость, она направила пистолет на итальянку. У Грея не было выбора: он протянул глиняный горшок.
В свою очередь Хаттаб предложил кое-что взамен. Как и было условлено, он поставил на пол стальной чемоданчик и отступил, сжимая в руках ключ.
Грей посмотрел на чемоданчик. Судя по выражению его лица, он сразу же догадался, что внутри.
Криста объяснила подробнее:
— Зажигательная бомба с кинетическими зарядами. Последняя китайская разработка. Горит очень долго. Температура такая высокая, что прожигаются насквозь кирпичи. После взрыва не остается ничего.
Грей не сдавался.
— Возьмите с собой хотя бы Рейчел, — взмолился он. — Сдержите свое слово.
Криста покачала головой, проникаясь уважением к этому человеку. Но к этому чувству добавилась грусть. Криста увидела в глазах Грея боль, поняла, из какого источника она поднялась. А ради нее кто-нибудь пойдет на такую жертву?
Устало вздохнув, Криста предложила единственное утешение, какое могла дать.
— Боюсь, от этого все равно не будет никакого толка. Если честно, я немного покривила душой. От токсина, который оставил для Сейхан Уоллес, противоядия нет. Отравление стопроцентно заканчивается летальным исходом. Скорее всего, ваша подруга уже ощущает действие яда. Так что смерть здесь будет более быстрой и менее болезненной.
Она равнодушно понаблюдала за тем, как меняется лицо Грея. Рейчел, отвернувшись, уткнулась лбом ему в плечо. Криста повернулась к Хаттабу.
— Пошли. Проследи за тем, чтобы твой человек, перед тем как уйти, взрывом завалил вход в тоннель.
Здесь ей больше делать было нечего. Точнее, почти нечего.
Развернувшись, Криста навела пистолет на Бойла. Тот широко раскрыл глаза от изумления. Она нажала на спусковой крючок, выстрелив ему в живот. Профессор не вскрикнул, а лишь ахнул и повалился на бок.
С искаженным от боли лицом он приподнялся на локте.
— Ты даже не представляешь, что ты наделала. Пожав плечами, Криста прицелилась ему в голову.
— Я из штаба! — бросил профессор.
Ошеломленная Криста застыла, пытаясь осмыслить это заявление. «Неужели это правда?» Название «штаб» было известно лишь считаным единицам.
Пистолет у нее в руке не дрогнул. Криста продолжала сомневаться, но одно она знала точно. В этой организации существовал только один способ подниматься наверх — для этого там должно было освободиться место.
Она нажала на спусковой крючок.
Голова Бойла дернулась назад, затем вперед. Он сполз на пол. Развернувшись, Криста направилась к выходу. Вряд ли ее будут ждать какие-либо последствия. У нее был приказ убить всех. «Всех», — напомнила себе она.
— Пошли!
Вместе с остальными Криста быстро направилась к выходу на поверхность. Хаттаб не отставал от нее, держа под мышкой глиняный горшок. Проникавшие в проход солнечные лучи неудержимо влекли вперед. От взорванной потайной двери осталась только груда щебня, а за ней была манящая свобода.
Криста собиралась немедленно убираться отсюда. В тюрьме становилось слишком жарко. Сверху доносились отголоски выстрелов.
Боевики выбрались из темноты на дневной свет. Только тут Криста поняла, какой же громкой была на самом деле перестрелка. Но лишь когда Хаттаб осел на колено, а затем повалился на бок, она в полной степени осознала нависшую над ними опасность.
Хаттабу снесло полголовы. Глиняный горшок вывалился из его обмякших рук и откатился на залитую солнцем траву.
Вокруг Кристы продолжали падать люди. Опомнившись, она нырнула за столб.
Война дошла и сюда.
Внимание Кристы привлекла яркая огненная вспышка над головой. Подняв взгляд, она увидела, как один из вертолетов окутался дымом, роняя горящие обломки. Беспомощно закружив на месте, он рухнул на землю.
У Кристы бешено колотилось сердце.
Что здесь происходит?
Но тут в противоположной стороне сада она увидела, кто вел огонь, кто заманил ее людей в ловушку. Солдаты в форме французской армии. Но, что самое главное, Криста узнала того, кто ими руководил.
«Невозможно!»
Это был проклятый краснокожий. Пейнтер Кроу.
Сердце Кристы гулко ударило в грудную клетку — но не от страха, а от ярости, испепеляющей все доводы рассудка. Сунув руку в карман, она нажала на кнопку передатчика. Земля у нее под ногами вздрогнула, прогремел глухой взрыв. Из отверстия в земле повалили клубы черного дыма.
Спасения товарищам индейца не будет.
Воспользовавшись дымом и смятением, Криста затаилась в тени. Она не тешила себя иллюзиями. Ее группа окружена в тюрьме подавляющими силами. У нее оставалась только одна цель. Криста дала себе слово, перед тем как покинуть Норвегию, и она намеревалась его сдержать.
16 часов 20 минут
Перестрелка закончилась так же внезапно, как и началась.
Отряд под командованием Пейнтера своим неожиданным появлением застал врасплох группу боевиков, вылезших из отверстия в земле. В дыму французские солдаты не смогли обнаружить потайной вход в подземелье, заваленный обломками рухнувшей галереи.
Но вот наконец упал последний враг.
Французские солдаты рассыпались по всему саду. Держа винтовки наготове, они двигались быстро и уверенно.
Пейнтер остался на месте. Стараясь отдышаться, он огляделся вокруг. Где Грей и остальные?
К нему подошел Монк, сжимая в руке дымящуюся винтовку. На его угрюмом лице было написано беспокойство за друга.
Единственным предупреждением была быстро мелькнувшая тень. Справа от Пейнтера из узкого прохода выскочила женщина с пистолетом в руке.
С расстояния всего в один шаг она четырежды выстрелила Пейнтеру в грудь.
Выстрелы прогремели раскатами грома.
Лишь одна пуля задела Пейнтеру плечо. В тот самый момент, когда женщина выстрелила, Пейнтер отскочил в сторону. Упав на колено, он оглянулся.
У него на глазах пули сразили Джона Крида, шагнувшего в галерею из сада. Молодой оперативник упал навзничь.
Женщина с криком набросилась на Пейнтера, направляя пистолет ему в голову. Пейнтер приподнялся ей навстречу. Выхватив из высокого ботинка нож, он погрузил лезвие глубоко в живот женщины.
Прекрасно обученная, та не обратила внимания на боль, приставив дуло пистолета Пейнтеру к подбородку. В ее взгляде было красноречиво сказано все. Нож не помешает ей убить противника.
— Кажется, это ваш, — со злостью произнес Пейнтер, нажимая кнопку на рукоятке ножа «Уосп».
Сжатый газ взрывной волной разорвал тело женщины, раздирая в пыль и замораживая внутренние органы. Она оказалась парализована шоком и болью.
Пейнтер оттолкнул ее от себя обеими руками. Отлетев назад, женщина рухнула на землю. Ее рот раскрылся в беззвучном мучительном крике — и тут же тело обмякло. Она была мертва.
Монк бросился мимо Пейнтера в сад.
— Крид!
Вскочив на ноги, Пейнтер последовал за ним.
Крид лежал на спине. Его грудь была пробита тремя пулями, на губах выступила кровавая пена. Глаза широко раскрылись от сознания неизбежного.
Монк рухнул на колени рядом со своим напарником. Сорвав с себя куртку, он скомкал ее, готовый зажать раны.
— Держись!
Но все понимали, что дело безнадежно. Кровь собиралась лужицей на утоптанной земле. Должно быть, пули были с полым наконечником, разрывающиеся при попадании в тело.
Нащупав вслепую руку Монка, Крид крепко ее стиснул. Монк накрыл его руку ладонью.
— Джон…
Последний вырвавшийся вздох. Рука Крида обмякла. Монк попытался снова ее ухватить, как будто это могло помочь, но у парня остекленели глаза.
— Нет… — простонал Монк.
Пейнтер наклонился к нему, чтобы утешить, — но тут вмешался новый звук. Стремительно развернувшись, Пейнтер упал на колено. Звук доносился из отверстия в земле, затянутого дымом.
Оттуда один за другим стали выбираться люди, откашливаясь, с трудом держась на ногах.
Один из них огляделся по сторонам и, шатаясь, побрел в сад.
— Грей…
16 часов 22 минуты
У них были считаные секунды.
Грей понимал, что женщина взорвет зажигательный заряд, как только поднимется наверх. Поэтому едва последний боевик скрылся в тоннеле, он подбежал к кельтскому кресту и начал крутить колесо. Монахи должны были предусмотреть какой-то механизм, возвращающий стеклянные саркофаги под землю.
Предположение было совершенно естественное.
Вращаешь колесо — вращаешь пол.
Грей оказался прав.
Поворачивая колесо, он убрал саркофаги вниз, перевернув плиты пола в исходное положение, спиралями вверх.
Пока плиты вращались, Грей крикнул Ковальски, чтобы тот бросил чемоданчик с бомбой в подземную нишу. Он не был уверен, что каменные плиты обеспечат достаточную защиту, однако другого выхода все равно не было.
После чего все отбежали к стенам и распластались на полу.
Когда прогремел взрыв, круглые плиты подлетели вверх, танцуя на языках пламени, а затем с грохотом рухнули вниз. Из-под земли вырвался огненный жар. Повалил удушливый дым, который тотчас же утянуло, как в дымоход, в тоннель.
Главной опасностью оставался бушующий внизу пожар.
Пламя лизало каменные плиты. Сквозь пелену дыма стали видны накалившиеся добела бронзовые спирали.
Грей крикнул, приказывая отступить в тоннель.
Там, сидя на корточках, они услышали отголоски яростной перестрелки, донесшиеся сверху, — и вдруг все затихло.
Грей не знал, что там происходит. Затем прозвучали еще выстрелы, потом послышался крик. Узнав этот голос, Грей затрясся от облегчения.
Монк.
Спасаясь от поднимающейся температуры, Грей повел остальных по тоннелю и дальше наверх. Там повсюду валялись трупы, окруженные французскими солдатами. Шатаясь, Грей вышел в сад.
— Это свои! — закричал Пейнтер, бросаясь к нему.
Грей пытался понять, что делает здесь его начальник, каким образом он попал сюда. Однако с ответом на этот вопрос можно было подождать. Оглянувшись вокруг, Грей увидел знакомый глиняный с золотом предмет, закатившийся под куст.
Канопа.
Он с облегчением бросился к ней и, присев на корточки, бережно поднял с земли.
Крышка была на месте. К нему подошел Пейнтер.
— Это «Ключ Судного дня», — объяснил Грей.
— Обращайся с ним осторожно.
Пейнтер обернулся к подошедшей Сейхан. Похоже, он нисколько не удивился, увидев ее здесь.
Посмотрев ему в лицо, она покачала головой.
— Все равно попробовать стоило, — загадочно произнес Пейнтер.
— У нас ничего не получилось. Я с самого начала предупреждала вас, что больше никогда не смогу полностью вернуть доверие «Гильдии». — Обернувшись, она перевела взгляд на женщину, которой еще было далеко до спасения. — И я не должна была доверять «Гильдии».
Рейчел стояла, обессиленно подняв лицо к небу. Им всем удалось остаться в живых, но над ней по-прежнему нависала смертельная угроза.
У нее задрожали ноги.
Жар, стресс полностью истощили жизненные силы ее организма. Не отрывая взгляда от солнца, Рейчел рухнула словно подкошенная.
20 часов 32 минуты
Труа, Франция
Через несколько часов Грей сидел на банкетке в коридоре у двери палаты Рейчел. Монк и французский врач были внутри. Рейчел подсоединили к капельнице и накачали коктейлем из антибиотиков. Хотя сейчас опасность отступила, еще немного, и было бы уже слишком поздно. В медицинский центр в Труа итальянку пришлось переправлять вертолетом.
Но по крайней мере, она снова пришла в сознание.
Грей потрогал перебинтованную руку. Все раны были очищены, обработаны и зашиты. Но он понимал, что до полного выздоровления еще далеко.
В глубине коридора открылась дверь. Из своей палаты вышла Сейхан. Она была в больничном халате и держала в руке пачку сигарет. Сейхан огляделась вокруг, несомненно, стараясь определить, где можно курить в больнице. Увидев Грея, она вдруг застыла.
Казалось, Сейхан не знала, как ей быть. Грей подозревал, что ей придется долго привыкать к такому состоянию. Отныне за ней охотится «Гильдия». Правоохранительные органы Соединенных Штатов по-прежнему имеют приказ задержать ее любой ценой. Пейнтеру пришлось приложить все свое мастерство, чтобы скрыть ее присутствие. Он до сих пор бился над тем, чтобы сохранить это в тайне от всего мира.
Однако прятаться вечно нельзя. Никому.
Грей похлопал по банкетке рядом с собой.
С полминуты Сейхан стояла на месте, затем нерешительно подошла к нему. Половина ее лица была забинтована. Она не стала садиться, осталась стоять, скрестив руки на груди. Ее взгляд был остекленевшим от морфия. Сейхан посмотрела на дверь палаты Рейчел.
— Я ее не отравляла, — хрипло прошептала она.
Операция закончилась совсем недавно, и ей было трудно говорить. Но Грей понимал, что она должна высказаться.
— Знаю, — сказал он. — У нее двустороннее воспаление легких. Долгое пребывание под холодным дождем, постоянный стресс и в довершение ко всему вирусная инфекция.
Сейхан опустилась на банкетку.
Пейнтер уже почти все рассказал. Месяц назад он разыскал Сейхан, проследив за ней с помощью вживленного маячка. Сама она так ничего и не обнаружила. Больше того, по словам Пейнтера, когда он наконец открыл ей правду, Сейхан была потрясена, взбешена, оскорблена этим предательством. Но Пейнтер предложил ей шанс, убедил поработать на него, попытаться в последний раз проникнуть в святая святых «Гильдии». Он уже догадывался о том, что в самое ближайшее время выйдет приказ задержать Сейхан для допроса. И понимал, что эта женщина — его лучшая возможность установить, кто заправляет в «Гильдии».
Сейхан согласилась дождаться подходящего задания, которое позволило бы ей проявить себя, вернуться в тайную организацию. Она даже предположить не могла, что ей предстоит новая встреча с Греем. Но после того как она согласилась на сотрудничество, обратной дороги больше не было.
— Я вынуждена была продолжать обман, — сказала Сейхан, имея в виду как отравление Рейчел, так и всю свою игру. — Еще в Хоксхеде я поменяла термосы. Я сделала вид, что отравила Рейчел, но на самом деле биотоксин к этому времени был уже уничтожен. Мне было известно, что за каждым моим шагом следят. Мой телефон прослушивался. К тому же у меня уже были кое-какие подозрения относительно Уоллеса Бойла.
Грей предположил, что эти подозрения основывались не столько на какой-то конкретной информации о профессоре, сколько на маниакальной подозрительности, обычной для Сейхан, однако в данном случае эта паранойя пришлась к месту.
— И только когда мы прибыли во Францию, когда разделились, я получила возможность ускользнуть от Бойла и раздобыть новый телефон. Расправившись с убийцами в лесу, я…
— Ты позвонила Пейнтеру. Ты поняла, что операция провалилась, и поставила его в известность об этом.
Сейхан кивнула.
— Мне не оставалось ничего другого, кроме как раскрыться. Нам была нужна помощь.
Вот уж точно.
В ходе телефонного разговора Пейнтер попросил Сейхан продолжать маскарад. Профессор Бойл оставался неизвестной величиной, смерть продолжала собирать урожай на Среднем Западе, и мир отчаянно нуждался в «Ключе Судного дня». Даже если ради этого требовалось лечь в постель с дьяволом.
Последовала долгая напряженная пауза. Сейхан теребила пачку сигарет, готовая в любой момент вскочить и уйти.
Грей наконец вернулся к теме, которую однажды уже пытался затронуть.
Он посмотрел Сейхан в лицо.
— Давным-давно ты сказала мне, что ты одна из своих, что на самом деле ты двойной агент, работающий против «Гильдии». Это правда?
Опустив голову, Сейхан долго смотрела в пол, затем искоса взглянула на Грея.
— А какое это теперь имеет значение?
Грей пытливо всмотрелся ей в лицо, пытаясь понять эту женщину, однако перед ним была глухая стена. Когда их пути пересекались в прошлом, Сейхан в конечном счете неизменно помогала ему. Ее методы были жестокими — вроде убийства хранителя венецианского музея. Но кто он такой, чтобы ее судить? Он не был на ее месте. Грей ощутил бездонный колодец одиночества, лишений, оскорблений, чуждый ему.
От необходимости отвечать его избавила скрипнувшая дверь. Монк вышел в коридор в сопровождении врача. Он внимательно посмотрел на Грея и Сейхан. Остаточное напряжение между ними было осязаемым, словно холодный атмосферный фронт.
Монк кивнул на прощание врачу, а затем указал на дверь.
— Рейчел очень слаба, но вы можете зайти к ней на несколько минут… только на несколько. И не знаю, слышали ли вы, но ее дядя наконец вышел из комы. Сегодня утром монсиньор Верона пришел в сознание. Насколько мне известно, состояние его стабильное. В любом случае, я считаю, хорошие известия сыграли для Рейчел свою роль.
Грей встал.
Сейхан тоже поднялась, но направилась в свою палату. Грей остановил ее, тронув за руку. Сейхан вздрогнула.
— А почему бы и тебе не заглянуть к Рейчел? Сейхан стояла, молча уставившись в пустоту. Грей крепче сжал ей руку.
— Ты перед ней в долгу. По твоей вине ей пришлось пережить ад. Просто скажи ей несколько слов.
Сейхан вздохнула, смиряясь с неизбежностью, принимая это как кару. Она покорно подошла к двери. Грей не думал, что его приглашение будет воспринято как наказание, но, по крайней мере, Сейхан хотя бы двинулась вперед.
Она слишком много времени провела одна, по другую сторону барьера.
Рейчел сидела в кровати. Увидев Грея, она улыбнулась, но когда поняла, кто его спутница, ее глаза вспыхнули гневом. Улыбка померкла.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Грей.
— Ну, я не отравлена.
Сейхан поняла, что эта шпилька нацелена в нее. Но приняла ее молча. Пройдя мимо Грея, она села рядом с кроватью. Рейчел отшатнулась.
Сейхан сидела молча, положив руку на изголовье. Она не сказала ни слова. Просто сидела, впитывая безмолвный гнев Рейчел. Наконец Рейчел снова уселась прямо.
Только тогда Сейхан прошептала:
— Извини.
В ее голосе не было ни слез, ни холода, а только искреннее сожаление.
Грей застыл. Он подозревал, что Сейхан не столько требовалось высказать эти слова, сколько Рейчел — их услышать. После этого женщины заговорили друг с другом, тихо, сбивчиво. Грей отошел к двери, понимая, что он здесь лишний.
Выйдя в коридор, он застал на банкетке Монка. Подсев к нему, Грей заметил, что Коккалис сжимает обеими руками сотовый телефон.
— Ты говорил с Кэт? Монк медленно кивнул.
— Она все еще злится на тебя за то, что ты рисковал жизнью? Монк продолжал кивать, не останавливаясь.
Некоторое время оба молчали.
Наконец Грей спросил, потому что слишком хорошо знал своего друга:
— Как ты себя чувствуешь?
Монк вздохнул. Он заговорил не сразу. За его спокойными словами скрывалась бесконечная боль.
— Он был отличным парнем. Я должен был лучше присматривать за ним.
— Но ты же не мог…
Монк оборвал его, без злости, просто устало.
— Знаешь, я еще не готов говорить об этом.
Грей отнесся к его чувствам с пониманием. Они еще посидели молча, наслаждаясь обществом друг друга. И этого им было достаточно.
Через какое-то время в конце коридора послышалось знакомое посвистывание. Это был Ковальски. Каким-то чудом напарнику Грея удалось выйти из всех передряг без единой царапины, но все-таки по соображениям безопасности ему было предписано оставаться в больнице.
Глядя на неспешно приближающегося великана, Грей заметил, что в одной здоровенной лапище у него что-то зажато. Увидев на банкетке двух друзей, Ковальски поспешно спрятал руку за спину. Грей вспомнил странное поведение напарника в Хоксхеде.
Когда Ковальски поравнялся с ними, Грей его окликнул.
— Приготовил для Рейчел подарок?
Смутившись, верзила остановился. Пойманный с поличным, он нехотя показал медвежонка. Белого, плюшевого, в медицинском халате. Ковальски с сожалением посмотрел на медвежонка, на дверь палаты Рейчел, затем сверкнул глазами на Грея и сунул медвежонка ему в руки.
— Ну да, конечно, — проворчал он. Грей взял медвежонка.
Ковальски удалился тяжелой поступью, больше уже не насвистывая.
— Это еще что такое? — спросил Монк. Грей откинулся назад.
— Знаешь, я еще не готов говорить об этом.
