Эпилог

В 1598 году умер последний из Рюриковичей – царь Федор Иоаннович. Модель государства оставалась в сознании, разумеется, неизменной: на царство был выбран шурин Федора Борис Годунов. Он был добр и заботлив, он пытался внедрять европейские новшества. Иностранные специалисты ехали работать в Москву, русские юноши учились в Европе. Ан – не везло! Необыкновенно холодные лета не давали вызреть урожаю – разразился голод. Борис раскрыл народу государевы амбары – а все равно не любили его. Он мучился подозрениями в заговорах (небезосновательно) и умер странной смертью в 53 года.

Наступило 8 лет Смутного времени (1605–1613) – оно предоставило варианты. Царь Дмитрий Иванович возвратил из ссылок бояр, снижал и отменял налоги, ввел в Думу духовенство и назвал Сенатом. Взяточников били палками. Передвижения через границу и внутри страны стали свободными. Через год его убили и объявший Самозванцем. Не наш человек…

Боярская Дума могла стать реальным и полномочным парламентом. Царя могли ограничить законами о правах дворянства – то бишь боярства (это произошло полутора веками позже). Могли принять в цари польского королевича Владислава – он был пропитан европейскими традициями сравнительно гуманных законов и прав подданных. Но в результате: все предавали всех, каждый радел о себе, кровавые войны истерзали страну, и нового царя избрали «на платформе», так сказать, самодержавия, абсолютной монархии. Он был «мал возрастом и слаб умом», первый Романов, Михаил: бояре рассчитывали править сами, имея его за марионетку. Но Михаил прожил и умер – а самодержавие осталось! И что? И все лизали царю Алексею Михайловичу – отыгрываясь на нижестоящих. То есть, итожа: свобода и демократия не проканали ни в каких нормах XVII века, и без того склонного к абсолютизму.

Великий Петр вознамерился протащить Россию к прогрессу посредством диктатуры – иного она не поняла бы и не подчинилась. В похвальном, но жестоком усилии он надорвался и умер. Особенно его раздражало, что приближенные самодержца боятся и не умеют разговаривать с ним, как свободные голландцы или немцы: пусть трепещут, твари – но ведут себя внешне по-европейски! Вы поняли? И еще: воруют, как неродные! – никак не возьмут в толк, что Россия – это наше общее дело! М-да: а какое же общее, мин херц, если ты в любой миг любого на дыбу вздернуть можешь?..

Екатерина Великая переписывалась с Вольтером – но освободить крестьян не смела: материально обиженная «элита» мгновенно пришибла бы императрицу, как ее мужа ранее и ее сына позднее… То есть: царь стал выступать гарантом процветания знатных олигархов.

Но не любой. Внук умной немки Государь Николай Павлович показал мнящим о себе подданным, кто в доме хозяин.

О! Декабристы! Глоток свободы! Даешь конституцию, долой самодержавие! О доля горькая: «Русские вечно копируют французские нравы с опозданием на пятьдесят лет». Это была попытка обрести свободу столь неумелая, что нелепость ее переросла в безнравственность: обмануть и дать перебить своих солдат, готовиться пролить моря крови… «Повесить этих храбрых джентльменов», – махнул рукой всадник с плюмажем. Но – люди так мечтали о свободе, так ненавидели свое рабство – что героизировали восставших, поэтизировали, романтизировали и идеализировали. Писали о них стихи, позднее ставили памятники и называли улицы и площади их именами. Их счастье. Эти переворотчики устроили бы им такую козью морду – царь милее родного батюшки показался бы. А так – светлая идея осталась незамаранной грязным исполнением (оно всегда грязное…).

Слушайте – Александр II – царь-Освободитель. Отменил крепостное право. Готовил конституцию. Реально собирался дать больше свободы – разумной свободы, не разрушающей государство, но способствующей работе на него, на общее благо, свободные люди трудятся на свободных (ну, относительно…) людей. Взорвали революционеры. Чтоб было хуже. Тогда восстанут! И построят идеальное общество. Ну-ну. Знаем – пробовали.

И вот – небывалое в истории России. Февраль и март 1917. Пал царизм. Свобода, демократия, равенство – изберем лучших в Учредительное собрание и начнем строить светлую жизнь для себя. Хрен! Дрысь! Октябрь уж наступил и отряхает! Прекраснодушные болтливые импотенты были сметены жестокими решительными хамами. И Россия мигом построила себе такое самодержавие – мама не горюй! Да большевикам и товарищу Сталину никакой Батый и в подметки не годился!

Н-ну-с – подходите ближе, товарищи. Да-да – и дамы с господами. Перед нами – 1991 год. ГКЧП свергнуто с позором. Свободный народ победил. На лицах – человеческое достоинство, какого там отродясь никто не видел, и не увидит впредь. На лицах – счастье и ответственность свободных людей: это наша страна, мы в ней хозяева, мы будем строить жизнь по своему уму для себя и наших детей, и никогда больше никакая сволочь нам не указ, и нагло лгать нам не будет, и запрещать нам то, чего мы хотим, никто не будет, и решать за себя мы будем сами, никому не позволив сесть себе на шею.

Плакать от гордости хотелось, глядя на эти лица. Плакать от счастья, что мы – дожили. Победили. Свернули шею гадине, заевшей нашу жизнь.

А через год плакали уже от другого. От нищеты и непонимания. Как это случилось, что мы все в one? Но – это ненадолго! Все будет хорошо! Уже скоро! Мы на верном пути!

На верном пути бандиты покорешились с ментами, воры с чиновниками, Парламент расстреляли, чтоб не путался под ногами, должность Президента укрепили всемерными полномочиями – и жестоко подтасовали и продавили выборы, чтоб этим Президентом стал тот, кто гарантирует максимальную свободу сильным мира сего.

А следующим Президентом назначили (именно – назначили промеж себя!) того, кто, по разумению олигархов, сам по себе фигура незначительная, заурядная, и будет оберегать интересы новых миллиардеров. А они реально будут править. А ему говорить, чего делать. А он будет типа ширмы, или наоборот – марионетки над ширмой.

Ничего не напоминает? Вам привет от малоумного Мишеньки Романова – и сына его Алексея Михайловича, и так далее.

И вот сегодня, когда я пишу эти строки, преодолевая видимый миру смех и невидимые миру слезы – на дворе у нас 2015 год. И президент Путин рулит уже 15 лет, и собирается делать это еще очень долго. Он бережет здоровье.

И правление у нас авторитарное, и важные решения принимаются наверху единолично, и слово Его решает любую международную сделку, любое судебное дело, любую идеологическую кампанию. И 86 % народа (ну, официально) по любому поводу издают клич: Путину ура! Путин наш президент! Гарант! Есть Путин – есть Россия, нет Путина – нет России!

А несчастные либералы с демократами причитают: как же так? А где же сменяемость власти? А почему выборы фальсифицируются? А почему его друзья стали миллиардерами?

…Но дело не в этом. А в том дело, что когда бы России ни предоставлялся выбор народовластия и свободы – она через короткое время все равно устраивала себе диктатуру. Во все века. В форме царя, генсека или президента – не суть.

Дело, конечно, не в Путине. Его породили те, кто поставил его во власть, на высший пост. А это все знают: олигархи с Березовским, администрация с Волошиным и ельцинская семья с Дьяченко. А их породил – народ. Тот самый, самый талантливый, добрый, душевный и патриотичный, еще самоотверженный и много страдавший, и еще немножко безалаберный. Православный и коммунистический, умный и глупый, трудолюбивый и ленивый, честный и жуликоватый.

Тот народ, у кого в крови прогибаться перед начальством раньше, чем приказали. И глубже, чем собирались. А если ты горд и прям, и перед начальством не гнешься – так тебя начнут ломать, чтоб был как все.

(И вышвырните быстро за дверь Брехта с его воплем: «Еще способно плодоносить чрево, которое вынашивало гада!»)

Тот народ, что став чиновником – мгновенно выказывает поразительную черствость, подлость и равнодушие к согражданам и соплеменникам своим: которых он имеет за бесправных и ничтожных просителей, будучи сам облечен в государственное качество. Как бесправный проситель – он плачет от беспомощности и унижений, но он же – гадина и кровопийца как частица государства перед другим просителем. Да – бывает иначе. Но уж больно часто бывает так… Типично часто.

И вбито в социотип народа: власть – она всегда верх возьмет. Или вылижешь – или погибнешь. Начальству – кланяйся, угождай, льсти, подноси. Но чтоб подчиненные твои место свое знали! А иначе – сожрут тебя подчиненные, и ни хрена уважать не будут. Такая их порода.

Диктатура – это мы. Ложь, цензура, казнокрадство – это мы. Подлость и угодливость – это мы. О нет – по отдельности мы все почти чудесные, достойные люди. А вместе – двуличная толпа: холоп к верхним – и барин к нижним. И Путин сегодня – лишь самая вершинка пирамиды, в которую складывается толпа. Состоящая из нас.

И не сметь тягаться с Великим Князем и властью государевой!

А когда ненавидеть страшно и опасно – тогда любят.

Мы любим власть! Аж обмираем. До оргазма. Все заедино.

И тем самым – любим друг друга, любим себя как единый народ, и нет для нас единства слаще, чем единство под властью сильной и славной, грозной для врагов, милостивой для своих.

От Бога эта власть.

И еще раз, и еще.

Едины мы все, могучие и убогие, падшие и вознесенные, возлюбленные и отвергнутые, и в единстве этом наша сила и наша правда, а только правда и сила рождают власть и есть они самая власть, а власть эта от Бога, и в подчинении нашем власти мы являем свое единство, то доля и слава наша, и нет чести и отрады большей!

…Вот что было заложено в русских освящением даты 8 сентября 1380 года от Рождества Христова на поле Куликовом, где произошло Мамаево побоище.

Или не произошло. Не суть.