Надо было выкручиваться. Искать выход. Строить компромисс с Тохтамышем. Иного исхода не предвиделось. Иной исход – покарает.

И простая мысль: если сейчас как-то удастся договориться – пусть только татары уйдут, и попытку всегда можно повторить, Литва – вот она, рядом.

На подобный случай и брали заложников. Ну… заложников найти для отправки в Сарай можно.

Значит. Если изъявить покорность Тохтамышу. Подтвердить себя его слугами. Навесить на Дмитрия всех собак, обвинить его в нарушении законов Ясы – и церковь обвинит, и бояре, и купцы. Справедливости просим, великий Царь! А против тебя не умышляли. Просто боялись открыть сразу, вдруг оклеветали нас; гнева твоего убоялись.

Вот – пока тебя не было, позвали мы нового князя. Угоден он тебе – оставь на Москве.

А если неугоден? Если вернет Дмитрия? А уж он будет за обиды мстить? Да, это тяжко… риск есть. Но все лучше, чем татары всех под корень вырежут. Там можно выкручиваться, отстаивать свою правду, бежать…

Сказали же нам, что у Тохтамыша счет к Дмитрию. Он Великий князь – он и в ответе. И за налог неплаченый, и за неумение с подданными справиться. И вообще – вспомним, братья, сколько Дмитрий раз переметнулся от татар и обратно к ним: разве есть вера такому человеку?

Что будет? Самое разумное с его стороны – отдаст Великое княжение Дмитрию Суздальскому Тот всегда хотел и добивался. Недаром сыновья его здесь с Тохтамышем.

Ну – ничего страшного. Покорность изъявим, челобитную вручим. В крайнем случае – и Дмитрия стерпим, раз так обернулось; и зачинщиков меж себя выберем, коль без их выдачи обойтись нельзя; что делать…

С Богом. Будем открывать ворота.

…Что характерно – Тохтамыш также не мог не понимать этого хода рассуждений.