Кейт первая нарушила молчание.

– Она что, сошла с ума, договариваясь об этой встрече? Неужели действительно надеялась, что он приведет Октавию?

– Возможно. Кто знает, о чем они говорили, когда он позвонил. Эш мог даже сказать, что будет рад, если Октавия узнает правду – он сумел ее убедить: то, что сначала было обманом, превратилось в настоящую любовь. Помни – их сделка еще не закончилась.

– Но она знала, что он убийца.

– Своей тетки, а не Венис Олдридж. И, даже увидев, что он один, могла его впустить. Это объясняет громкий звук работающего телевизора. Если он сразу набросился на женщину, то не стал бы возиться с телевизором.

– Но усилить звук он мог. Мы не можем быть в этом уверены.

– А в чем мы можем быть уверены, кроме того, что она мертва, а парень убийца. – Не исключено, что в подсознании, неведомо для нее самой, Джанет Карпентер было все равно, придет с ним Октавия или смерть.

– Эш пришел на встречу и, зная, когда она придет, ждал ее в темноте на лестничной площадке, – сказала Кейт. – Или позвонил в звонок и набросился на нее, когда она открыла дверь. А может, Октавия тоже была с ним? И они проделали это вместе.

– Не думаю. В его интересах, чтобы брак состоялся. В конце концов, девушка наследница. Она может думать, что влюблена, но развит же у нее до какой-то степени инстинкт самосохранения. Не думаю, что он рискнул бы совершить убийство у нее на глазах – тем более такое кровавое. Нет, думаю, Эш пришел один. Он, однако, рассчитывает, что Октавия обеспечит ему алиби, и она, потеряв голову от любви, может согласиться. Надо установить наблюдение за домом на Пелхем-плейс. Только не привлекая внимания. И позвоните миссис Бакли. Узнайте, дома ли эти двое. Скажите, что мы приедем к ней через полчаса. И не говорите зачем.

– А если мы ошибаемся, сэр? Ведь не он убил мисс Олдридж. У него твердое алиби.

– Олдридж он не убивал. Под подозрением остаются сотрудники «Чемберс».

– Если бы этот священник открыл нам в воскресенье вечером то, что ему рассказала миссис Карпентер, она бы осталась жива.

– Если бы мы поехали к ней рано вечером в понедельник, она бы тоже осталась жива. Убийство внучки – важная деталь в расследовании, и я должен был это понять. У нас был выбор – у отца Престейна не было.

Предоставив Кейт обдумывать его слова, Дэлглиш вышел из ризницы. Вначале ему показалось, что в церкви никого нет. Прихожане разошлись, и массивная входная дверь была закрыта. После светлой и теплой ризницы пропитанный благовониями воздух обдал его холодом. Мраморные колонны терялись в темноте под куполом. Удивительно, подумал Дэлглиш, что пространства, предназначенные для людей, – театры, церкви, – опустев, сохраняют в атмосфере неуловимое ощущение ожидания, грусть о прошедших годах, навсегда умолкнувших голосах и неслышных шагах. Справа перед статуей Девы Марии горели две недавно поставленные свечи, и он задумался, что скрывается в их ровном пламени – надежда или отчаяние? Сама деревянная статуя, несмотря на традиционно синее одеяние, золотые кудри ребенка, протягивающего для благословения пухлую ручку, была менее сентиментальна, чем большинство подобных изображений. Безукоризненные черты печального лица выражали западное представление о вечной женственности. Как бы она ни выглядела, эта непостижимая ближневосточная девушка, но такой она не была, подумал Дэлглиш.

В сумраке мелькнула тень и, приняв облик отца Престейна, вышла из-за статуи Девы Марии.

– Если бы я убедил ее сразу после церкви идти к вам, если бы настаивал на том, чтобы сопровождать ее, она бы осталась жива, – сказал он.

– Если бы я, узнав об убийстве внучки, сразу поговорил с ней, она бы тоже осталась жива, – парировал Дэлглиш.

– Возможно. Но вы ничего не знали о роли Эша. Просто приняли разумное, оперативное решение, я же не проявил проницательности, совершил ошибку в суждении. Странно, что последствия такой ошибки могут быть более разрушительными, чем последствия смертного греха.

– Конечно, вы эксперт в таких делах, святой отец, но, если ошибку в суждении расценивать как грех, тогда нам всем не сдобровать. Письмо я вынужден хотя бы недолго подержать у себя. Спасибо, что передали его. Уверяю вас, письмо прочтет ограниченное число людей.

– Она бы этого хотела, – сказал отец Престейн. – Спасибо. – Мужчины пошли в направлении риз-ницы.

Дэлглиш почему-то ждал, что отец Престейн скажет, что будет молиться о них, но потом сообразил, что такое не укладывается в слова. Конечно, святой отец помолится о них – в этом его служение.

Они уже подошли к двери, когда та внезапно открылась. На пороге стояла Кейт, она поймала взгляд Дэлглиша.

– Его там нет, – сказала Кейт, стараясь не выдать волнения в голосе. – Уехал вчера поздно вечером на мотоцикле, не сказав куда. Октавия с ним.

На Пелхем-плейс миссис Бакли с облегчением приветствовала их, словно друзей, которых давно ждала:

– Рада видеть вас, коммандер. Я так надеялась, что вы найдете часок нас навестить. Впрочем, какие глупости я говорю: вы так заняты. Однако я ничего не знаю – Октавия со мной не говорит. Эта неделя была ужасной!

– Когда они уехали, миссис Бакли?

– Вчера вечером около половины одиннадцатого. Так неожиданно. Эш сказал, что им хочется побыть какое-то время одним, спрятаться от журналистов. Ну, это можно понять. Первые два дня были просто невыносимые. Двери мы не открывали, и этот милый полицейский очень помог, но все равно чувствуешь себя как в осаде. К счастью, у мисс Олдридж был открытый счет в «Харродзе», так что я могла по телефону заказывать продукты и не ходить по магазинам. Но Эш и Октавия, похоже, не очень тревожились, да и ажиотаж постепенно спадал. И тут вдруг они решили, что им надо уехать.

Все трое спустились из холла по лестнице в цокольный этаж. Миссис Бакли не смогла открыть дверь.

– Ее заперли изнутри, – сказала она. – Войдем через дверь из сада. У меня есть запасной ключ. Мисс Олдридж всегда настаивала на этом – на случай пожара или затопления квартиры. Подождите минутку.

Дэлглиш и Кейт молча ждали. Кейт пыталась скрыть свое нетерпение. С каждым часом Эш и Октавия уезжали все дальше, они могли бросить мотоцикл, отыскать их станет еще труднее. И в то же время она понимала правоту Дэлглиша, который не торопил миссис Бакли. У нее была нужная информация, а Кейт знала, как много расследований пошли не так из-за того, что полиция не строила свои действия на фактах.

Экономка быстро вернулась, они вошли в сад и спустились по ступенькам в цоколь. Миссис Бакли отперла дверь и впустила их в небольшой холл. Там было темно, и когда женщина зажгла свет, Кейт с удивлением увидела, что половину стены покрывал коллаж из журнальных и книжных иллюстраций. В оформлении преобладали коричневый и золотой цвета, а сама композиция, ошеломляющая вначале, не была безвкусной.

Миссис Бакли ввела их в гостиную, расположенную справа от входа. Комната была на удивление аккуратно убрана, но в остальном, как Кейт и ожидала, почти ничем не отличалась от прочих квартир, оборудованных состоятельными родителями в цоколе для выросших детей. Удобная, но не дорогая мебель, пустые стены, чтобы дать детям простор для воображения. Октавия украсила стены коллекцией постеров. Тахта у левой стены могла служить и лишней постелью.

Перехватив брошенный Кейт взгляд, миссис Бакли простодушно сказала:

– Он спал здесь. Я это знаю, потому что теперь здесь убираюсь. Я полагала, он будет спать с Октавией. У молодых это принято, даже если они не обручены. – Экономка замолкла, добавив: – Простите. Мне не следовало об этом говорить. Это не мое дело.

«А он не глуп, этот Эш, – подумала Кейт. – Озадачил Октавию, заставил ее ждать и думать, что не похож на других».

Стоящий в центре комнаты стол устилали газеты – здесь молодые люди явно трудились над коллажем. Там же стояла большая банка с клеем и лежала кипа журналов – некоторые уже порезаны, другие пока целые. Кое-какие иллюстрации были вырваны из книг, и Кейт задалась вопросом, не сняты ли они с полок верхнего этажа.

– Что случилось вчера вечером? – спросил Дэлглиш. – Парочка уехала в спешке?

– Да, и это странно. Они спокойно сидели здесь и вырезали картинки, чтобы наклеить на стену, потом Эш пришел на кухню за второй парой ножниц. Было девять часов. Я вытащила ножницы из ящика и дала ему, но он вернулся уже через несколько минут страшно разгневанный. Сказал – они не подходят. И тогда я поняла, что случайно взяла ножницы, оставленные здесь миссис Карпентер, когда та приходила помочь по хозяйству во время моего отсутствия. Я хотела вернуть их через мисс Олдридж – ножницы трудно упаковывать и пересылать по почте, – но хозяйка была очень занята, и у меня язык не поворачивался просить ее об этом. А потом, боюсь, я вообще забыла о них. Понятно, что Эш не смог ими пользоваться – ведь миссис Карпентер была левшой.

– А как Эш себя повел, когда вы сказали это ему? – спокойно спросил Дэлглиш.

– Просто невероятно. Он страшно побелел и неподвижно стоял какое-то время, а потом издал крик. Словно от боли. Потом схватил ножницы и пытался их сломать, но у него ничего не получилось: ножницы были сделаны на совесть. И тогда он сложил их и воткнул в стол. Когда мы поднимемся наверх, я покажу дырку. Очень глубокая. Ужас, так было страшно! Впрочем, я всегда его побаивалась.

– Почему, миссис Бакли? Он агрессивен? Угрожает?

– Напротив, всегда вежлив. Холодный взгляд, но без угрозы. Однако он всегда следит за мной, и в глазах – один расчет и ненависть. И Октавия такая же. Она, конечно, под его влиянием. Нелегко жить в доме, где тебя терпеть не могут. Октавии нужна забота, ласка, а я не могу их ей дать. Как можно дарить любовь, когда тебя ненавидят? Я рада, что они уехали.

– А вы не догадываетесь – куда? Не было разговоров об отдыхе? О том, куда они собираются?

– Не было. Эш сказал, что их не будет несколько дней. Адреса не оставили. Не думаю, что они знали, куда поедут. Никогда раньше они не заикались об отдыхе, но, с другой стороны, мы почти не разговариваем. Октавия только отдавала распоряжения.

– Вы видели, как они уезжали?

– Я наблюдала за ними из окна в гостиной. Они отъехали в половине одиннадцатого. Потом я спустилась вниз посмотреть, нет ли для меня записки, но ничего не нашла. Кажется, они собираются жить в палатке, потому что забрали почти все консервы из моих запасов, а у сидевшей на заднем сиденье Октавии был рюкзак – его мисс Олдридж купила ей несколько лет назад для школьных экскурсий. И еще спальный мешок.

Они поднялись наверх в кухню. Там Дэлглиш попросил миссис Бакли сесть и в осторожных выражениях рассказал ей об убийстве Джанет Карпентер.

Экономка словно оцепенела, а потом проговорила:

– О нет! Опять! Что творится с нами и с нашим миром? Она была такой хорошей женщиной, доброй, рассудительной, простой. Я хочу сказать, кому понадобилось ее убивать? И в ее собственной квартире. Так это был не грабитель?

– Не грабитель, миссис Бакли. Мы подозреваем Эша.

Женщина склонила голову, прошептав:

– А ведь он взял с собой Октавию. – Потом выпрямилась и в упор посмотрела на Дэлглиша. В первую очередь она подумала не о себе, мелькнуло в голове у Кейт, и она почувствовала к женщине еще большее уважение.

– В понедельник вечером Эш рано пришел домой? – спросил Дэлглиш.

– Не знаю. Днем оба укатили на мотоцикле. Они часто на нем ездят. Около девяти уже работали над коллажем. А были они дома раньше этого времени? Не могу сказать. Октавия, наверное, была: до меня доносился аромат с кухни. Похоже, спагетти по-болонски. Но вели они себя тихо. Конечно, я могу не заметить, когда кто-нибудь спускается в квартиру, но шум мотоцикла обычно слышу.

Дэлглиш довел до сведения женщины, что дом взят под охрану, а один сотрудник полиции будет постоянно находиться здесь. Казалось, только сейчас миссис Бакли осознала, что ей грозит опасность.

– Не волнуйтесь, – успокоил ее Дэлглиш. – Вы обеспечиваете Эшу алиби на время убийства мисс Олдридж. Вы нужны ему живой, но мне будет спокойнее, если вы не останетесь одна.

Когда они вышли, Кейт спросила:

– Вы объявите его в розыск?

– Я должен, Кейт. Однажды он уже убил человека, теперь, похоже, опять. Эш явно в панике, что делает его особо опасным. И еще он держит при себе девушку. Хотя не думаю, что она в непосредственной опасности. Октавия – его алиби на вечер понедельника, да и от женитьбы на ней он не откажется и от денег, если это будет возможно. Ее в розыск не объявим. Достаточно сказать, что его ищут для дачи показаний и что с ним может быть девушка. Но если он решит, что в одиночку у него больше шансов на успех, то, не задумываясь, ее убьет. Нужно связаться с полицией Суффолка и попечительскими органами, чтобы установить адреса всех его приемных родителей и всех приютов, где он находился. Если Эш решил скрываться, то будет держаться ближе к знакомым местам. Надо также отыскать того наставника, который больше других занимался с ним. Его фамилия есть в записях Венис Олдридж. Надо найти Майкла Коула. Эш звал его Коли.