ТРИУМФ «СИДА»
1636 год покрывает славой Мондори. Бельроз вынужден наконец склониться перед соперником. 1636: премьера «Сида»! Мольеру четырнадцать лет. Как бы хотелось иметь доказательство того, что он видел Мондори — Родриго и мадемуазель Вилье — Химену. Это триумф. Весь Париж взбудоражен! Каждый встречный на улице мнит себя бесстрашным Родриго или гордой Хименой. Секрет успеха этой блистательной, искрометной пьесы кроется в том, что здесь (как и во всех прочих имевших успех пьесах, например — хотя позднее и совсем по-другому — в «Сирано де Бержераке» Ростана) воплощен момент национального сознания, состояние души и глубокие устремления народа; это зеркало, в котором страна разглядывает себя и себя познает. Сид — это еще не «порядочный человек» времен Людовика XIV, но он бесконечно ближе к такому идеалу, чем кровожадные драчуны XVI века. В каждом стихе угадывается новый стиль жизни, проступает мечта о подлинном человеческом величии. Пьеса пронизана героическим духом, а таков был тогда дух всей нации. В том году, прозванном «годом Корби», Франция оказалась в серьезной опасности. Она справилась с охватившей ее было паникой (дорога на Париж открыта врагу!), к ней вернулось самообладание. Толпы ремесленников, рабочих берутся за оружие. Теперь уже в боевой готовности не только регулярные войска, но поистине всенародная армия, способная разгромить испанскую пехоту, которая слыла тогда непобедимой. Любопытная подробность: постановка «Сида» приходится на время участия Франции в Тридцатилетней войне, то есть на время ее войны с Испанией. Давайте представим себе на парижской сцене в 1915 году драму, действующие лица которой — кайзер и его юнкеры… Хотя, по правде говоря, герои «Сида» не очень похожи на кастильских идальго; это самые настоящие придворные Людовика XIII, французы до кончика ногтей. Корнелевская Испания — чистая условность.
Послушаем, как сам Мондори рассказывает о триумфе «Сида»:
«Он так прекрасен, что самые целомудренные дамы воспылали к нему любовью, и огонь их страсти не раз прорывался в зале во время представления. На скамьях лож можно было воочию лицезреть тех, кого мы привыкли видеть не иначе как в раззолоченных покоях, в креслах, украшенных цветами лилии. Толпа у наших дверей была столь велика, что те уголки в театре, где обычно ютились пажи, стали желанным местом для голубых лент, а на сцене сверкали кресты и ордена вельмож».
Такой триумф разжигает зависть «Братства Страстей Господних». Актерам курят фимиам, чтобы преуменьшить заслуги автора:
«Не следует забывать, что талант и грация актеров, с коими они разыгрывали пьесу и украшали ее всякими выдумками, равно как и разумение сьера Мондори в своем искусстве, суть самые роскошные уборы «Сида» и первая причина его непомерной славы».
За этим последовал громкий «спор о «Сиде», расколовший Французскую Академию, которая делала свои первые шаги: она была лишь за год до того основана кардиналом Ришелье.
