Глава 19
ПРОВИНИВШИЕСЯ
Помощь пришла, вопреки моим опасениям, довольно быстро. Часа через два. Правда, за это время меня снова начало трясти, а Демион, как назло, больше не целовал и даже почти не разговаривал. Да и вообще вел себя странно. Я хотела поинтересоваться и уже открыла рот, но именно в этот момент маг побледнел и исчез. Я только чувствовала теплые руки на плечах, дыхание на волосах и готова была поклясться, что Демион сделал это специально, лишь бы не отвечать на мои вопросы.
— Появись! — зло потребовала я и тихонько ткнула кулаком в то место, где предположительно должна была быть его грудь.
— Не могу, — последовал незамедлительный ответ. — Не получается.
— Врешь ты все! Знаю же, что профессор научил тебе основным принципам контроля. Ты сейчас практически не исчезаешь и умеешь появляться обратно. Между прочим, на медитациях я бываю вместе с тобой!
— И прекрасно знаешь, что иногда у меня не получается. Сейчас именно такой случай.
Демион врал без зазрения совести, и я на него обиделась. Подозревала, что он опять струсил и о поцелуе жалеет. Правда, я и сама не знала, как к этому относиться, и чувствовала себя до невозможности неловко. Но поведение мага бесило.
Разругаться нам не позволила только скрипнувшая дверь погреба.
— А, вот вы где! — счастливо заявила Лира, и Демион оперативно появился, подтвердив тем самым, что секунду назад мне врал. — Вижу, шушеля тоже не поймали!
— Не понимаю, откуда в тебе столько энтузиазма? — буркнул Демион. — Нам нужно, чтобы кто-то снял сетку.
— Нас еще не учили… — печально отозвалась валькирия и позвала: — Леон!
— Нет уж! — Демион даже дернулся. — Только этого бедового не хватает! Ему вообще нельзя ничего серьезного доверять!
— Ну извините! — оскорбился рыжий, который заглянул в погреб. — Не хотите — стойте дальше. Когда-нибудь клетка развеется.
— Лучше позовите кого-нибудь серьезного, а? — несчастным голосом попросила я. — Например, папу.
— Не надо папу! — раздался хор нестройных голосов, который возглавлял Демион. — Касс, ты сошла с ума? Нам не нужен сейчас папа, поверь! — постарался образумить меня охранничек.
— Ты не хочешь, чтобы сеть снимал Леон, — возразила я. — Мне тоже этого не хочется! Не доверяю я магам-недоучкам! Нужно кого-то позвать. Предлагаю папу. Он, по крайней мере, просто наорет, потом поржет, потом освободит. И все! Десять минут позора — и мы на свободе. Считаю, так мы отделаемся малой кровью.
— Тебе не кажется, что это очень длинная и унизительная цепочка.
— Всерьез думаешь, что будет лучше, если нас освободит кто-то другой, а потом, приврав и приукрасив, расскажет все папе? — хмыкнула я и снисходительно посмотрела в упрямые глаза. — А до него обязательно все дойдет. Надоест потом оправдываться! Поверь, я его знаю лучше!
— Значит, нужно обратиться к тому, кто не будет ничего говорить! — Демион нахмурился и упрямо выдвинул вперед подбородок. Сдаваться он, видимо, не любил. Но и я была упряма.
— Ага, ночью тьма желающих! Прямо в очередь выстроились. Хотя да, поржать сюда могут многие сбежаться. Мне-то что! Я — глупая студентка, а вот тебе потом насмешек не избежать!
— Переживу как-нибудь!
— С удовольствием посмотрю, как ты будешь объяснять, почему мы в магической клетке. И вообще, папа про шушеля запретил говорить!
— Ну тебе-то это не помешало собрать целый отряд! — ощерился Демион, видимо, мой последний аргумент попал в цель. — Подумаешь, еще кому-нибудь будет известно. Можно позвать случайно оживленного тобой профессора — он лич, не спит и единственный, кто не боится твоего папу. Если повезет, он поможет и не разболтает.
— А это мысль… — согласилась я и хотела уже сказать об этом девчонкам, но пока мы с Демионом препирались, наш спасательный отряд сбежал.
Нет, я не боялась, что они нас бросят, но вот кого приведут на помощь, оставалось загадкой. Хотелось верить, что лича они боятся меньше, чем ректора. Если, конечно, дослушали до разговора о нем.
Наша группа спасения исчезла достаточно надолго, и в погребе снова стало тихо. Я даже начала нервничать и переминаться с ноги на ногу. На Демиона старалась не смотреть. А он подло молчал, будто ничего и не произошло. Это бесило, и я закипала, словно чайник со свистком, а когда уже готова была взорваться, услышала шум, крики и голос Леона:
— Сразу говорю, это не то, что вы думаете!
Я мысленно застонала. Ну нельзя же так, с ходу, потрясать перед папой красной тряпкой.
— А откуда ты знаешь, что я думаю, бедовый рыжик? — с энтузиазмом начал папа, и я поняла: концерт будет долгим. — Я вот еще и думать не начал, а ты зарождаешь у меня в голове разные, не скрою, гаденькие мысли!
Папа говорил громко, и мы его услышали гораздо раньше, чем увидели.
— Мы попали, — печально резюмировал Демион и замерцал, отступив от меня как можно дальше в пределах узкой магической клетки.
— Попробуй только исчезнуть! — прошипела я. — Хуже будет! Обещаю.
Не скрою, папу я побаивалась. Он был отходчив, но орать начинал обычно с полуоборота, и впечатление при этом производил сильное. В детстве мои друзья не очень любили ходить ко мне в гости. Я-то была привычная и тонко чувствовала грань между почти дружелюбным покрикиванием и разозленным ором, а они — нет. Поэтому казусы случались часто.
— Ах! Вот вы где, два недоразумения, которые я по простоте душевной свел вместе. Надеялся, что так проблем станет меньше. Ан нет! Вы гармонично друг друга дополняете! — Папа был невыспавшийся и оттого в дурном настроении, но, судя по всему, сильно не злился. Это радовало.
— А что это ты, недомаг блондинистый, к дочке моей так льнешь? Или не в курсе, что я гневаюсь, когда вижу с ней рядом недоособей мужского полу?
— Видите ли, — Демион старался отвечать ровно, чтобы голос не дрожал, — клетка магическая имеет весьма ограниченное пространство. Я бы и рад отойти, но не могу! Прутья мешают.
— А ты, дщерь, почему это его за шею обнимаешь? — подозрительно поинтересовался отец, а в голосе его прозвучала какая-то уж чересчур заметная радость, словно от всего происходящего он получал удовольствие.
— Стенка холодная. Вытащи нас отсюда, потом будешь упражняться в злословии.
— А если я хочу понаблюдать, порасспрашивать, пока вы как тараканы по углам не разбежались? Я ведь даже еще не поинтересовался, каким чудом вы так себя запереть умудрились, болезные?
— Я хочу в туалет! — привела я последний и действующий в любой ситуации аргумент, папа скривился, но заявил:
— Вот вся ты в мать, любой момент торжества и удовольствия можешь испортить одной-единственной фразой, змеюка рыжая.
— Вся в тебя! — привычно парировала я.
— Если бы! — фыркнул папочка. — В мать! Точная, змеючная копия.
— Ну уж! — Я пожала плечами. — Сам выбирал. Что теперь жаловаться?
Конечно, сразу нас папа не освободил. Подозреваю, знал, что про туалет я нагло вру. Успел изучить мои повадки за семнадцать лет жизни.
Сначала он долго выспрашивал подробности наших приключений, ругал за то, что, как всегда, все испортили и сделать тихо не могли, грозился разными замысловатыми карами. Леон и девчонки сбежали минут через пятнадцать, не выдержав напора, а мы покорно стояли и выслушивали все, что папа о нас думает. А думал он много, и мысли свои с удовольствием облекал в заковыристые оскорбительные фразы.
— И горе вам, недоразумения проблемные, если вы не поймаете этого похабного пакостника к выходным, — наконец закончил папа свою обличительную речь и принялся медленно плести заклинание. От неторопливых движений родителя прутья клетки начали бледнеть и истаивать.
— Да что будет-то в выходные? — не смогла сдержать любопытства я.
— В эти — ничего, — как ни в чем не бывало отозвался папа.
— А в следующие? — подозрительно уточнила я.
— В следующие все должны забыть о существовании ворующего нижнее белье пакостника! Понятно?
— Да понятнее некуда! — фыркнула я и наконец, отпихнув Демиона в сторону, отошла от стены. Как же хотелось сесть или лечь.
— А сейчас все быстро брысь по своим загонам! — скомандовал папа. — А завтра с утреца пораньше, до занятий, обязательно выползите ловить наглого бесстыдника и ликвидировать последствия его развлечений!
— Ага! Щас! — Я нахмурилась. — Спать хочу, и завтра с утра буду хотеть!
— Кассандра! — повысил голос папа, но я только отмахнулась и, позевывая, вышла в сад. На дворе стояла глубокая ночь.
Далеко я уйти не успела. Примерно в одно время вспомнила, что забыла забрать у Демиона амулет защиты от нечисти и услышала радостные повизгивания шушеля. Он прыгнул на меня откуда-то сверху, вцепился в волосы, скользнул когтистыми задними лапами по шее и пребольно куснул за ухо. Как я орала! Не знаю, от испуга, от неожиданности или от острой неприятной боли.
Шушель тоже для порядка взвизгнул, а потом, словно перепуганная кошка, рванул вниз, цепляясь когтями за плотную кожу куртки, но его ожидал неприятный сюрприз в виде непродираемых штанов. Твареныш завопил несчастно, попытался прокусить плотную кожу, исцарапал мне руки, пока я его оттаскивала, но добраться до предмета своей страсти не смог.
Папа и Демион неслись ко мне наперегонки с удивительно одинаковым перепуганным выражением на лицах. И у того, и у другого в руках мерцали магические сети. Я успела только крикнуть: «Не-э-эт», но заклинания уже синхронно полетели в меня. Только вот стены за спиной не было, поэтому я рухнула навзничь, а сверху меня придавили две горячие магические сети. Шушель, естественно, извернулся ужом и в последнюю секунду ускользнул, тенью метнувшись куда-то на дерево.
— Ну вот что вы творите?! — возмутилась я, понимая, что не могу даже пошевелиться.
Папа с Демионом смотрели виновато, я возмущенно сопела, пытаясь хотя бы устроиться поудобнее, а ненадолго затихший шушель внезапно проявил активность. Он изловчился и сиганул с ветки, на которой прятался, папе на плечи и, отодрав капюшон ректорской мантии, с верещащим издевательским смехом скрылся в темноте. Ни Демион, ни родитель не успели даже среагировать.
— Вот же пакостная тварь! — выругался папа и погрозил кулаком темноте. — Теперь вы обязаны его изловить! Потому что трусы трусами! Просто нарушение общественного порядка! А это! — Он указал на свисающий лохмотьями воротник. — Это оскорбление! И смыть его можно только кровью… фигурально выражаясь, этого мелкого лохматого ободранца, который посмел испортить мою любимую, сшитую на заказ вещь!
Папа еще раз разразился бранью, пытаясь на ощупь оценить ущерб, и направился по тропинке в сторону виднеющегося здания академии.
— А как же я?! — испуганный вопль вырвался произвольно. Лежать было холодно и неудобно.
Родитель неопределенно что-то буркнул, сети начали таять, а я облегченно выдохнула. В отличие от папы Демион, как порядочная няня, остался ждать, пока я окончательно освобожусь. Не знаю почему, но этот факт меня безмерно радовал.
До моей комнаты добрались без приключений. Демион шел впереди, а я едва поспевала за его размашистым шагом и, естественно, не могла задать сто тысяч интересующих меня вопросов. Он словно специально делал все возможное, чтобы меня игнорировать. Это обижало, и я заводилась. Ну не маленькая девочка, неужели сложно сказать, что поцелуй — это ошибка, досадная случайность, которая больше не повторится? Я бы поняла. Наверное, поняла. В любом случае лучше это, чем неопределенность и многозначительное молчание.
— Не пытайся все усложнять, рыжая. — Демион улыбнулся уголками губ, едва я обернулась на пороге своей комнаты, чтобы все же задать ему интересующий вопрос. — Просто ищи приятные моменты в любой ситуации, — посоветовал он и, наклонившись, совсем по-дружески чмокнул меня в нос. Я едва сдержалась, чтобы не припечатать каблуком его ногу. Остановило лишь то, что сегодня я выбрала обувь на плоской подошве. Придется месть оставить до следующего раза.
Демион подмигнул, отступил на шаг и буквально растворился в воздухе, а я так и осталась стоять на пороге. Правда, ненадолго. Дверь распахнулась, из комнаты выглянула Сильвена, схватила меня за руку и настойчиво дернула внутрь, приказав:
— Рассказывай, что у вас?
В нашей комнате собралась вся компания, за исключением Леона, которого, вероятно, просто изгнали с девичьих посиделок. Подружки пили чай и, по всей видимости, ждали меня, чтобы учинить допрос с пристрастием. А я совершенно не знала, что им сказать. Кто бы меня просветил на тему: «Что там у нас?»
Девчонки меня пытали полночи, а когда не добились более или менее связного ответа, прогнали в душ и спать. Я думала, что буду ворочаться с боку на бок, но вырубилась, едва голова коснулась подушки. А с самого утра, до начала занятий, мы, сонные и нечесаные, бегали по коридорам академии, уничтожая свидетельства существования шушеля. Мои подружки серьезно отнеслись к тому, что все его безобразия должны остаться в тайне. Ну, по крайней мере, их масштаб. Да и не хотелось бы, чтобы эти выходки еще кого-то опозорили.
Трофейный папин капюшон, гордо висящий над входом в мужской туалет, я даже снимать не хотела, очень уж он символично там смотрелся. Но потом подумала и решила, что если лично вручить его хозяину, тоже будет интересно. Когда папа злился не на меня, наблюдать за ним было забавно.
Каково же оказалось наше удивление, когда в пустом и сонном холле первого этажа мы увидели в полном составе парней из комнаты Леона и из соседней.
— Ты что, им все рассказал? — ужаснулась Риз, а я закатила глаза, боясь даже думать о масштабе трагедии. Теперь точно о проделках шушеля будет знать вся академия, и папа меня убьет. Точнее, меня выпорет, а убьет Демиона, а я с ним еще не объяснилась.
— Ну прости! — Рыжий пожал плечами. Он явно не чувствовал себя виноватым. — Просто это проблема общеакадемическая. Нужно привлекать добровольцев, иначе скоро вся академия без трусов останется.
— Нет, мы, конечно, не против! — поддержал его сосед по комнате и мой напарник по лабораторным работам черноволосый Крисс. — Но надоело лицезреть нижнее белье в самых неожиданных местах. Сегодня обнаружил в раковине в комнате… даже описывать не буду что. Но впечатлений на весь день хватит. А я очень нежный. Голосую за организацию тайного общества.
— Защиты труселей, — недовольно буркнула я, понимая, что механизм запущен и оставить все в тайне не выйдет.
С этого мгновения жизнь в академии начала быстро и неотвратимо меняться. Я смотрела за нарастающей эйфорией и сумасшествием отстраненно и старалась не попадаться на глаза папе, который был недоволен и мрачен.
Меня вообще сейчас волновали гораздо больше Труселя и отношения с Демионом. После того, как поцеловал меня на прощанье в нос у двери в комнату, он исчез на несколько дней, в течение которых я не могла найти себе места. Даже медитация у профессора-лича мне не давалась. Я дергалась и все больше злилась. Зато сам профессор перестал вызывать оторопь. Я пригляделась к его горящим глазницам, обтянутому кожей черепу и патлам, которые он соизволил заплести в куцую седую косичку. Профессор был язвителен, немногословен, но умен. Волей или неволей, я начала ему симпатизировать. А уж когда он мне обещал с наступлением тепла организовать практические занятия, и вовсе расцвела. Эта новость ненадолго заставила меня забыть о Демионе.
Подмывало спросить папу, куда делась моя нянька, но я так и не рискнула. Он был очень недоволен тем, что шушель все еще носится по академии, а о его безобразиях с каждым днем знает все больше людей.
На бедного демоненка объявили настоящую охоту, его пытались поймать в саду, в библиотеке и столовой, но пока тваренышу удавалось ускользнуть. А в академии появился тайный тотализатор. Каждый желающий мог сделать ставку на то, когда и кто поймает зловредного выходца из тонкого мира. Основная интрига заключалась в том, что ни одна живая душа не знала, кто являлся организатором тотализатора. Просто однажды на стене рядом с расписанием появилось магическое полотно с предложением делать ставки.
Ставки делались тут же. Прикладываешь деньги к табло, они исчезают, и приходит информация, что взнос засчитан. Убрать безобразие со стены не смог даже папа. Говорили, что он просил посодействовать лича, но профессор лишь пожал костлявыми плечами, сказал, что, пока это не мешает лично его учебному процессу, он проблемы не видит, и посоветовал ректору сделать ставку. Раз уж у него не хватает на ремонт министерских денег. Правда, все это было на уровне слухов, сама я не присутствовала при знаменательном разговоре.
Демион появился к концу третьего дня вечером на медитации, спокойный, уверенный и, кажется, чем-то очень довольный. Я хотела на него пообижаться и после занятий, фыркнув, попыталась уйти, но он нагнал и весело поинтересовался, как у меня дела. Между прочим, рассказал, что ездил по поручению папы в столицу, но сейчас вернулся и жаждет поучаствовать в поимке шушеля. Потребовал рассказать все сплетни, чем привел мне в недоумение.
Он вел себя так, словно и не было того поцелуя, не было отчуждения и нескольких дней разлуки. Я замерла в коридоре с открытым ртом и несколько минут не могла даже ничего вымолвить, но потом рассудила, что обижаться на Демиона не за что. Хочет он делать вид, что ничего не случилось, — значит, мне стоит его поддержать. Поэтому я, выдохнув, принялась пересказывать последние новости.
— А вчера вечером этот гаденыш снова пробрался в библиотеку! — вздохнула я, вспомнив. — Я случайно там оказалась, готовилась к семинару. Ты не представляешь, что творилось. Хорошо хоть успела вовремя улизнуть в потайной ход! Летели стеллажи, книги, кто-то посшибал плафоны с люстры.
— Ну а шушель?
— А что шушель? Как обычно, смотался, а вот всех, кто был замешан в безобразии, заставили приводить помещение в подарок. Говорю же, хорошо, что сбежала.
Демион загадочно улыбался, я даже не заметила, как он меня взял за руку и настойчиво потянул за собой. Я нахмурилась, но он только сказал:
— Пойдем, я тебе покажу кое-что интересное!
