Глава 2
Память услужливо, одну за другой, вытаскивала из своих запасников изрядно подзабытые сцены студенческой жизни. Мы с Танькой, тогда совсем ещё юные девчонки, поступившие в вуз сразу после школы, активно грызли гранит педагогической науки. Старательно посещали скучнейшие лекции и методологические семинары, до дыр просиживали дешёвенькие лавсановые юбки в институтской библиотеке, писали какие-то дурацкие рефераты (некоторые из них, кстати, хранятся у меня до сих пор, выбросить почему-то не поднимается рука), дважды в год ездили на практику в отдалённые районы Московской области (без билета, как правило, потому что денег катастрофически не хватало даже на еду). Не считая некоторых досадных мелочей (чисто символическая стипендия, отсутствие мальчиков на факультете, вечно чёрствые булочки в институтской столовой), жизнь казалась нам радужной и прекрасной, но… Но к третьему курсу я, в отличие от Таньки, полностью разочаровалась в будущей профессии.
Торчать целыми днями в школе, а вечером, возвратившись домой, до одури проверять исписанные корявым детским почерком тетрадки?
Расписываться в ведомости за смешные суммы? Нет, это не для меня, всё чаще думала я и по-прежнему ходила на лекции.
Однажды к нам на факультет заглянула забравшая документы сразу после первого курса девчонка, наша с Танькой ровесница. Не снимая норковой шубки, она покурила с нами в закутке у туалета и пригласила покататься на новенькой иномарке, которая, как выяснилось позже, принадлежала лично ей. «Оторвала себе богатенького мужа? Устроилась на работу в престижную компанию, где платят нормальные бабки? Получила наследство от троюродной тетушки, благополучно почившей за океаном?» – предположений, в том числе и самых фантастических, было хоть отбавляй. Всё оказалось гораздо прозаичней. Маринка продавала своё тело, путанила, проще говоря. Начинала она так. Купила газету «Из рук в руки» («вот уж судьбоносное название!» – горько усмехнулась я) и дала объявление: «Молодая длинноногая москвичка без комплексов, с тонкой талией и красивой грудью в любое время дня и ночи готова выполнить любое желание интеллигентного клиента, не выходящее за рамки традиционного секса». На следующий день ей позвонили. Потом ещё и ещё. «Презерватив и никакой групповухи», – требовала она, но все же умудрилась подцепить сифилис. Разумеется, были и разборки с криминальными кругами, от которых пришлось ежемесячно откупаться по установленной таксе. Поднакопив денег, она стала более разборчивой.
Знакомилась только с иностранцами, да и то не со всякими. Обзавелась связями в суперэлитных гостиницах, ресторанах… Одевалась в дорогих бутиках, купила машину, драгоценности… На всякий, по её выражению, сброд смотрела свысока… Годам к тридцати планировала завязать и открыть собственное дело. Замуж не собиралась, во всяком случае пока…
В то время я встречалась с мальчиком. Мама – бухгалтер на оборонном предприятии, папа… Был ли у него папа, честно говоря, я уже не помню. Скорее всего нет. Да это и неважно, чёрт побери!
Кажется, я была влюблена. Но… Он был такой бедный… Как церковная мышь… Чашу моего терпения переполнил подаренный на Восьмое марта скромный томик стихов Мандельштама в мятой бумажной обложке. Нет уж, читай эту муру сам, решила я и набрала Маринкин номер, записанный второпях на тетрадке с конспектами по политэкономии.
Первый клиент… Его помнит каждая путана…
Маринка напоила меня шампанским и познакомила с негром. «Извини, подруга, – сказала она, – наберёшься опыта, подберём тебе что-нибудь посимпатичнее, а пока терпи. Денежек у него много, так что, думаю, ты останешься довольна». Какое уж там! Воняло от него так, словно он не мылся с самого рождения. Словарный запас также оказался небогатым: «Давай туахаться, пить водка, русская б…дь». Он развлекался со мной целую ночь, заставляя делать такие вещи, о которых даже теперь, спустя несколько лет, вспоминать не хочется… Ближе к утру я твёрдо решила никогда больше не заниматься проституцией. Выйду замуж за своего мальчика, буду вместе с ним читать стихи по вечерам, нарожаю кучу детишек и… пущу их по миру с протянутой рукой.
На следующий день Маринка взяла с меня за посредничество тридцать процентов и, подмигнув, сказала: «Понадоблюсь – звякнешь…» Оставшаяся сумма в несколько раз превышала скудную студенческую стипендию. Первое, что я сделала, нажралась до отвала в ближайшем от дома ресторане. Опасаясь проговориться подруге о своём паскудном «приключении», Таньку я не пригласила… Через месяц деньги закончились.
Маринкин телефон я к тому времени знала уже наизусть, но звонить не решалась. Так и сидела часами, раздираемая противоречивыми чувствами, уставившись на старенький разбитый аппарат.
Она сама разыскала меня и предложила организовать встречу с новым клиентом. «Да ты не бойся, – смеялась она в трубку. – Не хочешь негра, найду мулата, не хочешь мулата, белого подберём!» И я сдалась… Через полгода я бросила институт, а ещё через полгода вышла из-под Маринкиного крыла и заработала… Нет, не самостоятельно. Заработала я под началом Зака, но о нём вспоминать совершенно не хочется. Даже сейчас…
К двадцати семи годам я стала профессионалкой. Нестерпимые муки совести, слёзы в подушку по ночам (справедливости ради надо сказать, что свободные ночи выдаются у меня очень редко) – все это осталось в прошлом. Моё сердце огрубело, а может быть, просто покрылось панцирем в ожидании настоящей любви.
В душе я по-прежнему осталась идеалисткой. Раздвигая ноги под очередным клиентом, я думаю о том, что когда-нибудь обязательно найду своё счастье. Разве я недостойна его? Разве я кому-нибудь причинила зло?
Просто я помогаю мужикам получить удовольствие… за деньги. А почему бы и нет? Выражаясь образно, за хороший секс платят все. Только я в отличие от других беру наличными и не связываю себя никакими обязательствами.
Влюблялась ли я когда-нибудь в своих клиентов?
Да, приходилось иногда… Чаще всего я вспоминаю о Карле. В постели он был неуклюжий, как тюлень. Но этот тюлень подчас вытворял такие потрясающие штучки! Я просто на стенку лезла от удовольствия! Встречались мы с ним больше месяца, и я уже надеялась на то, что вспыхнувшее между нами чувство получит продолжение. «Лена, – скажет Карл, – поедешь ли ты со мной в Америку?» «Конечно, дорогой», – отвечу я и с головой окунусь в новую жизнь. Забуду о том, что была проституткой. Рожу Карлу хорошенького голубоглазого мальчишку, похожего на него… Но… «Лена, – сказал Карл, – завтра я уезжаю в Америку. Ты замечательная женщина, с тобой мне было очень хорошо. Если я ещё приеду в Россию, обязательно тебя разыщу! И своим друзьям порекомендую обращаться только к тебе…»
Это был удар ниже пояса. «Спасибо за тёплые слова», – сухо поблагодарила я, быстро оделась и вышла из номера.
Больше я Карла не видела. Вот и вся любовь…
Ладно, хватит воспоминаний… И так душа ноет, словно по ней прошлись раскалённым утюгом. Да и жаловаться мне грех. Дом – полная чаша, приличные шмотки, машина… Имела бы я все это, работая в школе?! Таньку, вот кого надо пожалеть. На последнем курсе она выскочила замуж. Зачем?
Трудно сказать… В девках, наверное, боялась засидеться… Ну и натерпелась она за три года семейной жизни! И битая бывала, и из ментовки мужа вытаскивала, и даже лечилась в вендиспансере – через всё прошла. Родила сына и… осталась на бобах. До сих пор вздрагивает, вспоминая о благоверном…
Танькина мама инвалид, ей тоже надо помогать…
Зарплата в школе – одни слёзы… Искренне переживая за подругу, я постоянно подкидываю ей деньги. Чем мне приходится заниматься, Танька давно знает, но не осуждает меня. А я – её…
Расчувствовавшись, я налила себе полный стакан виски, выпила его и, уронив голову на стол, забылась тяжёлым сном.
