Глава 9

"Дорогой дневник, здравствуй! Знаешь, у меня больше нет сил. Весь день я лежу в кровати с закрытыми глазами, а когда звонит телефон, я просто делаю вид, что его не слышу. Знаешь, мне стало по-настоящему страшно. У меня новый паспорт и новая жизнь. В прошлую жизнь возвращаться нельзя, а новой я уже сыта по горло. Сегодня я подумала о том, что я неудачница и это мой рок. Все, за что я берусь, я всегда разрушаю. Я не умею созидать, я могу только разрушать. Наверное, человеку, который всю жизнь все разрушал, очень тяжело научиться строить, и как бы он ни учился, все его попытки всегда будут тщетны и он никогда ничего не построит.

Знаешь, мне очень плохо. У меня какое-то странное чувство, что, убежав из прошлой жизни, я не только убежала от своего мужа, я убежала от самой себя. Я не только смогла обмануть мужа, но обманула саму себя. Я всю жизнь кого-то обманываю. Я затеяла свою игру, но она обернулась проигрышем. Сегодня я думала о том, почему другие люди находят счастье, а я никак не могу его найти. Почему некоторые получают все, о чем мечтают, и дома их всегда ждет чудесный ужин и свежие цветы? Почему у меня все не так? ВСЕ НЕ ТАК. Никто не приготовит мне чудесный ужин, который есть у других, и не подарит цветы, которые дарят другим. Кто я? Разочарованная в жизни молодая женщина, подумывающая о самоубийстве. Это я. Вне всякого сомнения — это я. Не слишком ли высокую цену я плачу за свою жизнь и за свои мечты? И все же. Все же я еще должна жить. ПОТОМУ ЧТО Я ЕЩЕ НЕ ВЫЛОЖИЛАСЬ ПО ПОЛНОЙ. МНЕ ЕЩЕ ЕСТЬ ЧТО СКАЗАТЬ ЭТОМУ МИРУ. Я еще докажу, что я чего-то стою.

Я уже давно не ищу любви, наверное, по той причине, что я сыта ею по горло. Где-то там, в другой жизни, осталось странное состояние, когда ты кого-то ждешь, греешь ужин, спишь у кого-то на плече, когда ликует душа, когда ты уже не можешь восстановить душевное равновесие, потому что твоя душа принадлежит кому-то другому. Где-то там, совершенно в другой жизни, я дышала по инерции, курила сигарету за сигаретой, ждала, волновалась, не находила себе места, металась по комнате и плакала по ночам в подушку. А затем я вновь была счастлива, парила над землей и даже говорила стихами. Где-то там, в той жизни, не оценили мою любовь, а человек, которого я очень сильно любила, сказал, что ему со мной скучно, и для того, чтобы развеять свою скуку, поднял на меня руку. А затем просто не стало чувств и на смену любви пришла жгучая ненависть. Мне было жаль себя и свою любовь.

И все же нет. Самоубийства не будет! Я заставлю себя встать с кровати, принять душ, посмотреть в зеркало, причесаться, накраситься и потом уже подумать, как жить дальше. Я не верю, что перечеркнута вся моя жизнь. Ни черта! Не дождетесь! В этой жизни я не боюсь начинать все с нуля. Вам никогда не услышать от меня страшной фразы: «Яду мне, яду!» Я буду жить! Я обязательно буду жить. И, несмотря ни на что, Я СЧАСТЛИВА. Я СЧАСТЛИВА, ПОТОМУ ЧТО СВОБОДНА.

А сегодня… Сегодня вечером я прогуляюсь по Москве. Просто пройдусь по родным московским улочкам и подышу московским воздухом. Когда темнеет, центр города кажется таким нереальным, как театральная декорация. Слишком много искусственного, холодного света, а холодный свет никогда не согреет. И я удержу себя от того, чтобы сесть под ближайший фонарь и повыть от души. Руслана больше нет. Нужно понять, что Руслана больше нет, — и жить дальше. У меня появилось огромное ЖЕЛАНИЕ ЖИТЬ, а если у меня появляется какое-то желание, то я сама себя боюсь. Я ЖЕНЩИНА, КОТОРАЯ БОИТСЯ СОБСТВЕННЫХ ЖЕЛАНИЙ.

До скорой встречи. Целую. Вероника".

Я вздрогнула от настойчивого звонка в дверь и, надев пушистые тапочки, направилась в коридор. В недоумении посмотрев в «глазок», я бессмысленно захлопала ресницами и не сразу поверила тому, что увидела. За дверью стоял Череп и изо всей силы жал на звонок. В первую минуту я подумала о том, что лучше всего притвориться глухой и сделать вид, что меня нет дома, но затем поняла, что это бессмысленно, что если Череп захочет войти в квартиру, то обязательно в нее войдет. Не придумав ничего лучшего, я потуже запахнула халат и открыла дверь.

— Сан Саныч? Какими судьбами?

— Самыми обыкновенными, — пробурчал Череп и зашел в квартиру. — Ты почему ко мне на разговор не приехала? Я же сказал Диме, чтобы он тебя привез, но ты ему наболтала, что плохо себя чувствуешь, и уехала домой.

— Я действительно себя плохо чувствую. — Я прошла на кухню и села на табуретку. — Руслан умер. Разве я могу себя хорошо чувствовать?

— Только не вздумай мне говорить, что ты любила Руслана.

— Я любила его дружеской любовью. Необязательно любить со страстью. Можно любить человека как друга. И, между прочим, это тоже называется любовью.

— Не говори ерунды. Любовь либо есть, либо ее нет. Дружеской любви не бывает. Дружба бывает, а дружеская любовь — это полнейший бред.

— Я любила Руслана по-своему.

— Я тебе еще раз говорю о том, что не бывает любви ни по-своему, ни по-моему. Я старше, а значит, лучше жизнь знаю. Ты мне свои лоховские мысли не навязывай. У тебя это не прокатит.

— Не пойму, к чему вы клоните. Пусть каждый из нас останется при своем мнении. Я вообще не желаю говорить о своем личном и, может быть, даже интимном.

— Ты будешь говорить со мной обо всем, что мне захочется, — пробурчал Череп и расстегнул пуговицы на вороте рубашки. — Что-то душно у тебя.

Но вместо того, чтобы прокомментировать его фразу, я одарила Черепа крайне раздраженным взглядом, который говорил о том, чтобы Череп выметался из моей квартиры как можно быстрее. Но малоприятный гость, явившийся без приглашения, даже не обратил внимания на мой взгляд.

Череп подошел к кухонному окну и посмотрел вниз. Затем слегка его приоткрыл и помахал кому-то рукой.

— Что там случилось? — едва приподнялась я.

— Ребятам своим помахал. Там, внизу, меня мои пацаны ждут. Ты что думала, я один сюда приехал, что ли?

— Нет, конечно, — протянула я. — Разве такой человек может один ездить?

— Какой? — не сразу понял меня Череп.

— Большой.

— Это почему я большой? У меня рост метр семьдесят пять. — Череп сел напротив меня и, даже не спросив разрешения покурить, закурил сигарету. — При таком росте мужчина большим не считается. Вот если бы у меня было метра два…

— Я имела в виду не рост, а ваше положение в обществе.

— А откуда ты знаешь мое положение в обществе? Что ты вообще про меня знаешь?

— Я знаю, что вы большой бизнесмен, а у каждого большого бизнесмена есть охранники, но у вас вместо охранников есть ваши пацаны.

Я замолчала и посмотрела на Черепа слегка испуганным взглядом.

— Сан Саныч, я очень плохо себя чувствую и не могу долго с вами разговаривать. У меня голова кружится.

— А я тебя долго и не задержу.

— И на этом спасибо. Объясните цель вашего визита.

— Ты почему на разговор ко мне не приехала? — еще раз повторил свой вопрос Череп. — Если я сказал, чтобы ты приехала, значит, ты была обязана ко мне приехать. Ты меня ослушалась, а я такой расклад не люблю. Я люблю, когда меня уважают и понимают с полуслова.

Набравшись смелости, я слегка прокашлялась и постаралась говорить как можно увереннее:

— Сан Саныч, вы со мной так разговариваете, как будто я один из ваших пацанов. Не забывайте, что я не ваш пацан, а девушка, что я никакого отношения к вам не имею и что я не обязана подчиняться вашим приказам.

— Ты же ко мне на работу устроилась? — От моей наглости Череп даже немного растерялся. — У нас же с тобой фирма «Мираж».

— Но ведь случились непредвиденные обстоятельства.

— Какие еще обстоятельства?

— Погиб Руслан.

— А при чем тут Руслан? Не он же тебя на работу нанял, а я. Я вообще никакой связи не вижу между твоей работой и смертью Руслана. Зачем ты все в одну кучу валишь?

— Я без Руслана работать не буду.

— Что значит не будешь?

— Сан Саныч, вы уж меня извините, но без Руслана я работать не буду. Тем более у вас на мое место есть другая девушка. Мне Руслан об этом говорил.

— Что он тебе говорил?

— Что мне есть более достойная замена.

— А если ее нет?

— Сейчас найти рабочие руки совсем не проблема. Было бы желание. Одним словом, давайте представим, будто у меня был испытательный срок и я его не прошла. Вы во мне очень сильно разочаровались и решили взять на мое место другую девушку.

— Может, ты мне еще предложишь объявление в газету дать в рубрику «Трудоустройство»?! — Нижняя губа Черепа слегка задергалась.

— Я не знаю. Вам виднее. В газету-то вряд ли. Может быть, лучше через знакомых поспрашивать. У ваших пацанов много знакомых девушек, которые остро нуждаются в деньгах. Тем более работа не пыльная, а можно даже сказать, рискованная и творческая, как на театральной сцене. Так что, я думаю, с освободившимся рабочим местом проблем не будет. Свято место пусто не бывает.

Не обращая внимания на реакцию Черепа, я подошла к холодильнику и достала из-под хлебницы конверт. Затем села на свое прежнее место и положила конверт перед Сан Санычем.

— Что это? — не понял Череп.

— Тут аванс и инструкции. Можете проверить. Я не взяла ни копейки.

Череп немного нервно повертел конверт в руках и положил его туда, где он лежал.

— Значит, ты сейчас в трансе.

— В смысле?

— В смысле того, что по Руслану тоскуешь.

— Тоскую. Да и не только я, но и вы тоже. И другие ребята. С Русланом мы были очень хорошие друзья, и я за многое ему благодарна. Я уже говорила вам о том, что знала его со школьной скамьи, а это очень даже немаловажно. От этого моя боль становится еще сильнее.

— Я действительно тоскую по Руслану. Толковый парень. И пацаны мои тоже скорбят. Мы всегда скорбим, когда уходит кто-то из наших пацанов. А они почему-то в последнее время очень часто уходят.

Череп смотрел на меня такими хитрыми глазами, что я просто не могла понять, к чему он клонит.

— И я очень скорблю по Руслану, — еще раз зачем-то сказала я и опустила глаза.

— Ты не любила Руслана, — холодно произнес Череп.

— А я его никогда и не обманывала. Я никогда не говорила ему о том, что я его люблю.

— Руслан, когда напивался, постоянно пацанам на тебя жаловался.

— Зачем это он на меня жаловался?

— Говорил, что он к тебе всей душой, что он любит тебя, а ты им крутишь как хочешь. Используешь его на полную катушку.

— Сан Саныч, это уже наши с Русланом личные отношения.

— Руслан — мой пацан, и его судьба была мне совсем не безразлична. И запомни. Я и мои пацаны — это одна семья. Все мы живем в одной семье. Поэтому личные отношения моих пацанов — это наши общие личные, семейные отношения. А за Руслана мы все переживали. Не очень было приятно смотреть, как здоровым мужиком какая-то вертихвостка крутит. И образумить его было сложно. Он никого не хотел слушать, а без боли на него смотреть было нельзя.

— Я к Руслану никогда плохо не относилась и не сказала ему ни одного обидного слова. Нам было неплохо вместе, и я уже сказала вам о том, что я многим ему обязана и за многое ему благодарна.

— Ты с ним спала! — ни с того ни с сего взорвался Череп.

— И что? Мы же с ним взрослые люди. Вы считаете, что люди должны спать только по любви?

— Нет, дорогуша, я так не считаю. Но мне неприятно осознавать, что ты пользовалась моим пацаном на полную катушку. Ты даже жить с ним не хотела, а звала его только потрахаться, когда тебе уже невмоготу было. А у дверей операционной ты молилась, чтобы он умер, потому что если бы он остался жив, то был бы инвалидом и тебе пришлось с ним возиться. Если ты не захотела возиться со здоровым, то зачем тебе нужен больной? Так что, девочка, тебе повезло. Ты избавилась от назойливого поклонника, и тебе не придется сидеть у его кровати.

Я посмотрела на Черепа глазами, полными слез, и произнесла с содроганием в голосе:

— Мне неприятно оттого, что кто-то взял на себя право лезть в мою частную жизнь.

— Я не кто-то, и ты должна зарубить себе это на носу.

— Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? Я не хотела смерти Руслана! Я никогда этого не хотела!

— Я знаю, что говорю, — хладнокровно ответил Череп.

— Я не хочу доказывать вам что-либо. Я могу только сказать, что вы не правы.

— Я всегда прав. Кстати, пацаны уже вовсю готовятся к похоронам. Ты придешь?

— Конечно.

Достав из кармана халата носовой платок, я вытерла слезы и, пододвинув конверт поближе к Черепу, не ожидая от самой себя такой решимости, произнесла:

— Мне бы хотелось, чтобы вы покинули мою квартиру. Я хочу побыть одна. И заберите свой конверт. Он мне больше не нужен.

— Хорошо. Я покину твою квартиру. — В голосе Черепа появилась угроза, которой еще совсем недавно не было.

— Будьте так любезны.

— Буду любезен. И вообще, все это время я был с тобой сама любезность. Только ты не учла одного: это не твоя квартира. Ее снимал для тебя Руслан, любовью которого ты пользовалась на полную катушку. Он оплатил ее на год вперед.

— Даже если ее снимал Руслан, то вы при любом раскладе не имеете к ней никакого отношения.

Череп совершенно меня не слышал, а может быть, просто не хотел слышать и продолжал:

— И живешь ты в этой квартире, дорогуша, по чужому паспорту, который для тебя опять же сделал Руслан, и сделал он его через меня. Я навел о тебе справки. Ты действительно одноклассница Руслана, но у тебя совсем другая фамилия и отчество. Правда, я еще не узнал, от кого ты шифруешься. Видимо, ты попала в какой-то переплет, а сейчас делаешь все возможное для того, чтобы замести следы. Да ладно, это твое дело. Только знай, что тот, от кого ты скрываешься, если захочет тебя найти, то обязательно найдет, несмотря на новые данные твоего паспорта. Видимо, ты кого-то кинула на большие деньги, а это, девочка моя, не проходит бесследно. А теперь самое главное. Я уйду и никогда не встану у тебя на пути, но при одном условии.

— При каком еще условии?

— Ты выплатишь мне неустойку.

— Какую еще неустойку?

— Самую обыкновенную, моя дорогая. В размере ста тысяч.

— Что?!

— Что слышала.

На минуту я просто потеряла дар речи. Я смотрела на Черепа безумными глазами и не могла произнести даже слова.

— Ну, что ты на меня так уставилась? Дорогуша, гони сто тысяч — и я ухожу.

— Сто тысяч? — наконец я вновь обрела способность говорить.

— Сто тысяч долларов, а то еще подумаешь, что рублей. Только не вздумай меня лечить, как доктор пациента. Я не Руслан, и меня ни одна баба в жизни не использовала.

— Я не баба и никогда ею не была.

— А кто ты, мужик, что ли?

— И не баба, и не мужик. Мне никогда не нравились ни те, ни другие. Я ЛЕДИ, КОТОРОЙ ВСЕГДА НРАВИЛИСЬ ДЖЕНТЛЬМЕНЫ.

— Тоже мне, леди нашлась, — противно захихикал Череп.

— О каких деньгах идет речь? Что-то я вообще ничего не пойму.

— О «зеленых», — теперь уже зловеще усмехнулся Череп. — Ты на меня работать отказываешься?

— Отказываюсь.

— Так плати неустойку.

— Какую еще неустойку?

— Дорогуша, ты уже такая большая девочка. Научилась мужиками вертеть, как тебе хочется, а что такое неустойка — не знаешь. Нехорошо. Дело, которое должно было выгореть у меня с Майклом, принесло бы мне сто тысяч долларов. Найти замену я тебе сейчас не могу, да и это будет очень подозрительно. Я имею в виду, что будет очень трудно объяснить это Майклу. Наш горе-америкашка к тебе прочувствовался. Поэтому верни мне те деньги, на которые я попал, и мы с тобой квиты.

— Но где же я их возьму?

— Это твои проблемы. Только знай, что они мне нужны прямо сейчас.

— У меня нет таких денег, — робко попробовала я спасти свою последнюю надежду на мирное решение дела. — Вы же прекрасно знаете, что их у меня нет и что им неоткуда взяться.

— Меня это мало беспокоит.

Поняв, что я больше не могу сидеть на одном месте, я встала со стула и принялась нервно ходить по комнате. Затем резко остановилась и посмотрела на Черепа глазами, полными слез.

— Что вы хотите?

— Я же ясно изложил свою мысль. Я хочу ровно сто тысяч долларов, — как ни в чем не бывало ответил Череп и вновь закурил сигарету.

— Я не правильно задала вопрос. Чего вы добиваетесь?

— Денег. Тех денег, которые я теряю с твоим отказом работать.

— Вы хотите, чтобы я на вас работала?

— Насколько я помню, я нанял тебя на работу и никто тебя не увольнял. Фирма «Мираж» продолжает свое существование. Она не распалась, Я не знаю, что ты себе надумала.

— А если я все же откажусь?

— Это твое право. Тогда гони деньги, и все. Прощай.

— А если я не отдам деньги?

— Дорогуша, ты хочешь, чтобы я лоханулся? Ты за кого меня держишь? Ты что, не знаешь, что происходит с теми людьми, которые не отдают те деньги, которые они должны? Ты хочешь, чтобы я тебе это напомнил?

— Но ведь я не должна вам эти деньги?! Я не брала у вас взаймы. Эту сумму вы взяли с потолка.

— Если ты не брала у меня взаймы, то это совсем не означает, что ты мне ничего не должна. Ты мне их очень даже должна. Должна! Дело, которое у меня должно выгореть с Майклом, на сто тысяч долларов. Я уже устал повторяться.

— А без меня это дело не выгорит?

— Без твоих обязанностей нет.

— Тогда дело с Майклом — это последнее дело, которое нас связывает. — Пойдя на уступки, я поняла, что у меня просто нет другого выбора.

— Что значит «последнее дело»? Ты что, умирать, что ли, собралась?

— Да нет. Я думаю пока пожить. Закончу дело с Майклом и увольняюсь. Я буду искать другую работу.

Череп громко рассмеялся и посмотрел на меня неимоверно злобными глазами.

— Ну ты даешь.

— Я что-то не так сказала? Мне кажется, что я не сказала ничего смешного.

— А мне кажется, что у нас сегодня вечер юмора. Обхохочешься.

— А что смешного-то?

После моего вопроса Череп стал крайне серьезным и заговорил со все той же угрозой:

— Вероника, ты уже такая большая девочка, а ведешь себя так, как будто совсем не знаешь жизни. Неужели Руслан не объяснил тебе одной простой истины?

— Что он должен был мне объяснить?

— То, что в мою фирму «Мираж» устроиться можно, а вот уволиться из нее нельзя.

— Как это нельзя? Вы хотите сказать, что я должна работать на вас пожизненно? Крепостное право уже давно отменили.

— Что значит «пожизненно»? Я хочу сказать то, что принимаю на работу я и увольняю с работы тоже я. Одним словом, ты будешь работать на меня до тех пор, пока мне это будет нужно. Когда наступит момент и я уже не буду нуждаться в твоих услугах, я обязательно тебе об этом скажу. Обещаю. Так что все предельно просто. А что касается крепостного права, которое ты недавно упомянула, то здесь ты перегнула палку. Крепостным крестьянам никогда не снились деньги, которые ты получаешь, вернее, скоро начнешь зарабатывать. Если бы они зарабатывали хоть сотую долю твоих денег, то были бы против отмены крепостного права и стояли бы за него горой. Так что не сравнивай себя с тем, что от тебя далеко и не имеет к тебе никакого отношения. Ты говорила о том, что тебе нужны деньги?

— Говорила.

— Так зарабатывай. Зарабатывай, дорогая моя. Деньги неплохие. Зарабатывай, пока я даю тебе такую возможность.

Облокотившись о газовую плиту, я встала, как подстреленная, и почувствовала, как у меня подкосились ноги. Мне показалось, что еще немного — и я просто свалюсь в обморок. Я держалась из последних сил и старалась не показывать свое состояние Черепу, по-прежнему избегая встречаться с ним взглядом.

— Вы не даете мне права выбора. — Я слегка прикусила губу.

— Дорогая моя, ты сама устроилась в организацию, в которой у тебя нет никаких прав, а только одни обязанности. Ты сама выбрала такой путь. Добровольно. Никто за уши тебя не тащил. Ты давно знаешь Руслана. Ты состояла с ним в определенных отношениях, и ты прекрасно знала, где он работает и чем занимается. Зачем ты сюда полезла? Хотела заработать денег, так зарабатывай. Короче, мне уже надоела эта тянучка и этот долгий разговор ни о чем. Я устал ходить вокруг да около. То ли ты полная дура, то ли ты притворяешься. Ты попала, девочка. Ты просто попала. Ты будешь пахать на меня до тех пор, пока мне это будет нужно. Но не забывай, что где есть минусы, там есть и плюсы. За свою пахоту ты будешь получать вполне приличные деньги. Если попробуешь сбежать или кому-нибудь на меня пожаловаться, то поплатишься жизнью. Ты все поняла?

— Да. — Я почувствовала, как у меня застучало в висках.

— Молодец. Какая понятливая девочка. А теперь иди ко мне.

— Что?

Череп поманил меня к себе и принялся расстегивать ширинку. Он делал это настолько свободно и без комплексов, словно мы уже давно состоим в определенных отношениях и он снимает передо мной свои штаны каждый день.

— Что вы делаете?

— Освобождаю себя от лишних вещей. Даю тебе пространство для деятельности.

— Да как вам не стыдно! Руслан только погиб. — Действия Черепа привели меня в бешенство.

— А при чем тут Руслан? Ты мне сама недавно говорила, что люди не обязательно должны спать по любви.

— Хорошо. Но у них должно быть желание.

— А кто сказал, что у меня его нет? У меня оно есть. Посмотри, как стоит. Неужели ты не видишь? Я уже сам весь дымлю. Сейчас точно дым пойдет.

— У меня нет желания!

— Появится. Ты только начни, и оно сразу появится. Лиха беда начало.

— Да как вам не стыдно! Наденьте свои штаны! Вывалили свое хозяйство бессовестное! — прокричала я что было сил и выбежала из кухни. — Вы мне в отцы годитесь!

— А сейчас так модно. Сейчас возраст отношениям не помеха. Малолетки с дедами вовсю чирикаются, а я не дед, а мужчина в расцвете лет. — Череп похотливо улыбался. — Послушай, а правда, что ты без нижнего белья ходишь? Мне в изоляторе сказали. Я как услышал, так возбудился. Ну скажи, правда, что ты трусы не носишь? Может, посмотрим?

Я не отвечала, а все пятилась и пятилась назад. Когда я уперлась в стену и поняла, что у меня просто нет выхода, я взяла большую вазу и процедила сквозь зубы:

— Ты, старый пень, если ты ко мне еще хоть приблизишься, я разобью эту вазу о твою старческую и маразматическую голову.

— Кто это старый пень? — рассвирепел Череп.

— Ты!

— Я?!

— Ты! И убери свое долбаное хозяйство, а иначе я на него вазу надену, черта с два потом вытащишь!

— На что ты вазу наденешь?

Череп полез в карман брюк, достал пистолет и наставил его на меня.

— Что это? — Увидеть пистолет в руках Черепа я ожидала меньше всего на свете и никак не была к этому готова.

— Ствол. И он, между прочим, заряжен.

— Ствол?

— Ну да. Если ты сейчас не поставишь вазу на место, то я сам засуну его туда, куда бы тебе меньше всего хотелось. Поверь, тебе это вряд ли понравится, тем более что он иногда стреляет.

Все, что произошло дальше, мне плохо запомнилось. Череп накинулся на меня как безумный и, не выпуская пистолета из руки, разорвал мой халат. Я вскрикнула и глазами, полными ужаса, посмотрела на стоявшую на столе фотографию в рамке. На ней были двое: я и Руслан. Руслан нежно обнимал меня за плечи и что-то шептал на ухо. Я вспомнила. Неожиданно для самой себя я тогда вспомнила, что он шептал. Он говорил мне о том, что если мы с ним поженимся, то будем очень красивой парой, а свидетелем на нашей свадьбе будет его крестный отец, очень уважаемый человек по кличке Череп.