Глава 5
Пробравшись между деревьями, я вышла на просторную поляну и увидела несколько незнакомых машин. В свете фар о чем-то оживленно беседовали мужчины. Вернее, они не просто беседовали. Разговор шел на повышенных тонах. Это было похоже на какую-то «стрелку», сходку, которую устраивают подальше от человеческих глаз. Река, лес, удаленность от жилья… Они чувствовали себя свободно, не таились, не оглядывались по сторонам, похоже, при необходимости готовы были достать оружие. Впервые за последнее время у меня сработал здравый рассудок, и я притаилась за деревом. Выходить на поляну и просить у незнакомых мужчин помощи слишком рискованно. Сначала надо понять, кто эти люди и для чего они здесь собрались.
По-прежнему шел дождь. Странно, но я к нему уже привыкла. Мокрый облегающий джинсовый костюм стягивал мою фигуру, словно тугой корсет. Мокрые спутанные волосы лезли в глаза. А еще кровь, сочившаяся из ран. Кровь, перемешанная с дождем…
– Все, мужики, по-моему, пора разбегаться, – сказал тот, что стоял у довольно дорогого джипа. – Дело сделано. Я думаю, ни у кого нет претензий. Андрей должен считаться пропавшим без вести. Никто и никогда не должен знать о том, что он мертв. Если всплывет его смерть, мы все попадем в жуткую ловушку. Мы лишимся того, что имеем. Конечно, жалко, что мы не можем похоронить его по-человечески. Так сложились обстоятельства, и мы ничего не можем изменить. Конечно, мы могли купить место на кладбище и похоронить его под другим именем, но на любом кладбище так много любопытных глаз… Мы будем его навещать здесь. И никаких памятников. Лишние подозрения нам ни к чему. Каждый из нас может найти это место с закрытыми глазами. Мы его чувствуем… Чувствуем тот свет, который пробивается из земли там, где захоронен Андрей.
Мужчина встал на колени и припал губами к земле. Поцеловав ее несколько раз, встал и даже не отряхнул брюки. Его примеру последовали остальные.
– Яков, а что решим по поводу родственников? – спросил тот, что встал с колен последним.
– Как договорились. Для родственников он будет тоже пропавшим без вести, – ответил Яков. – Жена, дети, мать, теща – пусть все остаются в неведении. О смерти Андрея знаем только мы пятеро, и в этой тайне никогда не будет шестого. Предлагаю посадить на месте захоронения Андрея пять елочек. Посадим плотным кольцом. Это будет добрый знак того, что мы, пятеро его близких друзей, всегда о нем помним, любим его и по-мужски скорбим. Только давайте побыстрее, мы и так уже промокли до нитки.
Мужчины достали лопаты, а я вытерла пот со лба и постаралась сдержать захлестнувшие меня эмоции. В моей ситуации лучше всего быть ниже травы, тише воды, не подавать никаких признаков жизни, потому что это совсем не те люди, которые могут помочь. Свидетельницей одного преступления я уже была со всеми вытекающими отсюда последствиями. Теперь я стала свидетельницей каких-то загадочных похорон человека по имени Андрей. Получается, что я вновь ненужный свидетель, а ненужных свидетелей, как правило, убирают. Все это я хорошо понимала и, несмотря на паническое чувство страха, могла оценить ситуацию именно так, как она того заслуживала. И в то же время я понимала, что совершенно не знаю, где нахожусь и как мне выбраться к людям. Перспектива остаться в лесу одной вселяла в меня дикий ужас, чувство полной безысходности бросало в озноб.
Пока мужчины сажали деревья, я не сводила глаз со стоящего неподалеку джипа, принадлежавшего Якову, и пыталась рассмотреть, есть там кто-нибудь или нет. Передняя дверь была открыта. Когда практически все мужчины оказались ко мне спиной, я метнулась вперед, пулей влетела в джип, перелезла на заднее сиденье и притаилась.
Я не знала, что меня ждет дальше. Ясно было одно – джип обязательно привезет меня к людям, и я должна выбраться из него незамеченной. Точно так же, как я в него забралась. Буквально вжавшись в кожаное кресло, я старалась не дышать. Мне было страшно. И именно в этот момент я с особой теплотой подумала о своем поселке и о той спокойной жизни, которой я в нем жила. Вспомнилась соседка Варвара. Мы жили в соседних домах и выросли в одном дворе. Она раньше меня уехала покорять Москву, но вернулась ровно через два месяца. Вернулась совсем другим человеком. Из тихой, милой, доброй девушки за небольшой промежуток времени она превратилась черт знает в кого. Сломанная, нервная, озлобленная, она не желала ни с кем обсуждать свою несостоявшуюся жизнь. Но самое ужасное – ей казалось, что теперь всю жизнь на ней будет клеймо неудачницы, хотя в общем-то по большому счету деревенским было совершенно наплевать, куда и зачем она ездила. Варвара пришла проводить меня, когда я уезжала в Москву. Я стояла с дорожной сумкой, слушала наставления наших деревенских и ждала автобуса. Варвара стояла рядом и беспрестанно курила. Я чувствовала, что она хочет мне что-то сказать, но она молчала. Она просто курила. Она очень нервничала, и сигарета то и дело падала у нее из рук. Она тушила ее ногой и доставала из пачки очередную…
Очнувшись от воспоминаний, я сжала кулаки так, что руки пронзила боль. Надо ждать… Ждать, когда мужчины наконец разойдутся и сядут в свои машины. Оказалось, что ждать пришлось совсем недолго. Не прошло и нескольких минут, как мужчины распрощались и разошлись по своим машинам. Машин ровно пять, мужчин пятеро. Значит, я просчитала все правильно. В джип, в который я забралась, больше никто не сядет.
Я молила бога только об одном – чтобы случайно не чихнуть, не застонать от боли и панического страха. Яков помахал рукой товарищам, завел мотор и посмотрел в зеркало заднего вида. Я буквально вжалась в кресло и ощутила, что просто облилась холодным потом. Когда машина наконец тронулась, я уткнулась носом в кресло и принялась мечтать. Да, как ни странно, но даже в этой чудовищной ситуации я принялась мечтать, потому что мечтать я могла везде и сколько угодно. Я мечтала о том, что Яков, выбравшись из этого страшного леса, поедет не в какой-нибудь загородный коттедж, в котором он проживает с семьей, а направится к самому центру города и там вольется в сумасшедший поток уличного движения. В конце концов, город не лес, в городе не так страшно. По крайней мере я смогу закричать, выскочить на любом светофоре прямо посреди шумного проспекта и побежать туда, где толпится народ, броситься на шею первому встречному, выплакаться, рассказать ему о том, что со мной произошло. Хорошо бы выскочить из машины где-нибудь у вокзала, потому что у вокзала всегда толпится народ: одни рвутся в город, а другие, наоборот, спешат побыстрее из него выбраться. Ни привокзальная сутолока, ни радость людей от долгожданных встреч, ни слезы от чересчур тяжелых расставаний не помешали бы мне найти плечо, на котором бы я смогла выплакаться.
«Только бы этот гребаный Яков ехал в город, – как заклинание твердила я про себя. – Только бы он поехал в город».
Я уже и сама не понимала, какие чувства вызывал у меня город, в который я приехала. Еще совсем недавно мне казалось, что мое место здесь и я смогу жить только в Москве. До недавнего времени мне нравилось в ней буквально все, я испытывала пьянящую радость, любуясь ее сказочной красотой, жадно впитывала звуки огромной разношерстной толпы и будоражащий ритм. Мне даже казалось, что у меня есть какое-то родство с этим городом. Словно мы одной крови… Просто судьба закинула меня в глухую, бесперспективную деревню. Но есть же такое понятие, как зов крови. Вот я и приехала в Москву. Что-то меня звало, что-то сработало внутри. Я приехала, чтобы завоевать этот город. А потом я встретила Александра, пообещавшего сделать из меня известную модель. Это была судьба, вернее, шанс, который дала мне судьба. Не использовать его было бы по меньшей мере глупо. Я помню, как я растерялась, когда лицом к лицу столкнулась с городом, о котором грезила с самого раннего детства. Помню, я встала посреди шумной площади и… поняла, что мне просто некуда идти. В кармане – только адрес дальних знакомых. Я смотрела на большие многоэтажные дома как зачарованная. Город казался мне просто волшебным. «Господи, как же ты красива, Москва… Как ты красива…» – шептала я и смотрела по сторонам восхищенным взглядом. А когда я села в автобус и за окном замелькали различные рестораны, казино и красивые рекламы ночных клубов, я смахнула слезы: «Именно такое королевство достойно настоящей принцессы». Проще говоря, оно достойно меня. А я… Я всегда была принцессой и всегда чувствовала в себе королевскую кровь. Даже помогая матери на ферме… Даже стоя за прилавком опостылевшего деревенского магазина. Я всегда знала, что это не мое, что это случайно. Что это просто нелепое недоразумение, глупая ошибка судьбы, неразбериха и какая-то путаница. Я никогда не танцевала на местной дискотеке и никогда не ходила в местный кинотеатр, потому что всегда знала – меня ждут яркие огни настоящих дорогих увеселительных заведений.
Как же быстро все изменилось. Как же быстро… Я боялась не только московских заведений, я боялась и самой Москвы. Здесь могут запросто убить человека только за то, что он далеко не бедный и у него есть «мерседес» последней модели. Тут могут запросто похоронить лучшего друга не где-нибудь на кладбище, а прямо посреди леса и держать родных в неведении по поводу его судьбы… А еще тут живут страшные люди, у которых есть такие же страшные деньги, и живут они по очень страшным правилам. Прямо как отрывок из сказки, которой дети по ночам пугают друг друга. «…В страшном, страшном городе стояли страшные, страшные здания, а в этих страшных, страшных зданиях жили страшные, страшные люди. Страшными, страшными ночами эти страшные, страшные люди делали страшные, страшные дела, от которых жизнь в этом страшном, страшном городе становилась еще страшнее…» Наверное, эта страшная сказка из детства была как раз про Москву.
Мои размышления прервал звонок мобильного телефона Якова. Он быстро вытащил мобильный из кармана и решительно произнес:
– Слушаю. – Затем небольшая пауза. – Скоро буду. У меня свои дела. Что я делаю? Зоя, я тебе уже тысячу раз говорил, что я зарабатываю деньги. Ну и что, что уже глубокая ночь! У меня рабочий день не нормирован. – Яков ухмыльнулся и дернул плечом. – Почему? Что почему?! Почему у меня рабочий день не нормирован?! Какие дела могут быть ночью?! Отвечаю. У человека, который зарабатывает нормальные деньги, дела могут быть в любое время суток. И ты, между прочим, Зоинька, на эти самые денежки живешь и ни в чем себе не отказываешь. Катаешься как сыр в масле, покупаешь различные шмотки и жрешь дорогие спиртные напитки в неограниченных количествах. А я, между прочим, не работяга на заводе и у станка не стою! Поэтому ты вопросы типа где я сейчас нахожусь и что делаю не задавай. И еще, Зоинька, тебе бы спать пора, а ты, я смотрю, маешься от безделья и пропиваешь деньги, которые я зарабатываю непосильным трудом. Ах, ты еще смеешься! Ты что ржешь, как лошадь?! Прекрати ржать, я сказал! Я бы на твоем месте не смеялся. Ты считаешь, что нам деньги с неба падают, что я ни хрена не делаю?! Зоя, ты зачем так нажралась?! Девочка, ты хоть сама понимаешь, как далеко зашла?! Ты стала алкоголичкой!!! Ты же перестаешь быть человеком, становишься неодушевленной вещью.
Опять пауза. Мне даже показалось, что Яков окончил разговор, но я ошиблась.
– Дорогая, я не обзываюсь. – Перепады в его настроении настораживали. С оглушительного крика он перешел на мягкий, совершенно спокойный тон. – Я же тебе сказал, что не обзываюсь. Я уже давно не в том возрасте, просто называю вещи своими именами. Милая, ты оскорбилась, что я назвал тебя вещью. Но если ты и впредь будешь жрать спиртное в таких количествах, ты и в самом деле скоро станешь для меня использованной вещью. У тебя еще есть шанс исправиться. А пока ты не вещь. Если ты в самое ближайшее время не закончишь жрать свои джины, виски и бренди, я тебя зашью, как делают с самыми безнадежными алкоголиками. Все, дорогая, скоро увидимся. Постарайся уснуть. Ты же знаешь, я не люблю, когда мне в лицо дышат перегаром.
Джип помчался еще быстрее. Я сидела ни жива ни мертва и боялась, что хозяин джипа услышит, как сильно стучит мое сердце. Мне казалось, что стучит оно чересчур громко. Правда, я никогда не слышала, как стучит чужое сердце на том расстоянии, на котором сидит от меня Яков. Я попыталась слегка приподняться и посмотреть в окно. Впереди была темная трасса. Никаких признаков жилья. Если я все правильно поняла, Яков едет к Зое. Зоя, его жена, страдает от постоянного отсутствия своего супруга и глушит свою боль, называемую одиночеством, тем, что пьет по ночам. Интересно, где живет эта малоприятная семейка? Конечно, малоприятная. Зажравшаяся жена-алкоголичка и муж, по всей вероятности, братской национальности, который морочит жене голову. Где же живет эта семья? Где? Хорошо, если в Москве. А если опять где-нибудь за городом? Бог мой, мне совсем это не нужно. Мне нужно в город. Туда, где много народу. А если правду сказать, у меня появилось дикое желание приехать на вокзал, купить билет, укатить в свою деревню, забыть все, как страшный сон, полный кошмаров.
Наконец мы выехали на центральную трассу, и я почувствовала себя значительно лучше, даже подумала, что моя паника была преждевременной. Сейчас мы обязательно приедем в Москву, и, наверное, в самый ее центр, потому что такие люди на таких джипах живут в центре. Приедем на Арбат, Яков остановит машину, и мне… мне будет нужно как-то из нее выйти. Было бы хорошо, если бы он кого-то встретил, с кем-то поговорил. Я бы за это время успела выскочить из машины. Господи, какая чушь у меня в голове! Кого он может встретить посреди ночи? Значит… значит, я должна выйти заранее. Я должна выйти до того, как Яков доедет до своего дома, ведь как только мужчина подъедет к своему дому, он тут же громко хлопнет дверцей и быстро уйдет. А я останусь в машине. Неизвестно, на какой срок. Можно, конечно, разбить стекло, но такая дорогая машина обязательно нафарширована сигнализацией, и как только она сработает, сразу вернется хозяин. Хорошо, если у меня получится убежать, а если нет? В лучшем случае – тюрьма, в худшем – он меня просто убьет. Нет уж, лучше выскочить на светофоре и где-нибудь в людном месте… Хорошо сказать, но как это сделать? Может быть, постучать этого Якова по спине, просунуть голову между спинками сидений и произнести жалобным голосом: «Яков, будь человеком. Останови, пожалуйста. Мне нужно здесь выйти»?
Конечно, Яков бы опешил и резко затормозил. А я… Господи, что ж тогда сделала бы я? Я бы глупо улыбнулась и проговорила со скоростью звука: «Я ничего не видела, ничего не слышала, просто проходила мимо, и вообще я здесь случайно» – а затем кубарем выкатилась бы из машины и бросилась прочь.
Я все думала и думала, как устроить побег, а машина все ехала и ехала по загородной трассе… Я уже начала сожалеть, что забралась в эту машину. Снова зазвонил мобильный, от неожиданности я вздрогнула.
– Зоя. Это опять ты… Послушай, девочка, и чего тебе не спится? Я же русским языком объяснил, что не люблю пьяных женщин, не люблю, когда от них несет перегаром. Я тебе объяснил или нет?! Ты что, совсем не соображаешь?! Нажралась до поросячьего визга! Короче, Зоя, ты меня окончательно достала. Если я приеду и ты еще не будешь спать, я изобью твою тощую задницу, запомнишь эту ночь на всю жизнь! Буду ровно через пять минут. Помни, ты играешь с огнем!
Меня охватило отчаяние. Я готова была разрыдаться, но страх оказаться обнаруженной помог мне сдержаться. Боже мой! Он едет не в центр, а в свой загородный дом… Возможность выскочить где-нибудь на светофоре равна нулю, потому что здесь попросту нет светофоров. Я понимала, что отпущенные мне пять минут пролетят, как пять секунд. Шансы на мое спасение улетучиваются прямо на глазах. Что делать? Закричать? Просить остановиться, выслушать меня, умолять помочь мне? И я уже чуть было не сделала это. Чуть было не доверилась первому встречному, в сомнительной репутации которого не сомневалась ни минуты. Но в тот момент, кода я уже собралась это сделать, Яков резко притормозил и бросил на заднее сиденье какой-то предмет. Не поворачивая головы, я скосила глаза и взглядом затравленного зверя посмотрела на этот предмет. На моей спине выступил ледяной пот – рядом со мной лежала самая что ни на есть настоящая кобура, из которой виднелся пистолет. Я еще никогда в жизни не видела оружие так близко и вообще считала оружие признаком беды и опасности. Я даже где-то читала, что в доме нельзя держать оружие. Мол, если в доме есть оружие, оно обязательно выстрелит. Выходит, у Якова бывают моменты, когда он должен пользоваться своим пистолетом…
Машина заехала во двор дома, потом в подземный гараж. Я уже плохо соображала и по-прежнему не сводила глаз с лежащего на заднем сиденье пистолета. Я должна была бы взять пистолет, наставить его на Якова и приказать ехать в Москву. Я понимала, что скоро может быть просто поздно, но ничего не могла с собой поделать. Страх сковал меня так, что я застыла как мумия.
Странно, но Яков не вышел из машины. Он нервно закурил сигарету и стал смотреть в мутное окно машины. Я тоже взглянула в окно и содрогнулась. К машине шла молодая женщина в длинной ночной рубашке, с полупустой бутылкой виски в руках. Исхудавшая, взлохмаченная, не совсем опрятная, она была похожа на несчастную полинявшую птицу. К тому же она была далеко не трезвая. Она едва шла, с трудом удерживая равновесие. Ступая босыми ногами по холодному бетону, она продолжала отхлебывать виски. Яков приоткрыл окно, но из машины не вышел. Он нервно курил и стряхивал пепел прямо на пол.
– Яков, а что ты домой не идешь? – Женщина остановилась в метре от машины, обнимая почти пустую бутылку, как обнимают маленькое дитя.
– Ты же видишь, я курю, – совершенно спокойным голосом ответил Яков.
– Дома покуришь.
– Я, может, посидеть немного хочу. Подумать.
– Дома подумаешь.
– Я и так дома.
– Ты не дома. Ты в гараже.
– Я просил тебя лечь спать. Я же сказал, что скоро буду. Послушай, ты зачем так нажралась?!
– Я не нажралась. Я просто была одна. Я вообще, постоянно, по жизни одна… Яков, скажи, у тебя кто-то есть?
– Я тебе уже тысячу раз говорил, что у меня никого нет.
– Скрываешь… Ты со мной редко спишь. Тебя ко мне совершенно не тянет. Сегодня ты даже назвал мня вещью. А я и есть вещь… Кто я такая?! Конечно, вещь. Вещь, которая тебе надоела и которую ты хочешь заменить новой.
Яков сплюнул прямо на пол и процедил сквозь зубы:
– Пошла вон, пьяная дура.
– А ты? – спросила женщина как ни в чем не бывало. По всей вероятности, она уже привыкла к подобным оскорблениям и научилась на них не реагировать.
– Я скоро приду. Сегодня у меня был слишком тяжелый день, мне хочется побыть одному.
– У тебя был не только тяжелый день, но и тяжелая ночь, – съехидничала пьяная женщина.
– И ночь тоже. Я тебе русским языком сказал, что хочу немного побыть один. Иди в дом.
– Где ты хочешь побыть один? В гараже?!
– Хотя бы и в гараже.
– Почему?
– Я готов быть где угодно, только бы не видеть твоей пьяной рожи! – взорвался Яков. – Неужели ты до сих пор не поняла, что пьяная ты мне неприятна?!
Женщина не уходила.
– Яков, скажи, ты хоть немного меня любишь? Хоть самую малость? Можешь не отвечать. Я знаю ответ. Ты вообще никогда никого не любил. Ты не умеешь любить людей. Ты умеешь любить только деньги.
У меня заболела голова. Мне стало невыносимо холодно, словно меня пронзил сильный ледяной ветер. Это нервы. Занемели ноги. Больше всего на свете мне хотелось выпрямиться, встать во весь рост. Я поняла, что больше не могу сидеть в бездействии. Не могу! У каждого человека есть определенный запас терпения, но когда он иссякает, человек способен на самые непредсказуемые поступки.
– Яков, я больше так не могу… – вновь заговорила женщина.
– Как?!
– Так.
– Я спрашиваю, как ты не можешь?!
– Так.
– Но как?!
Женщина покачнулась, оперлась о стену и еле слышно сказала:
– Я больше так не могу. Я не могу так жить.
– Как?!
– Так, как мы с тобой живем.
– Ты устала от денег?
– Нет. Мне кажется, ты сам от них устал.
– Ты же знаешь, что я никогда от них не устаю. Дорогуша, тебе нужно было выйти замуж не за меня, а за рабочего, которому не платят зарплату по три месяца. С ним ты бы не стала уставать. Мне кажется, мужчина твоей мечты должен работать именно на заводе. Рано утром уходить на работу, а возвращаться после пяти. Ты бы варила ему нехитрую похлебку, стирала его спецодежду. А потом ты будешь плодить нищету – нарожаешь ему детей и пустишь их по миру с протянутой рукой, конечно. Потом опять начнешь пить. Только пить будешь уже не виски, а какой-нибудь самогон. Закусить будет нечем. Но ничего, хлебом занюхаешь. Придется к этому привыкнуть. Каждый день будешь устраивать своему работяге истерики, говорить затертую фразу: «Я больше так не могу».
– Мне не нужен рабочий с завода, – замотала головой пьяная женщина. – Мне нужен ты…
– Ах, тебе нужен я?! Тогда не доводи меня своими пьяными звонками!
От неподвижности мое тело занемело так, что я перестала ощущать его. Хотелось выть от усталости и злости. Мысленно я молила Господа Бога только об одном – чтобы эта пьяная женщина как можно скорее ушла к себе в дом, а Яков пошел бы следом за ней. Я совершенно не думала о том, что будет со мной. Главное, чтобы я осталась одна и смогла хотя бы вытянуть занемевшие ноги.
Видно, Господь услышал мою молитву. Яков вышел из машины, громко хлопнув дверью. Вплотную приблизившись к пьяной женщине, он отвесил ей хорошую пощечину.
– Сволочь! Какая же ты сволочь! – забилась в истерике женщина. – Кто дал тебе право поднимать на меня руку?! Чтоб ты сдох! Ты ударил беззащитную женщину!
Яков резко выдохнул:
– Я ударил не женщину. Это совсем другое.
– Я твоя жена, я не женщина?!
– С некоторых пор – да. Ты уже давно потеряла женский облик. Ты когда в последний раз смотрела на себя в зеркало?
– Я каждый день смотрю на себя в зеркало, – заливаясь слезами, проговорила жена Якова.
– Я имею в виду без бутылки. В последнее время ты смотришься туда только по пьяни и только обняв бутылку.
Женщина смотрела напряженно, в ее взгляде было какое-то маниакальное упорство.
– На себя посмотри. Ты сам выглядишь как дерьмо. У тебя глаза красные.
– У меня красные глаза от недосыпа. Я зарабатываю деньги.
Женщина облизнула пересохшие губы.
– Яков, а может, мне тоже устроиться на работу?
– Что?!
– Я говорю, может, мне тоже устроиться на работу?
– Кем? – злорадно усмехнулся Яков.
– Ну, кем-нибудь…
– Еще скажи, что сейчас рабочие руки везде нужны.
– Почему ты смеешься? Я пойду на биржу и попробую найти себе какое-нибудь место.
– Успокойся, дорогая. Успокойся. Мне не нужно, чтобы моя жена работала.
– Маринка постоянно звонит, – всхлипнула пьяная женщина. – В их косметическом салоне администратор требуется. Она зовет. Почему бы мне не пойти?! Работа непыльная, и коллектив там хороший.
– Пусть твоя Маринка ищет на свою непыльную работу другого.
– Но почему?!
– Потому что Маринка должна работать, а ты нет. У твоей шалавы Маринки нет богатого мужа, а у тебя есть. Мне не нужна работающая жена. Тебе что, пить не на что?! Я же никогда не ущемлял тебя в деньгах. Маринка на твоем месте каталась бы как сыр в масле и ни о чем не думала. Она спит и видит, чтобы очутиться на твоем месте. Дает всем налево и направо, только ни хрена ей не везет. Это только ты от нормальной жизни ныть умеешь. Сама не знаешь, чего хочешь. Одета, обута, на работу никто не гонит.
– Дело не в этом. Просто я целыми днями одна. Я как подстреленная птица в золотой клетке. У меня нет ни друзей, ни подруг. Я целыми днями одна дома. Тебя никогда нет. Тебя нет даже ночью. Яков, я больше так не могу… Не могу. Нужно что-то менять. Хоть что-то…
– Дорогая, пошли в дом. Ложись спать и ни о чем не думай. Ты же знаешь, я не люблю перемен. Я их терпеть не могу. Я предпочитаю однообразие, монотонность и – стабильность.
– А я ненавижу однообразие. Если б ты только знал, как я ненавижу однообразие!
– Ты просто много выпила. Пошли, я уложу тебя спать. Пошли в дом.
Женщина поставила на бетонный пол пустую бутылку и жалобно спросила:
– Яков, скажи, а ты меня совсем не хочешь?
– Ты же знаешь, я никогда не сплю с пьяными женщинами. Я ненавижу, когда от жены несет перегаром.
Неожиданно женщина захохотала. Смех был жуткий, истеричный, душераздирающий. Она смеялась и никак не могла остановиться.
– Зоя, прекрати немедленно! Прекрати! – прикрикнул Яков.
– Еще скажи, что уже глубокая ночь и я разбужу соседей. Тут же никого нет! Можно друг друга поубивать, и никто не услышит. – Женщина продолжала смеяться, а из глаз ее хлынули слезы.
– Я же сказал, прекрати немедленно! Над кем ты смеешься?! Надо мной?
Яков ударил жену по лицу. Он смотрел на нее так, как смотрят на умалишенных. Женщина все смеялась. Он снова ударил ее, она резко замолчала и произнесла совсем тихо:
– Немедленно прекрати меня бить. Немедленно. А смеюсь я потому, что с некоторых пор у тебя на меня не стоит. У тебя стоит на кого-то другого.
– Пошли в дом, – вздохнул Яков. – Я устал и хочу спать. У меня завтра много работы.
Он направился к крыльцу, но женщина даже не шелохнулась. Она замерла на месте и тупо таращилась на пустую бутылку виски, стоящую на бетонном полу. Посмотрев на закрытые дверцы машины, я вдруг сообразила, что Яков не ставил машину на сигнализацию. Значит, я смогу открыть дверцу и выйти из машины. Только бы поскорее ушла эта пьяная Зоя, закончила бы любоваться выпитой бутылкой и последовала за своей второй половиной.
Ну и семейка! Ну и семейка… Правду говорят, что богатые тоже плачут. У богатых свои причуды. Казалось бы, чего не жить? Дом – полная чаша. Так нет. Не все так хорошо, как кажется на первый взгляд.
Вдруг я почувствовала, что у меня закружилась голова и защекотало в носу. Не удержавшись, я тихонько чихнула, успев закрыть лицо ладонями. Мне показалось, что это было совсем не слышно, но женщина моментально вскинула голову и уставилась на машину взглядом настоящей хищницы.
– Яков, кто там у тебя?!
Мужчина остановился у входа и откровенно зевнул.
– Где?
– В машине.
– Никого.
– Мне показалось, что там кто-то есть. Я что-то слышала…
– Выпей еще больше, увидишь, как на крышу нашего гаража приземлилась летающая тарелка.
– Не говори ерунды! Мне кажется, я начинаю понимать, почему ты не выходил из машины.
– Почему? – раздраженно спросил Яков.
– Потому что ты привез с собой любовницу! Ты хочешь уложить меня спать и провести ее в наш дом!
Яков покрутил пальцем у виска и подошел к жене.
– Когда ты пьяная, ты совсем дура. Да мне нужно памятник поставить за то, что живу с такой. Пойдем, я хочу отключить тут освещение. – Он попытался взять ее за руку…
Женщина не двинулась с места. Вероятно, ей что-то подсказала женская интуиция – она оттолкнула руку мужа и ринулась к машине. Когда она открыла заднюю дверцу, я сидела на корточках, держала в руках пистолет и смотрела на нее в упор…
– Здрасьте, – поздоровалась я с ошарашенной женщиной и сняла пистолет с предохранителя…
