Глава 19
Я не могла расстелить кровать и ждать, когда вернется Ворон. В этой ситуации я вообще не могла ждать. Не обращая внимания на ругательства Ворона, который тыкался в темноте по длиннющему коридору в поисках выключателя, я проскользнула в комнату, где лежал Петька, включила ночник и попыталась найти у него документы. Но как я и думала, документов не оказалось…
Я посмотрела на Петьку растерянным взглядом и, сама не замечая того, заговорила с покойником:
– Как же тебя найдут-то? Вернее, найти-то тебя найдут, а вот как установят твою личность, совершенно непонятно…
Не придумав ничего лучшего, я бросилась к письменному столу, взяла ручку, листок и написала на нем все Петькины данные, включая домашний адрес, семейное положение и даже адрес родителей. Затем аккуратно сложила этот самодельный паспорт и сунула его Петьке в карман.
– Вот и все, Петр… Жалко, конечно, что Люська не успела с тобой проститься. Но ничего. Когда ее найдут, она будет к тебе на могилку приходить. Цветочки носить. Короче, отдушина у нее будет. Ты мне, конечно, особо никогда не нравился и я бы замуж за тебя не пошла, но тебя любила моя подруга. Можно сказать, что я с этим смирилась. А вообще, ты был неплохим мужиком. Душевным, понимающим, готовым всегда на помощь прийти в трудную минуту. Правда, работать не хотел, но что поделаешь, сейчас многие мужики работать не хотят. И никто их не может заставить. Пусть земля тебе будет пухом…
Не успела я докончить свою мысль, как в комнату вошли трое крепких мужчин все того же, братковского вида. Не обращая на меня никакого внимания, братки подошли к Петьке, внимательно его осмотрели и подняли с кровати.
– Ребята, вы бы поосторожнее… Он же человек все-таки, даром что мертвый… Я вас очень прошу, поосторожнее, пожалуйста. Ребята, вы же не мешок с картошкой взяли, а человека… Вам только ящики у магазинов носить, ей-богу. Какие-то вы больно грубые…
Но братки словно не слышали моих слов и вели себя так, будто в этой комнате меня не было. Взяв Петьку за руки и за ноги, они направились к выходу, а я решительно засеменила следом за ними.
– Ребята, вы его в машине аккуратно везите. Не трясите его сильно и машину не гоните. А когда приедете, то если там в двери звонок есть, вы на него нажмите, а если нет звонка, то хотя бы постучите… Это для того, чтобы он на пороге долго не лежал и его побыстрее нашли. У него паспорта с собой нет. Наверное, дома забыл. Но ничего страшного. Я ему бумажечку с адресом написала и даже семейное положение указала. Это так, на всякий случай…
Один громила сплюнул на пол, окинул меня презрительным взглядом и процедил сквозь зубы:
– Послушай, а ты ему пирожков с собой на дорожку не напекла и не завернула?!
– Пирожков? – растерянно пробормотала я. – Нет, пирожков не пекла.
– А зря. А то можешь дать ему с собой какой узелочек. Вдруг он по дороге в морг жрать захочет…
– Не жрать, а есть, – еле слышно поправила я громилу. – И не надо так шутить…
– А тут никто и не шутит. Тут все говорят серьезно. А ты платочек ему носовой в карман положила?
– Зачем? – не поняла я.
– Затем, чтобы он сопли вытирал, если они у него, конечно, потекут.
– Смотри, чтобы у тебя ничего не потекло…
Громила посмотрел на меня все тем же презрительным взглядом и злобно сказал:
– Если у меня что-то потечет, то я тому, из-за кого у меня потечет, все ребра переломаю.
Когда братки вынесли Петьку на улицу, я проводила их прощальным взглядом, запрятала все свои обиды в дальний угол и произнесла напоследок:
– Ладно, ребята. Удачи вам… Только в машине его, пожалуйста, не трясите.
Как только братки скрылись за дверью, я увидела суровое, можно даже сказать, каменное, лицо вошедшего в дом Ворона и сразу поняла, что он очень недоволен.
– Гера, я это… Я ребятам кое-какие наставления дала… Чего-то они у тебя какие-то заторможенные. Ведут себя так, будто совершенно не умеют с трупами обращаться…
Ворон не сказал мне ни единого слова. Он просто подошел ко мне совсем близко и отвесил довольно звонкую и болезненную пощечину. Признаться честно, я совершенно не ожидала такого поворота событий и от удивления широко раскрыла рот. Пощечина! Она была довольно громкая и довольно унизительная… Я слегка качнулась и потерла раскрасневшуюся щеку. Я была слишком потрясена, слишком беспомощна и слишком разгневана.
– Ты чего?!
– Ничего!
– Да кто дал тебе такое право?!
– Я тебе уже говорил, что у меня намного больше прав, чем ты думаешь.
– Но у тебя нет на меня никаких прав!
– У меня на тебя все права!
– Что?!
– Что слышала!
Моему возмущению не было предела. Я задышала, как рыба, выброшенная из воды на берег, и стала жадно ловить воздух. У меня застучало в висках, голова закружилась, и я пошатнулась. Я отошла от Ворона как можно дальше и произнесла решительным голосом:
– Уходи! И если ты еще хотя бы раз попробуешь меня ударить или просто когда-нибудь появишься в моей жизни, то…
– То что?! Что ты мне сделаешь?! Что?!
– Я… Я… – Меня затрясло, как в лихорадке, но я так и не смогла ответить на этот вопрос. – Я тебя ненавижу…
– Надо же! И как давно?
– Всю жизнь…
Мне хотелось его убить. Кто б только знал, как же мне хотелось его убить… Глотая соленые слезы, я приложила все усилия для того, чтобы не разрыдаться и не впасть в настоящую истерику. Я не любила показывать свою слабость, особенно мужчинам, а сейчас я была слаба. Господи, как же я была слаба, и мне было невыносимо стыдно за собственную слабость.
– У меня серьезные ребята, они делают серьезную мужскую работу, а ты вела себя как настоящая идиотка, которая совершенно не ценит жизнь. Тебе повезло, что мои ребята не взяли тебя за руки и за ноги и не понесли следом за твоим другом. Прости, что мне пришлось тебя ударить. Но ты кого хочешь до этого доведешь.
Я опустила голову и подумала о том, как много эмоций переживает человек за какие-то несколько минут. Я даже подумала о том, что Ворон не такой жестокий, каким хочет казаться, что под маской суровости таится самая настоящая нежность. По крайней мере со мной происходит именно так…
Ворон полез в карман, достал пачку сигарет и закурил. Затем медленной, небрежной походкой подошел ко мне совсем близко и серьезно проговорил:
– Я понимаю, что ты никогда никого не слушаешь и даже ни к кому не прислушиваешься, что ты живешь без тормозов, просто катишься по прямой, и все… Но иногда надо прислушиваться к тому, кто рядом, и опять хотя бы иногда включать свои тормоза.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь…
– Тогда я скажу тебе так, чтобы ты поняла. Видишь ли, на свете есть чисто мужские дела, ими занимаются только мужчины, и женщине в них соваться ни к чему. Я сказал, чтобы ты не высовывалась из комнаты и постелила нам постель. Я это говорил или нет?!
– Ну говорил.
– Так вот, я не люблю повторять дважды. Я люблю, чтобы меня слушали с одного раза. Ты не должна была заходить в комнату, где труп, и показываться моим ребятам…
– Но почему? Петька же мне был не чужой! Я адрес написала, чтобы его побыстрее нашли. И в конце концов, я хотела с ним попрощаться… И за себя и за Люську.
– Я тебе сказал, что ты не должна была выходить из комнаты и мои ребята не должны были тебя видеть!
– Но почему?!
– Потому что в том, что сейчас произошло, не место женщине.
– Ты хочешь сказать, что твои ребята могут меня убрать как ненужного свидетеля?!
– Я хочу сказать только то, что я не люблю повторять дважды. – Ворон скрипнул зубами, и я не произнесла больше ни единого слова. Докурив сигарету до самого фильтра, он сунул ее в пепельницу и затушил. Не сводя с меня властного взгляда, Ворон притянул меня к себе и сказал мрачным голосом:
– Послушай, женщина, прекрати себя так вести… Никогда больше так не делай. Никогда. – Ворон угрожающе прищурился и провел ладонью по той щеке, по которой еще совсем недавно ударил.
– Я не позволю тебе так со мной обращаться! Я не сделала ничего плохого. Я просто проводила человека, которого хорошо знала, в последний путь.
Я смотрела на Ворона обиженными глазами и прекрасно понимала, что именно сейчас в моей душе бушуют злость, стыд и унижение, те чувства, которые не дают мне покоя и хотят как можно быстрее вырваться наружу. Я ненавидела Ворона и одновременно тянулась к этому сильному мужчине, и это двоякое чувство просто сводило меня с ума и выворачивало мою душу наизнанку. Я прикусила нижнюю губу и почувствовала, что мои мысли начинают лихорадочно кружиться.
– Извини.
Я подняла глаза и посмотрела на Ворона.
– Для тебя так просто сказать «извини»?
– Для меня это совсем не просто. Понимаешь, я человек из другого мира, и для того, чтобы быть со мной рядом, тебе придется подчиниться правилам этого мира… По-другому просто нельзя.
– А я уже не хочу быть с тобой рядом, – я хотела уколоть Ворона и хотя бы таким способом выразить свою глубокую обиду, которая прочно сидела у меня внутри.
– А тебя никто об этом даже и не спрашивает.
– Странно. Это называется без меня меня женили.
– Ты должна понять, что есть мужское начало, а есть женское… Что есть чисто мужские дела, а есть чисто женские, что если ты не будешь слушать, чтить и уважать мужчину, то ты никогда его не удержишь и даже никогда не будешь с ним рядом.
– Что за дедовские у тебя взгляды. Прямо домострой какой-то. Я ничего не хочу делать для того, чтобы удерживать мужчину. Пусть мужчина лезет из кожи, для того чтобы меня удержать.
– Это не домострой. Это правда жизни. Я слаб перед тобой в том, что я тебя люблю и никак не могу справиться со своим мужским началом.
Я закрыла глаза и подумала о том, как же я устала. Я устала от всего… от всего, что произошло со мной в последнее время. Я устала от Ворона, от его совершенно непредсказуемого поведения, от того, что мертвый Петр провел столько времени в моей квартире, да и от того, что он умер… От того, что о Люське до сих пор ничего не известно и мысли о ней не дают мне покоя и выводят из равновесия… Я устала от того, что буквально каждая вещь в этом доме напоминает мне о Вадиме и о том, что этот человек, сидя в своем кабинете, обдумывал план моего убийства…
Время так расставило все на свои места, что моя жизнь превратилась в досадную головоломку из страха, боли, злости, чувства несправедливости и даже острой сердечной боли. Закрыв глаза, я не почувствовала себя лучше, но я подумала о том, что могу взорваться от напряжения.
– Таня, тебе плохо?
– Паршиво.
– Давай я отнесу тебя на кровать. Где у тебя спальня?
– На втором этаже.
Ворон взял меня на руки и понес на второй этаж. Он вновь переменился и стал совсем другим, не таким, каким был несколько минут назад. В нем появилась забота, нежность и даже какая-то трепетность. Он раздел меня, словно маленького ребенка, накрыл пуховым одеялом и погладил по волосам.
– Хочешь, я почитаю тебе сказку?
– Нет, – я улыбнулась и замотала головой. Затем вытащила одну руку из-под одеяла и взяла руку Ворона в свою.
– Почему?
– Потому что я уже давно не верю в сказки.
– Разве в них обязательно верить? Я хотел просто почитать.
– Для того чтобы их слушать, в них нужно верить.
– Знаешь, а ты очень странная… Ты самая странная женщина, которую я когда-либо видел.
– Я очень переживаю за Люську. Гера, сделай что-нибудь для того, чтобы ее нашли. Узнай, где живет этот Сергей, где у него дом, квартира… Нужно выяснить, куда он увез Люську. Я прошу тебя, сделай для меня это.
– Я уже это сделал.
Я широко открыла глаза и посмотрела на Ворона с недоумением.
– Правда? А когда ты успел?
– Пока ты инструктировала моих ребят, как правильно обращаться с трупом. – Ворон слегка усмехнулся, но этот смех показался мне каким-то нервным.
– Люську ищут?
– Я тебе уже дал понять, что мои ребята в этом плане работают.
– И когда?
– Что когда?
– Когда будут результаты этой работы?
– Татьяна, ты хочешь все сразу. Так не бывает. Если мои ребята что-нибудь накопают, они сразу мне позвонят. Это я тебе обещаю.
– Спасибо. Я очень переживаю за Люську. Вдруг с ней что-то случится?
– Не переживай. С ней ничего не случится.
– Почему?
– Потому что сын твоего покойного мужа похитил твою подругу совсем не для того, чтобы убить.
– Он хочет денег?
– Я думаю, что он хочет получить все, что принадлежало его отцу.
– А когда он выйдет на связь?
– Думаю, что очень скоро. Наверное, как только ему полегчает…
– Ему уже стало легче в плане здоровья, если он смог похитить Люську.
– А может, он похищал ее в агонии?! Может, твоя Люська сильно перепугалась, сделалась слабой и полностью ему подчинилась? В общем, не переживай, мои ребята вовсю шуруют.
– А если Сергей мне позвонит…
– Тогда будет намного легче.
– Что легче-то?
– Нам будет легче его засечь и вычислить его координаты. Если он позвонит и предложит где-то встретиться, для того чтобы ты передала ему деньги и принесла дарственную на все имущество его отца, то считай, что он уже у нас в кармане. Ладно, давай закрывай глаза и засыпай.
В глазах Ворона вспыхивали тревожные огоньки, он о чем-то напряженно размышлял – о чем-то, что его очень беспокоило.
– А ты что, со мной не ляжешь?
– Нет.
– Почему?
– Потому что мне надо немного подумать.
– О чем?
– О твоей жизни.
– О моей жизни?! – Мне показалось, что я просто ослышалась.
– О ней самой.
– А что о ней думать-то?
– Я бы хотел в ней разобраться.
– В чем?
– В твоей жизни.
Я слегка приподняла голову и тяжело задышала.
– Гера, я что-то ничего не пойму.
– А тебе и не нужно ничего понимать… Предоставь это мне. Закрывай глаза и постарайся заснуть.
– А ты где будешь думать о моей жизни? Рядом со мной?
– Нет. Я буду думать о твоей жизни в кабинете твоего мужа. Где он находится?
– Кто, мой муж?
– Нет. Его кабинет.
– Последняя дверь по коридору. Знаешь, я ездила в кафе на его джипе и нашла в бардачке фотографии…
– Какие фотографии?
– Мои. Одна детская, а другая теперешняя. Обе они были обведены черной рамкой и перечеркнуты черным фломастером.
– У твоего мужа были какие-нибудь отклонения?
– Не замечала.
Ворон встал с кровати, наклонился ко мне совсем близко, поцеловал в щеку и направился к выходу.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Гера. Ты куда?
– В кабинет твоего мужа.
– А ты вернешься?
– Конечно, вернусь.
– Тогда я не разваливаюсь на всю кровать. Вторая половина твоя.
Как только Ворон ушел в кабинет моего покойного мужа, я закрыла глаза и попыталась уснуть. Но сон не шел. Наверное, оттого, что в доме был Ворон, пусть даже в другой комнате. Ворон отвесил мне пощечину, а меня по-прежнему безудержно влечет к этому мужчине… И все же я уснула, правда, беспокойным сном. И проспала довольно долго. Мне приснился какой-то клубок эмоций, действий и движений. Когда я открыла глаза, то увидела, что Ворона рядом нет. Это меня заметно насторожило и расстроило одновременно.
Быстро накинув легкий халат, я посмотрела на себя в зеркало, поправила растрепанные волосы и пошла в кабинет покойного мужа. Ворон спал прямо за рабочим столом Вадима и даже похрапывал. Я наклонилась и поцеловала его в макушку. Ворон тут же поднял голову и потер заспанные глаза.
– Привет. Ты проспал до самого утра. Скажи, а удобно спать сидя?
– Спать сидя просто ужасно. Я чувствую себя, как побитая собака. Ощущение, словно я всю ночь проспал на вокзале. – Сев на краешек стола, я скинула на пол пушистые тапочки и улыбнулась: – А ты хорошо выглядишь… И зачем только я всю ночь держала тебе ровно полкровати?
– Не говори ерунды. Мне даже страшно смотреть в зеркало. Я весь как выжатый лимон.
– Ты долго сидел за этим столом?
– Почти всю ночь.
– И что?
– Кое-что есть. Но я пока не могу тебе этого сказать, потому что не уверен в этом на все сто процентов.
– Но почему? – Мой голос был полон разочарования. – Ты можешь поделиться со мной своими предположениями.
– Не могу.
– Почему?!
– Потому что я не люблю предположений. Если я что-то говорю, то я полностью в этом уверен.
Я знала, что бесполезно спорить с Вороном, и попробовала вытянуть из него нужную информацию хитростью.
– Послушай, а ты хоть что-нибудь нашел?
– Кое-что, – никак не сдавался Ворон.
– А что именно?
– Я не могу тебе об этом сказать, потому что пока не уверен, что это то, что мне нужно.
– И ты не можешь мне показать эту вещь?
– Не могу, – невозмутимо замотал головой Ворон.
– Так не пойдет. – Я почувствовала нарастающее раздражение и, встав со стола, нервно заходила по комнате. – Ты что-то нашел, но у тебя ничего для меня нет…
– Почему ничего?… У меня для тебя кое-что есть.
– Что?!
Ворон полез в карман, достал синюю замшевую коробочку, поставил ее на стол и открыл. В коробочке лежало обручальное кольцо, усыпанное бриллиантами.
– Давай примерим?
– Это обручальное?
– Оно самое.
Я протянула Ворону палец, и он тут же надел на него кольцо. Я посмотрела на Ворона благодарным взглядом и тихо спросила:
– А как ты узнал размер?
– У тебя очень красивые пальцы. Я определил размер на глаз…
– У тебя прямо глаз алмаз.
– Я всегда все определяю на глаз. Когда я тебя увидел, сразу определил то, что это моя женщина… Я также определил, что я должен окольцевать тебя как можно быстрее, потому что у тебя слишком маленькие промежутки между замужествами. Я боялся не успеть.
– Ты успел…
