Глава 25

Проснулась я рано утром. Стрелки будильника, вытянувшись в одну линию, показывали шесть. Мама дремала в кресле у окна. Бедная, как она устала… И зачем только я мучила ее своими откровениями? Кому они нужны? Ради этих милейших людей, вытащивших меня с того света, я должна стать Машей и стану ей. А Лена? А что Лена? Лены больше нет. Подумаешь, не велика потеря!

— Машенька, как ты себя чувствуешь? — спросила мама, едва открыв глаза.

Я приподнялась на локте и с грустью посмотрела на нее:

— Я-то хорошо, мамочка, а вот ты вею ночь не спала.

— Солнышко мое, как я могла спать, если ты находилась в таком состоянии?

— Ты просидела рядом со мной целую ночь?

— Конечно, дочка. А разве могло быть по-другому?

— Но ведь ты устала! Мамочка, тебе нужно отдохнуть.

— Доченька, я совсем не устала! Я рада слышать твой звонкий голосок!

Я бросилась к матери на шею и осыпала ее поцелуями.

— Мамочка, я в полном порядке. Я чувствую себя великолепно!

— Ну вот и хорошо.

— Я больше никогда не пойду против воли отца, мама. Мне так жалко Вадима. Мне кажется, он меня все-таки любил…

— Конечно, моя девочка. Ты такая красивая, тебя невозможно не любить.

— Я привыкла к нему за эти дни…

— Мы с папой не были в восторге от него, но… он по-настоящему о тебе заботился, Маша, надо отдать ему должное, когда ты уехала в Грецию, он места себе не находил.

— Если бы Вадим остался жив, я бы обязательно нашла для него добрые слова. — Я подняла голову и, вздрогнув, спросила:

— Мамочка, а почему мы скупимся на любовь?

— Не знаю, доченька. Наверное, человек так уж устроен. Помнишь сказку о синей птице? Дети пошли искать ее за тридевять земель, а она оказалась дома — только руку протяни.

— А почему люди боятся настоящей любви?

— Боятся? Вот уж не знаю. Наверное, не хотят попадать в зависимость.

— Разве это так страшно — попасть в зависимость от любимого человека?

— Да, доченька. Я люблю отца, но я… Яне состоялась как личность.

Мама достала платок и вытерла глаза.

— Мамочка, а если ты зависишь от любви, это тоже страшно? — растерянно спросила я.

— Конечно, Маша, — немного подумав, ответила она.

— Но почему?

— Потому что ничего вечного не бывает.

У любви тоже бывает начало и конец.

— Даже у самой большой любви?

— Даже у самой большой.

Мы с мамой спустились в столовую и сели завтракать.

— А что папа? Уже уехал? — намазывая хлеб джемом, спросила я.

— Доченька, ты, наверное, забыла, но сегодня наш папа именинник.

— У него день рождения?

— Да.

— А когда мы будем его поздравлять?

— Вечером, дочка.

— Сегодня вечером?

— Ну конечно! Часам к семи приедут гости.

Будет шумно, весело. Правда, папа хотел все отменить…

— Отменить? Почему?

— Потому что ты еще слишком слаба, моя деточка.

— Мамочка, не надо ничего отменять! Я прекрасно себя чувствую!

— Я сказала отцу то же самое. Да и развеяться тебе нужно. Так что торжество обязательно состоится.

— Доченька, доброе утро, — раздался за спиной голос отца. Он поцеловал меня в щеку и сел рядом.

— Пап, так ты сегодня у нас именинник?

— Да, Машенька.

— Тогда я поздравляю тебя!

Похлопав меня по руке, отец виновато сказал:

— Я не хотел ничего отмечать, дочка, но… Как-то неудобно перед людьми, понимаешь?

— Понимаю, папка! Обязательно будем отмечать! — закричала я и захлопала в ладоши.

После завтрака я выбежала на улицу и увидела Толика.

— Здравствуй, Маша, — явно не собираясь уходить, поздоровался он.

— Привет, а ты кого-то ждешь? Отца?

— Нет, Маша. Я это… Я к тебе приехал.

— Ко мне?

— Ну да. Может, куда съездим?

— С чего бы это?

Вместо ответа Толик стал топтаться на месте.

Выглядел он до смешного глупо.

— А, ты решил занять место Вадима, — с издевкой произнесла я. — Свято место пусто не бывает…

— Маша, ну зачем ты так?

— С кем в сауне парился, с тем и встречайся!

Развернувшись, ч вернулась в дом, чувствуя спиной сверлящий взгляд Толика.

Перебирая в комнат Машины вещи, я вдруг поняла, что мне совершенно нечего надеть. Вечерние платья слишком закрытые, строгие. Странно даже — молоденькая девушка, а носила такие. Хотя вот эта миленькая тряпочка, купленная, видимо, совсем недавно — на ней даже ценник сохранился (полторы тысячи зелененьких, между прочим!) — вполне подойдет. Цвет яркий, насыщенный, модная в этом сезоне американская пройма (по типу купальника: открытая спина, перехлест на шее).

Спинка у меня загляденье — есть, что показать, пусть гости смотрят и любуются. Талию можно перехватить поясом-корсетом — вот этот, сиреневый, будет в самый раз. На ноги — туфли-лодочки такого же сиреневого цвета. Осталось подкрасить глаза — тени легкие, естественные, никаких многоцветных наворотов, которые столь обожают мои бывшие (да, да, теперь уже бывшие!) коллеги по ремеслу. Губы сделаем поярче, красный цвет мне идет, и — духи, нежнейшие духи от Кристиана Диора с тонким запахом ванили (по капельке — за уши, на сгиб локтя, между маленьких крепких грудей).

В половине восьмого я спустилась вниз. В гостиной было много народу. Кого-то я уже знала, кого-то — нет. Приглашенные стояли небольшими живописными группками и вполголоса, как и подобает по этикету, переговаривались между собой.

Вышколенные официанты, беззвучно скользя по блестящему паркету, разносили аперитив. Радужное мое настроение едва было не испортил так некстати появившийся Толик.

— А тебя сюда каким ветром занесло? — усмехнулась я.

— Маша, почему ты на меня злишься?

— По-моему, тебе здесь нечего делать. Ты кем отцу приходишься, родственником или близким другом? А может быть, ты метишь в зятья?

— Я телохранитель. Маша, и сюда пришел работать.

— Что ж, желаю успеха, — сказала я и собралась отойти.

— Зря ты на меня взъелась, Маша, — поймал меня за руку Толик. — Я к тебе всей душой.

— Прибереги свою душу для кого-нибудь другого. Найдется немало девушек, которые смогут по достоинству ее оценить.

— Ты всегда такая вредная?

— По четвергам и пятницам. А для тебя всегда.

— И как только тебя Вадим терпел?

— Ты не Вадим. Тебе до него, как до Луны.

Толик наклонился к моему уху и прошептал:

— Маша, я бы тоже смог тебя терпеть. Ты мне нравишься.

— Анатолий, в чем дело? — подошел к нам отец. — Ты на работе или где? Сядешь справа от меня и будешь следить за окнами.

В зале появились новые гости. Посмотрев на них, я чуть было не рухнула на пол. Прямо навстречу мне шел… Макс. Выглядел он потрясающе и почти не был похож на того Макса, которого я знала раньше. Рядом с ним шла миловидная пожилая женщина в строгом черном платье. Под руку ее держал седоволосый, по-спортивному подтянутый мужчина в дорогом смокинге. Я стояла ни жива ни мертва, не веря в реальность происходящего.

— Познакомьтесь, пожалуйста, — широко улыбаясь, сказал папа. — Это доченька моя, Машенька. Маша, а этого милого юношу зовут Максимом. С его родителями мы дружны уже много лет, но, к сожалению, видимся не так часто, как хотелось бы…

Максим бросил на меня безразличный взгляд.

Меня он не узнал, но в этом не было ничего удивительного. Я сама узнавала себя с превеликим трудом.

— Папа, а кто это? — шепнула я, когда гости отошли.

— Маша, не задавай лишних вопросов. Люди они богатые и достаточно влиятельные в наших кругах.

— Господа, господа, прошу всех к столу! — громко сказал отец и, подхватив меня под руку, тихонько добавил:

— А ты, Машенька, сядешь рядом со мной и мамой.

Прославляя именинника, гости говорили подолгу и витиевато, упражняясь в остроумии (одна дама спела даже: «Поднимем-ка стаканчики за полные карманчики!» — чем до слез рассмешила всех присутствующих), но я слушала тосты вполуха. А вернее сказать — не слушала совсем. Я пила крепчайшее шотландское виски «Chivas Regal», совершенно не замечая его вкуса и не пьянея нисколько, я пила, пила, пила и смотрела на Макса.

Погони, перестрелки, долги… Это с такими-то родителями долги? Не понимаю, не понимаю… Хотя.., мальчик захотел самостоятельности… Надеюсь, наигрался… Господи, о чем это я? Какой мальчик? Какие долги? Мне ли его осуждать?..

А еще говорят, что время лечит… Глупости это все… Душа как болела, так и болит. И даже сильнее она болит. Как будто солью посыпали на раны.

Макс, Макс, единственная моя любовь за долгую беспутную жизнь…

— Машенька, пора переходить на сок, — наклонилась ко мне мама.

— Мамуль, ничего не будет, ведь сегодня день рождения!

— Девочка моя, ты слишком слаба. Хотя после всего того, что с тобой произошло, можно и расслабиться.

Я показала маме глазами на Макса и, стараясь скрыть волнение, спросила:

— Мама, а этот парень женат?

— Нет, Машенька, холост.

— Мамочка, я, кажется, в него влюбилась.

Мама поднесла салфетку к губам и от души расхохоталась.

— Машка, да ты совсем пьяная!

— Я не пьяная. Я прекрасно себя чувствую.

Я влюбилась, мама, влюбилась с первого взгляда и ничего не могу с собой поделать. А мы с ним раньше встречались?

— Давно, еще в детстве. Ты тогда в школе училась.

— И все?

— И все.

— Могли бы и познакомить нас поближе!

— Маша, Максим такой же непутевый ребенок, как и ты. Мотался черт знает где несколько лет.

Пытался жить самостоятельно. И все же родители уговорили его вернуться обратно.

— Мама, а как ты считаешь, он был бы для меня хорошей партией?

— Думаю, что подходящей.

— Тогда нужно действовать. Будем брать быка за рога.

Опрокинув в рот полную рюмку текилы, я встала и направилась к Максу. Сердце в эту минуту разрывалось от любви и боли одновременно.

— Можно пригласить вас на танец? — Голос казался совсем чужим. Даже отдаленно не напоминал голос проститутки Лены.

Макс бросил на меня оценивающий взгляд и, отодвинув стул, встал.

— Привет, — вырвалось у меня во время танца.

— Привет, — машинально ответил Макс, глядя куда-то вбок.

— Как дела?

— Нормально.

— Как ты жил все это время?

— Тебя это действительно интересует? — в голосе Макса сквозило удивление.

— Ты обо мне вспоминал? — продолжила я.

— С чего бы это? Я видел тебя лет десять назад.

Ты еще школьницей была.

Все ясно. Макс говорит о Маше. Но это меня ничуть не смутило. Главное, что он рядом, со мной. Я хотела увидеть его хотя бы издали, хотя бы одним глазком, а получила намного больше.

Я чувствую его дыхание, я ощущаю прикосновение его рук, я просто умираю от счастья.

— Макс, я так рада, что мы снова вместе…

— Почему ты плачешь? — спросил Макс, коснувшись моих щек.

— Потому что я долгих три года мечтала увидеть тебя.

— О чем ты? Ведь мы не виделись гораздо больше.

— Теперь это не имеет никакого значения. Главное, что мы наконец встретились. Я слишком долго тебя искала. Я звонила на твой мобильный, но ты не отвечал. Ты, наверное, просто сменил номер.

— А откуда ты знаешь номер моего мобильного?

— Ты сам мне его дал.

— Когда я учился в школе, у меня еще не было мобильного.

Я вдруг подумала о том, что не стоит пока открываться Максу. Во-первых, он не поверит, а во-вторых, заставит страдать моих родителей.

— Ты какая-то странная. Меня предупредили, что ты немного не в себе.

— Кто?

— Моя мать.

— Это не правда. Я нормальная. Просто я давно хотела тебя увидеть. Когда ты сюда зашел, я не поверила собственным глазам. Макс, скажи, а я красивая?

— Очень.

— Я стала еще красивее, чем раньше?

— Я не помню, какой ты была раньше.

— Совсем?

— Совсем. Говорят, ты получила сильные ожоги.

— Ой, Макс, пока мы не виделись, со мной столько всего произошло…

Прозвучал последний аккорд, и Макс отвел меня на место. Усаживаясь, я перехватила ревнивый взгляд Толика. Сказал же ему отец: наблюдай за окнами!

— Вы прекрасно смотритесь, — шепнула мне мама.

— Ты даже не представляешь, как сильно я его люблю!

Танцевать мы больше не танцевали, но в продолжение вечера Макс то и дело косился в мою сторону. Видимо, мои слова озадачили его. В конце концов я не выдержала и опять подошла к нему.

— Хочешь, я покажу тебе свою комнату?

— Зачем?

— Говори, хочешь или нет?

Не зная, что ответить, Макс смущенно опустил глаза. Я наклонилась и прошептала:

— Давай сбежим. Никто даже не заметит нашего отсутствия.

Макс встал и пошел за мной. Я привела его в свою комнату, закрыла дверь и бросилась к нему на шею.

— Я люблю тебя, Макс!

— Машка, вот уж не знал, что ты такая странная девушка…

— А тебе и не нужно ничего знать.

Скинув вечернее платье, я взяла руку Макса и положила к себе на грудь.

— Машка, что ты творишь!

— Я хочу тебя, хочу…

— Но к чему такая спешка?

— А зачем нам с тобой тянуть? Разве ты не помнишь, как нам было здорово? Мы могли заниматься любовью сутки напролет и не чувствовать усталости.

— Да я вообще с тобой ни разу не был.

— Погоди, не говори ничего… — Я принялась раздевать Макса, целуя каждый квадратик его сильного смуглого тела. Стряхнув с себя оцепенение, он стал помогать мне, и я наконец почувствовала себя на вершине блаженства. Испытав оргазм, я тихонько заплакала.

— Я сделал тебе больно?

— Мне было очень хорошо.

— Ты сумасшедшая!

— Я не сумасшедшая. Просто я тебя люблю.

Скажи, ты хоть изредка обо мне вспоминал?

— Думаю, после этой ночи я буду вспоминать о тебе каждый день.

— Макс, я не хочу расставаться с тобой. Ни на день, ни на час, ни на минуту.

— Тогда поехали завтра в охотничий домик моих родителей. Твои предки отпустят тебя на целую неделю?

— А я не буду спрашивать. Я могу уехать с тобой на целую жизнь! — засмеялась я.