Глава 10
Увидев Юльку, я с облегчением вздохнула. Она сидела на кровати с загипсованной ногой, тугой повязкой на теле и голове и что-то рисовала.
– Привет! Ты что это расселась? Тебе кто разрешил? Ну-ка, быстро ложись!
Юлька улыбнулась и застенчиво сказала:
– А я подолгу и не сижу. Всего десять минут, а то голова начинает сильно болеть, хоть криком кричи.
– Болит, потому что тебе надо лежать.
Я забрала у Юльки альбом и силой ее уложила. Затем посмотрела на рисунок и тут же вспомнила о том, что говорил Гарик. На рисунке было изображено сердце, которое сжимала изящная женская рука.
– Юлька, ну что у тебя за рисунки такие идиотские!
– Ничего и не идиотские, – обиделась она.
– Нет чтобы пейзажи рисовать, натюрморты.
– Это – для обычных художников, которые видят этот мир в розовых красках. Представляю, как муторно рисовать натюрморт, – сдохнуть можно!
– А гробы и кровь рисовать не муторно?!
– Это мои мысли. Я рисую то, о чем думаю.
– Мне очень жаль, что тебя посещают такие страшные мысли. А почему ты постоянно рисуешь одно и то же?
– Мне хочется сделать это сердце еще более несчастным, чтобы любому было понятно, как ему больно. Я хочу, чтобы человек, глядя на рисунок, прочувствовал эту боль…
– Сердцу не может быть больно, оно же неживое.
– Как это – неживое?
– Вернее, живое, но оно неотделимо от человеческого организма. Оно умирает сразу – как только его вытаскивают из груди.
– Так-то оно так, но дело в том, что мое сердце, нарисованное на этом рисунке, не умерло, а по-прежнему бьется. Оно не хочет умирать и борется за жизнь. Ты только посмотри, как оно пульсирует, как вздулись все вены!
– Да ну тебя, Юлька, просто ты какая-то странная стала после этой аварии. Раньше ты никогда даже карандаш в руках не держала.
– Мне нравится то, что я делаю…
– Бог с тобой, нравится так нравится, только меня не загружай этой ерундой. Тебе Гарик рассказал, что Бульдог пропал?
– Нет.
– Так вот, Бульдог испарился.
– Как?
– Обыкновенно. Мы были в лесу. В нас кинули гранату. Я очнулась – а Бульдога до сих пор нет.
– Я этому особо и не удивляюсь.
– Почему?
– Потому что, скорее всего, гранату кинул кто-то из знакомых Бульдога.
– Бред! Гранату кинули в нас обоих!
– А как вы очутились в лесу?
– Сначала уснула я. Затем Бульдог. Я проснулась и пошла в туалет. В лесу стоял корейский джип. Бульдог пошел следом меня искать, а дальше все произошло так быстро…
– Тебе не кажется, что в твоих отношениях с Бульдогом слишком много совпадений и случайностей?.. Бульдог уснул именно там, где стоял джип. Странно, почему он не уснул в другом месте?
– Откуда он мог знать, что я захочу в туалет?
– Тебе необязательно было идти в туалет. Когда Магомет не идет к горе, гора сама идет к Магомету. Если бы ты осталась в машине, то люди из джипа пришли бы к тебе сами. Кстати, тебе не показалось странным, что, когда ты открыла дверь машины и хлопнула ею, Бульдог не проснулся, а проснулся он лишь тогда, когда ты уже ушла?
– Не знаю, Юлька, ничего не знаю. Давай быстрее выздоравливай, а то мне совсем туго без тебя.
– Ты влюбилась в Бульдога?
– Не знаю, но я бы не хотела думать о нем плохо. В тот вечер, когда тебе перерезали тормозные шланги, он получил пулю, которая предназначалась мне.
– Как это случилось?
– В меня стреляли, а он закрыл меня своим телом. Его стриптизершу в тот вечер убили. Послушай, а ты что почувствовала, когда села в машину?
– Ничего особенного. Села, поехала, набрала приличную скорость, затем мне понадобилось надавить на тормоза, и я с ужасом поняла, что их просто нет. А дальше все произошло так быстро – ничего не помню.
– Мне только непонятно, почему твой Витенька так срочно тебя вызвал?
– Я не хочу о нем говорить.
– Мне он объяснил, что просто хотел позвать тебя домой, чтобы ты не шаталась по подозрительным заведениям. Я думаю, что на убийство он не способен. Скорее всего, тормозные шланги в твоей машине перерезал тот же человек, что убил Стаса, стриптизершу и хотел попасть в меня.
– Стаса тоже убили?!
– Да.
– Чупа, но кто?
– Ходят слухи, что с нами хочет расправиться Шах.
– Если так, то почему ты ничего не предпринимаешь?
– Сейчас Гарик должен с ним договориться о встрече.
– А чего с ним встречаться – нужно воевать, и все.
– Объявить войну нетрудно, но я должна быть уверена в том, что это и в самом деле орудуют люди Шаха.
– Чупа, встречаться с ним довольно опасно. Это очень рискованно.
– Если бы ты видела моих новых телохранителей, то поняла бы, что с ними ничего не страшно.
– А если серьезно?
– Если серьезно, то я просто обязана с ним встретиться.
– Я буду за тебя молиться.
– Молись, – улыбнулась я. – Разве таким грешницам, как ты, можно молиться?!
– Молиться может каждый, при этом необязательно быть ревностным христианином или ангелочком.
– Может, и так. Давай выздоравливай. Мне без тебя тяжко. Кстати, а ты после больницы – куда?
– К тебе. Если ты, конечно, пустишь.
– Пущу, места много, – засмеялась я. – Послушай, ну а что ты собралась делать со своими мужчинами?
– Ничего.
– Как, совсем ничего?
– Совсем ничего.
– Мне кажется, что в первую очередь надо развестись с Витькой, чтобы он от тебя отцепился.
– Мне это не нужно. Если ему нужно, то пусть он и разводится. Мне больше замуж не выходить.
– Не зарекайся.
– А я и не зарекаюсь. Я просто больше никогда и никому не хочу быть обязанной, даже себе.
– Похоже, что у тебя после аварии все чувства отрубило…
– Ты права. Самое страшное – это не ошибиться в любви, а ошибиться в ее отсутствии. Мне кажется, что я знаю про любовь все. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Стараюсь понять.
– Мне больше неинтересно. Я познала все. Любовь не так многогранна, как все стараются ее представить.
Она только с виду разная, а в принципе совершенно одинаковая. Я сыта ею по горло. Пусть наслаждаются те, кто еще не вкусил этого ядовитого зелья.
Неожиданно дверь открылась – и на пороге появился Витька, Юлькин муж. В руках он держал букет цветов и большой пакет с фруктами. Увидев меня, он немного помялся, но все же вошел в палату. Следом за ним появились мои телохранители и в один голос прокричали:
– Чупа, его выставить?
– Пусть заходит. Это, если так можно выразиться, родственник.
Витька сиротливо опустился на краешек кровати, положив цветы и фрукты на тумбочку. Я встала и направилась к выходу.
– Ты куда? – спросила Юлька. – Нет уж, так дело не пойдет. Я с этим молодым человеком оставаться не хочу.
– Этот молодой человек, между прочим, твой муж.
– Может быть, но это не дает ему права сидеть на моей койке.
– Юлька, что ты от меня хочешь? – вздохнув, спросила я.
– Я хочу, чтобы он ушел.
– Так скажи ему это сама.
Юлька посмотрела на Витьку и зло произнесла:
– Пошел вон отсюда!
– Как ты со мной обращаешься – я же твой муж.
– Если у тебя есть желание, то можешь им просто не быть.
– Успокойся, это пройдет. Твое нынешнее настроение связано с операцией… – промямлил Витька.
– Я не знаю, с чем связано мое настроение, но уж точно оно больше никогда в жизни не будет связано с тобой.
– Ты хочешь сказать, что больше не будешь со мной жить?
– Конечно.
– И куда ты собираешься пойти после больницы?
– Пока к Чупе. А квартирку, которую нам купила твоя матушка, начну ремонтировать. Мне не нравятся шелковые обои. Я хочу отделать стены декоративной штукатуркой.
– Ты хочешь сказать, что собираешься делить квартиру, которую мне подарила моя мать?
– Зачем делить? Она подарила ее не тебе, а нам обоим в день свадьбы. Придется тебе собрать вещички и переехать к матери. Я думаю, ее молодой муж не будет возражать. Можешь найти себе очередную дуру и притащить ее в свою чудную семейку. А я буду жить на нашей квартире.
– Ну ты и хамка!
– Я бы этого не сказала. Я же не прошу тебя выписаться. Это наша общая квартира. Просто жить под одной крышей с тобой я больше не желаю.
– Ты что, меня уже разлюбила?
– Знаешь, какой вопрос я часто задаю себе в последнее время?
– Какой?
– А любила ли я тебя вообще?
– Ты хочешь сказать, что ты меня никогда не любила?
– Я не помню. Я помню лишь то, что мне нравилось заниматься с тобой сексом. Мне нравилось, что ты из обеспеченной семьи и что ты коренной петербуржец. Но вот наступил момент – и я поняла, что больше мне вообще ничего, что связано с тобой, не нравится. Мне надоело все то, что когда-то нравилось.
– Мне казалось, что чувства постоянны…
– Может быть, но их нужно постоянно подпитывать.
– Ты хочешь сказать, что я тебя плохо подпитывал?! По-моему, я вообще тебе никогда и ни в чем не отказывал.
– В материальном плане – да, хотя, может быть, не настолько, насколько мне бы хотелось, а вот в духовном… Мои чувства истощились.
Витька встал, красный как рак, и тяжело задышал. Затем, заикаясь, спросил:
– Ты точно решила, что больше не будешь со мной жить?
– Точно.
– Но я так и не понял – почему.
– Потому что не хочу.
– Странно, раньше ты хотела.
– Раньше все было совсем по-другому. Раньше я не умела рисовать.
– А сейчас ты рисуешь? – растерянно спросил Витька.
– Рисую, и мне это нравится даже больше, чем заниматься сексом.
– Ну и пошла ты на хрен, дура! – заорал Витька. – Тебя в сумасшедший дом надо! Ты после аварии умом тронулась! Я себе таких, как ты, еще целую кучу найду!
– Ищи, – спокойно ответила Юлька.
– Духовности ей не хватает! А ты хоть знаешь, что такое духовность?!
– Представляю.
– В материальном плане ей мало! Так найди того, кто даст тебе больше!!!
– Зачем? Я никогда и никого не ищу. Меня сами находят.
– Дрянь!!! Ненавижу, сука! И зачем я на тебе женился?!
– Не знаю. Мне казалось, что ты сам этого хотел.
– Знаешь, ты кто?!
– Догадываюсь. Можешь вслух не произносить.
– Ты бесчувственная, безмозглая, ненормальная дура! Сиди и рисуй свои бестолковые рисуночки!
– Именно это я и делаю каждый день, только насчет того, что они бестолковые, ты не прав. Мне кажется, что в любом рисунке есть смысл.
Я стояла у двери и наблюдала за этой дикой ссорой.
В сущности, я особо не переживала за подругу, так как Юлька была спокойна, как танк. Она ничуть не нервничала и совсем не страдала. Витька же, напротив, рвал и метал, не находя себе места! Похоже, что с Юлькой и в самом деле произошло что-то странное. Месяц назад она бы билась в жуткой истерике, мучаясь от того, что не может разобраться в собственных чувствах. А сейчас передо мной была абсолютно уверенная в себе девушка, прекрасно знающая, что хочет. Неужели и в самом деле на нее так сильно подействовала клиническая смерть?!
– Тварь! Какая же ты тварь! – не мог успокоиться Витька.
– Если тебя не затруднит, закрой дверь с другой стороны и ругайся сколько тебе влезет.
– Хорошо, я закрою дверь, но закрою ее навсегда!
– Я была бы тебе очень признательна, – улыбнулась Юлька.
Витька еще больше побелел. Его ноздри раздулись и задрожали. Отодвинув меня в сторону, он бросил на Юльку злобный взгляд и выскочил в коридор.
– Все? – спросила я у Юльки.
– Все. Вот и все, Чупа. Вот и все. Выйду из больницы и обязательно отделаю стены декоративной штукатуркой.
– Отделаешь, конечно. Смотрю я на тебя, подруга, и думаю: ведь тебя совершенно не узнать. Я не ошибусь, если скажу, что ссора с Витькой на тебя никак не подействовала. В данную минуту он думает о тебе, а ты о штукатурке.
– Это была не ссора. Когда люди ссорятся, то обычно мирятся. А это – последняя точка в выяснении отношений.
– Тебе виднее. Ладно, мне пора. Давай поправляйся. Я скоро приеду опять.
– Приезжай. Я посплю, а то так сильно голова разболелась.
Я вышла из палаты и в коридоре столкнулась с главным врачом клиники.
– Здравствуйте, – улыбнулся он. – Ну как, вы довольны состоянием вашей подруги? Дела идут на поправку.
– Это радует. Меня только очень сильно пугают ее странности.
– Какие именно?
– Она не узнает или просто не хочет узнавать своего мужа.
– Это не так страшно, – засмеялся доктор.
– В ней появилась какая-то холодность и потом, это потрясающее спокойствие. Понимаете, она всегда была очень импульсивной и эмоциональной – а теперь от этого даже следа не осталось.
– Я думаю, что со временем она станет прежней.
– Честно говоря, особо это и не нужно. Если Юля будет такой холодной всегда, то жить ей будет намного легче.
– Это точно.
– У нее, кажется, разболелась голова.
– Так и должно быть, к сожалению, мигрень станет ее постоянной спутницей. Иногда ей будет настолько плохо, что придется отлеживаться пару дней, прежде чем вновь приступить к своим делам.
– И что, ничего нельзя сделать?
– Будем надеяться на лучшее. А насчет отношений с мужем – не переживайте, может, оно и к лучшему. Есть одна хорошая истина: «Человек никогда не может испытать чрезмерного счастья в семье». Хорошо сказано, правда? Думаю, ваша подруга не будет отрицать этого.
– Может быть. По крайней мере, в этих словах что-то есть.
– И старайтесь не забивать себе голову ее странностями. Странно было бы то, если бы у нее их не было. Врачи копались в ее мозгах, и этим все объясняется. Тем более что ваша подруга прошла через клиническую смерть.
– Да, но эти бестолковые рисунки…
– Не удивляйтесь. Я не удивлюсь, если спустя какое-то время она начнет писать книги или петь.
Попрощавшись с врачом, я подошла к своим охранникам и села в машину.
– Ну что, куда теперь? – поинтересовался водитель.
– Теперь не мешало бы хорошо пообедать.
– Где именно?
– Можно направиться в мой ресторан «Каштан». Уж лучше пообедать в родных стенах. – Посмотрев на своих ребят, я лукаво спросила:
– Вам когда-нибудь доводилось там бывать?
– Нет, – ответил Славик.
– Мы много про него слышали, но сами не были. Нашим знакомым понравилось, – добавил Толик.
– А я очень люблю этот ресторанчик. Там интерьер средневекового замка. Это одно из самых престижных заведений Петербурга.
Мы зашли в просторный зал с массивной мебелью из красного канадского дуба и сели за стол. По бокам – Славик и Толик, а напротив меня приятный молодой водитель.
– Здесь готовят по рецептам традиционной британской кухни. Фирменное блюдо – баранья нога, запеченная с мятной подливкой и соусом кумберленд. Говорят, такую любил король Ричард I. Можно попробовать бедро быка – филе молодого бычка с луком, печеным картофелем и жареными молодыми ростками сои. А еще мне нравится «Ладлоу Сейж» – рулет из свиной корейки, фаршированный яблочным пюре с шалфеем.
Мои мальчики улыбнулись и подозвали официанта. Когда нам накрыли стол, мы с удовольствием накинулись на еду и распили бутылочку красного французского вина.
– Ну как? – спросила я у ребят.
– Пальчики оближешь!
– То-то. В этом заведении умеют готовить. Хорошая кухня должна быть дорогой. Человеку без денег здесь делать нечего. Без денег можно сидеть в «Макдоналдсе». Фу, никогда не любила булки.
В зале играла спокойная музыка. Посетители сидели за столиками и с удовольствием наслаждались великолепной едой. Я смотрела на них и вдруг почувствовала, как меня бросило в жар. Мне даже показалось, что еще совсем чуть-чуть – и дыхание полностью остановится.
Сердце забилось с сумасшедшей скоростью, дико застучало в висках. Какое-то странное предчувствие беды – словно я вновь очутилась в Гатчинском дворце. Вне всякого сомнения, что-то должно произойти. В глазах потемнело. Я уже почти не сомневалась в том, что кто-то в меня целится. Где-то в зале сидит киллер. Инстинкт самосохранения подсказывал мне, что нужно срочно спасаться, а то может быть поздно…
Эта удивительная способность предчувствовать беду досталась мне от моей прабабки. Она слыла колдуньей и жила в убогой деревне под Хабаровском. Народ всегда ее боялся и старался обходить стороной. Она могла предсказывать события и за версту чуяла беду. Один раз бабка сказала, что вскоре будет страшное наводнение, смерч и ураган. Никто из местных жителей не придал этим словам особого значения, мол, какое наводнение – сушь на дворе стоит! Бабка честно пыталась уберечь людей от несчастья, но никто так и не прислушался к ее предостережениям. Спустя две недели над их деревней действительно пронесся смерч, вода в реке вышла из берегов и всю деревню затопило по самые крыши. Смерч унес несколько жизней, а уж хозяйство пострадало у всех. Когда все закончилось, местные жители решили, что эту беду накликала моя бабка. Они выжили бабку из деревни, и ей на старости лет пришлось поменять место жительства.
В другой деревне бабка посмотрела на одну молоденькую девчушку из соседнего дома и сказала, что очень скоро та забеременеет от знакомого паренька, с которым часто бегает на опушку собирать грибы. Только рожать будет нельзя, потому что ребеночек будет мертвым. Родители этой девушки накинулись на бабку с кулаками, с пеной у рта утверждая, что их дочь самая непорочная и чистая в округе. Прошло некоторое время – и у соседской девчушки животик заметно округлился. Все зашептались и восприняли это как должное. Схватки начались ровно в семь месяцев. Мальчик родился с физическими отклонениями и мертвый. Оказывается, он умер примерно с неделю назад, прямо в утробе матери. Естественно, что у девушки началось заражение, и врачам пришлось довольно изрядно побороться за ее жизнь. После этого мою бабку выгнали уже из этой деревни. Так она и скиталась по различным деревням, пока однажды ночью не умерла от разрыва сердца, как говорят в народе. Что она там увидела в ту ночь – до сих пор остается загадкой, но кто-то очень сильно ее напугал. Она умерла с открытым ртом и широко распахнутыми глазами, в которых застыл дикий ужас. По деревне ходило много слухов. Одни говорили, что она увидела дьявола, пришедшего ее забрать. Другие – что она не в силах была перенести лика смерти. Я тоже была уверена, что бабка видела смерть и очень сильно ее испугалась. Но после того как Юлька сказала, что смерть красивая, я стала в этом сомневаться. Значит, это было что-то другое…
Так вот, я не знаю, как там насчет предсказания событий, но предчувствовать беду я умею. Спасибо бабке – передала талант по наследству. Мои телохранители с удовольствием уплетали вкусную еду и о чем-то оживленно беседовали. Слышать и понимать, о чем они говорят, я уже не могла. Мне стало так муторно и безумно захотелось жить…
Не обращая на окружающих никакого внимания, я скинула туфли и стала медленно заползать под стол.
– Чупа, ты что? – донеслось до моих ушей, но мне было все равно. Язык мой онемел, скулы свело. Я хотела напрячься, чтобы открыть рот и рассказать об опасности, но звуки застревали где-то в горле.
Когда в зал влетели двое людей в черных масках, я уже сидела под столом, обхватив ноги руками, и ничего не соображала. До моих ушей, как сквозь вату, донеслись отзвуки автоматной очереди. Где-то разбилась посуда.
Кто-то кричал, кто-то бегал по залу. Затем все стихло. Я встала на колени и с трудом выползла из-под стола. То, что я увидела, повергло меня в шок. Толик полулежал на стуле с откинутой назад головой. Из его уха текла кровь.
Руки безжизненно свесились. В горле зияла огромная рана величиной с куриное яйцо. Славик уткнулся головой в разбитую, изрешеченную пулями посуду. Его затылок был ярко-красного цвета. Водитель упал со стула и лежал на полу. Он пострадал больше всех. На его лице нельзя было отличить глаз от носа. Сплошное страшное кровавое месиво. Неподалеку лежала молоденькая официантка в белом накрахмаленном переднике. Рядом валялся поднос с горой разбитой посуды. За соседним столиком истошно кричал ребенок, но его даже не пытались успокоить. Оставшиеся в живых посетители медленно выползали из-под столов, испуганно озираясь по сторонам.
Если в каком-либо дорогом ресторане происходит пальба, то, прежде чем вызвать милицию, у крышевых спрашивают, нужно ли это делать. Иногда действительно обращаются за помощью в органы, а иногда оставляют это на уровне внутренних разборок. Поэтому через пару минут ко мне подбежал администратор и услужливо помог подняться.
– Лана Владимировна, с вами все в порядке?
– Вроде бы да…
– Я позвонил Гарику. Он сейчас будет. Даже не знаю, как все это произошло. Милицию нужно вызывать?
– Вызывайте, только когда я отсюда уеду, а впрочем, лучше обойтись.
– Мы даже ничего не успели сделать. Эти двое забежали в ресторан и в упор застрелили трех наших охранников. Затем они кинулись в зал и устроили там пальбу.
После чего выскочили из ресторана и моментально скрылись. Ребята сказали, что они сели в «Жигули» и, проехав пару кварталов, исчезли. «Жигули» найдены пустыми. По всей вероятности, налетчиков не удастся задержать.
– Естественно. Так вот: за то, что сюда кто-то врывается и убивает моих людей, а затем бесследно исчезает, ты уволен!
– Как?
– Раком! Уволен ты, твой зам, директор и вся эта бестолковая служба охраны. Когда я приезжаю на обед, то из зала полагается выгонять всех посетителей и никого не пускать!
– Лана Владимировна, но кто бы мог подумать?!
– В том-то и дело, что людей чаще всего убивают в те моменты, когда они меньше всего об этом думают.
Входная дверь распахнулась – и в зал влетел запыхавшийся Гарик. Он потрогал меня за руку, словно не верил, что я жива.
– Чупа, ты в порядке?
– В порядке. Пацанов убили…
– Я вижу…
– Мне очень жаль…
– Мне тоже.
– Гарик, скажи этому балбесу, чтобы срочно разогнал всех посетителей. Милицию, пожалуй, лучше не вызывать. Бедный народ здесь не обедает, а богатый связываться с милицией не будет. Поэтому надо предупредить всех о молчании и выпроводить из ресторана.
Не успела я договорить, как администратор бросился выполнять мое поручение.
– Не хочет быть уволенным, – ухмыльнулась я.
Гарик прижал меня к себе.
– Чупа, даже не верится, что ты живая…
– А ты что, меня уже похоронил?
– Я бы с ума сошел, если бы это случилось.
Я убрала его руки и откинула назад прядь волос, упавшую на лицо.
– Не надо, – произнесла я шепотом и посмотрела на убитых пацанов. – Совсем молодые. Смотри, Толик так быстро почернел.
Гарик подошел к лежащей на полу официантке и взял ее за руку.
– Сонька.
– Ты ее знал?
– Да, когда-то мы жили вместе. Давным-давно.
– Она была твоей женой? – удивилась я.
– Нет. Просто подругой. Банальная история. Я застал ее с другим и выгнал. С тех пор прошло очень много времени. Я всегда о ней помнил и думал, какой же будет наша следующая встреча? Я даже предположить не мог, что она окажется именно такой.
– Но ты же часто обедал в нашем ресторане? Как же так получилось, что ты с ней не встречался?
– Я видел ее один раз мельком и поэтому приходил только в те смены, когда она не дежурила.
– Почему?
– Не знаю. Наверное, не хотелось ворошить старые раны. Она осталась точно такой же. Молодой и красивой. Годы никак не отразились на ее внешности. Даже мертвая, она по-прежнему красивая.
– Если ты ее так любил, то зачем выгнал?
– Но ведь она трахалась в моей квартире с моим приятелем!
– Но ведь ты же ее любил?
– Но это еще не значит, что я должен был ее простить.
– А как ты поступил со своим приятелем?
– Мне дали за него небольшой срок. В то время я был горяч и молод.
– Ты его убил?
– Конечно, а разве могло быть по-другому?
– А она приезжала к тебе в тюрьму?
– Я же тебе сказал, что я ее выгнал. Если я выгоняю близкого человека, то никогда не принимаю его обратно.
Я так и не научился прощать.
Гарик сел на корточки. Развязав фартук, он накрыл им лицо официантки, затем взял ее руку в свою и покрутил бриллиантовое колечко, красовавшееся на пальце.
– До сих пор носит, – улыбнулся он.
– Что?
– Это кольцо я подарил ей в тот день, когда сделал предложение. А ровно через три дня она трахалась в нашей постели с моим лучшим другом…
Я оставила Гарика предаваться воспоминаниям и подошла к окну. Странная все-таки жизнь… Из окна видна детская площадка, на которой копошатся радостные малыши. Молодые мамы собрались кучкой, курят и обсуждают своих мужей. Жизнь идет чередом, как будто ничего и не было… Не было этих страшных, нелепых смертей. Переполоха в ресторане. Об этом переполохе не узнает никто. Ни милиция, ни пресса, ни телевидение. Потому что я так хочу. Это навсегда останется в моей памяти и в памяти тех людей, которые здесь были. Есть железный закон: состоятельный человек никогда не будет связываться с милицией. Даже если он окажется свидетелем какого-либо преступления, из него клещами не вытянешь рассказа о случившемся, особенно когда происходят какие-либо криминальные разборки, потому что он хочет жить и иметь те деньги, которые нажил. Как он может помогать органам, если он сидит в дорогом ресторане и ест обед за двести долларов?! Вот и то, что сегодня произошло, не выйдет за пределы этих стен. А трупы? Их всегда можно переложить на чужую территорию и уж только потом привлечь милицию.
Я вздрогнула оттого, что Гарик положил руку на мое плечо.
– Чупа, ты что?
– Не знаю. – Я достала платок и вытерла слезы.
– Никогда не видел, как ты плачешь.
– Так смотри.
– Ты что, Чупа, успокойся.
– Уйди, ради всего святого. Дай выплакаться.
– Но ведь ты, даже когда Фому хоронила, не плакала.
– А с чего бы я еще по Фоме рыдала?! Ты знаешь, что я его на дух не переносила?!
– Зачем же ты тогда замуж за него выскочила?
– Я никогда и ни за кого не выскакиваю! Ты, наверное, хотел сказать – вышла.
– Вышла, – растерянно повторил Гарик.
– Когда я выходила за него замуж, он не был наркоманом.
– Чупа, но ведь сейчас каждый второй, чуть ли не каждый первый, увлекается кокаином и героином!
– Пусть увлекаются. Только я не потерплю, чтобы наркотиками увлекались близкие мне люди. И вообще, это не твоего ума дело!
– Извини.
– Убери руку с моего плеча!
Гарик убрал руку и отошел. Я обернулась и увидела, что в зал подтягиваются мои ребята.
– Что делать? Пацаны приехали, – вновь подошел Гарик.
– Надо позвонить родственникам погибших и сказать, что мальчики были расстреляны прямо в машине. Назови место подальше от этого ресторана. Организуй шикарные похороны. Деньги возьмешь из общака.
– А в плане политики?
– Что именно?
– Я договорился о встрече с Шахом.
– Ты все-таки думаешь, что это был Шах? Вернее, от него?
– Я просто уверен. Стреляли в тебя в нашем ресторане. Шах уже давно положил глаз именно на этот ресторан. Только странно, почему всех пацанов убили, а на тебе даже царапины нет?
– Потому что я залезла под стол раньше времени.
– Как? – выпучил глаза Гарик.
– А вот так. Просто я умею чувствовать, когда меня собираются убить. Не знаю, как это объяснить, но у меня развита интуиция, которая помогает мне предчувствовать беду.
– Тогда почему ты не предупредила об опасности других?
– Как ты смеешь задавать мне такие вопросы?
– Прости.
– Я что-то не поняла. Ты меня в чем-то подозреваешь?!
– Да ты что такое говоришь…
– Смотри мне!
Я подошла к ребятам и постаралась улыбнуться.
– Чупа, для нас очень важно, что ты осталась жива. Нам жаль, что произошла такая трагедия. Мы готовы убить любого, кто это сделал…
Все эти реплики сыпались одна за другой, и я решила, что пора их прекратить.
– Тихо! Я рада, что осталась жива, что осталась с вами и мы будем делать наше общее дело. Наших мальчиков мы похороним достойно. Пусть враги знают, как дороги нам наши люди и как мы чтим их память. Я не хочу искать обидчиков и вести с кем-либо переговоры. С сегодняшнего дня мы приводим наши силы в полную боевую готовность и начинаем войну против Шаха. Каждый из вас должен убить хотя бы по одному человеку из группировки Шаха. Вознаграждение за труп – три тысячи долларов. Кто не сможет совершить убийство, будет должен три тысячи мне. У каждого члена шаховской группировки на кисти руки есть небольшая наколка в форме короны и надпись: «Шax». Мне нужно принести кисть с этой наколкой – тогда убийство будет зачтено. Никого не щадить. Тот, кто сможет убить самого Шаха, будет отмечен особо.
Мои мальчики заметно оживились и возбужденно заговорили. А я тем временем повернулась к Гарику и произнесла:
– Уволить все руководство ресторана и службу безопасности. В кратчайшие сроки набрать новый штат сотрудников и приступить к работе. Решай сам – кому ты поручишь это сделать.
– Я бы хотел это сделать сам.
– Ну делай. А почему сам?
– Потому что сегодня ты чуть не погибла. Я бы хотел сам проконтролировать подбор персонала и побеседовать с будущими охранниками, чтобы подобный инцидент никогда не повторился.
– Тебе виднее.
Я вновь посмотрела на мальчиков.
– Вопросы есть?
– Все ясно, – послышалось в ответ.
– Тогда за работу.
– Чупа, ты опять осталась без телохранителей, – грустно заметил Гарик.
– Я все больше и больше начинаю понимать, что вполне могу обойтись и без них. Мои телохранители не умеют предчувствовать беду.
– А ты умеешь?
– Умею.
– И все же я настаиваю на том, чтобы приставить к тебе хотя бы одного охранника.
– Валяй. Я поехала домой.
– Давай я тебя отвезу.
– У тебя здесь куча дел.
– С делами разберутся пацаны. Я отвезу и вернусь обратно.
– Как хочешь, – безразлично ответила я и направилась к машине. Гарик сел за руль, и машина тронулась с места.
– На дачу?
– Нет, на городскую квартиру.
– Чупа, но это опасно. На даче полно охраны, а здесь ты будешь одна.
– В том-то и дело, что я хочу побыть одна…
– Хорошо. Тебе надо выспаться. Я решу вопрос с телохранителем и сразу его привезу.
Я промолчала… Доехав до дома, Гарик вылез из машины и открыл мне дверь. Я выбралась и направилась к подъезду.
– Чупа, может, я с тобой?
– Не надо. Езжай в ресторан. Ты старший, а там слишком много дел.
– Тогда я хотя бы доведу тебя до квартиры.
– Я же сказала, что хочу побыть одна. Я буду ждать, когда ты найдешь мне профессионального телохранителя.
– Как найду – сразу привезу.
– Валяй, только, ради бога, не привози какую-нибудь шелупень. Найди что-нибудь стоящее – типа Бульдога.
– Обижаешь. Толик со Славиком были классными профессионалами – просто они еще не успели себя проявить.
Я подошла к подъезду и взялась за ручку двери. Затем оглянулась на Гарика и произнесла:
– Позвони, как освободишься.
– Конечно! Сейчас расхлебаюсь с делами. Затем найду тебе телохранителя – и сразу позвоню.
– Было бы здорово, если бы ты нашел Бульдога, – улыбнулась я.
Гарик вздрогнул и тихо спросил:
– Чупа, ты в порядке?
– В порядке, не переживай.
– Может, все-таки на дачу?
– Я хочу побыть одна.
Я толкнула дверь и зашла внутрь.
