Глава 16
Димка вытащил из машины аптечку, я разорвала упаковку бинта и попыталась хоть как-то остановить кровь.
— Не теряй время! — крикнул Димка. — Быстрее в больницу!
Мы положили Дашку на заднее сиденье, я устроилась рядом с ней и положила ее голову себе на колени.
— Дашуля, ты как? — гладила я ее по волосам, боясь, что сейчас она закроет глаза и больше никогда их не откроет.
— Больно, — задыхаясь, стонала Дашка.
— Где больно?
— Грудь…
— Потерпи. Сейчас приедем в больницу, и все будет хорошо. Вот увидишь! Я тебе обещаю.
— Оля, тебя хотят убить, — прохрипела Дашка.
— Меня?
— Стреляли в тебя… Я… случайно заметила… человек… в машине с тонированными стеклами… в маске… Оружие в окошке…
— В маске?
— Да. Все так быстро произошло… Я бросилась на тебя…
— Зачем, зачем, дуреха?! Господи, что ты наделала?! — Я плакала, и слезы капали прямо на Дашкино лицо.
— Я не подумала… Но он бы убил тебя… Ты прости меня, пожалуйста, за все… Прости…
— Дашулька, все будет хорошо. Я сниму квартиру, вы с Тонькой перейдете в другую школу. — Я и сама не знала, кого успокаиваю — себя или сестру. — Мать закодируется и бросит пить.
— Оля, у тебя есть враги… Будь осторожна… — снова прохрипела сестренка. — Ты в опасности…
— Да кому я нужна? — растерянно пожала я плечами и всхлипнула. — Может быть, меня с кем-то перепутали?
— Целились в тебя… — стояла на своем Дашка. — А помнишь, как мы всей семьей на озеро ходили купаться? Помнишь?
— Помню, милая. Помню!
— Мама тогда еще не пила. От нее всегда вкусно пахло. А ее руки были самыми родными и любящими. Она меня всегда по голове гладила. Жалела, прямо, как ты сейчас…
— Дашулька, тебе, наверное, сейчас тяжело говорить?
Но Дашка меня не слушала и говорила, говорила… Словно хотела выговориться или, скорее, наговориться, потому что чувствовала, что скоро не произнесет ни единого слова.
— Знаешь, как мне все эти годы не хватало мамы и ее ласковых рук? Мамочка, мамочка… Ой, больно мне… Олечка, мне плохо… Я ничего не вижу… Оля, а ты отца помнишь?
— Не очень хорошо.
— А я его вообще не помню…
— Как ты можешь его помнить? Когда мать от него ушла, вы с Тонькой еще мелкие были.
— А почему у нас даже его фотографий не было?
— Мать все сожгла.
— А как ты думаешь, он нас помнит?
— Думаю — нет, — честно ответила я.
— Почему?
— Если бы он нас помнил, то обязательно нашел бы и поинтересовался, как мы живем. А чего ты про него вспомнила?
— Сама не знаю… — Дашка попыталась улыбнуться, но улыбка у нее не получилась.
— Оля, ты никогда не пей.
— Дашуля, деточка, да что ты такое говоришь?
— Когда у тебя дети будут, никогда не пей.
— Даша, ты как могла такое подумать?
— Ты же сама знаешь… как страшно… когда мать пьет… — Сестренка облизала пересохшие губы и вновь попыталась улыбнуться.
— Дашуля, сильно больно?
— Грудь сдавило… Не могу дышать…
— Ты помолчи. Не говори ничего, береги силы. Димка, ну что так долго едем?!
— Немного уже осталось, — взволнованно сказал Димка и, оглянувшись, чуть не попал в аварию, в последний момент вывернув руль.
— Не отвлекайся, пожалуйста. Дашулька, ты слышала? Уже почти приехали. — Я гладила и гладила сестренку по волосам и говорила и говорила сквозь слезы: — Дашенька, я тебя очень сильно люблю. Это, наверное, я сама виновата. Так мало уделяла вам с сестрой внимания. Можно сказать, что бросила вас на произвол судьбы… Прости меня, моя любимая…
— Я тебя люблю, — прошептала сестренка. — Ты молодец… Ты вырвалась… Почему-то я опять вспоминаю нашу поездку на озеро… Так хорошо было… Помнишь, я чуть не утонула? Поплыла и ощутила, как ноги сводит, закричала от страха, а ты… меня спасла… Из воды вытащила.
— Молчи, молчи… Береги силы.
— И я тебя сегодня спасла. — Даша закрыла глаза и застонала. Нетрудно было понять, что ее терзает невыносимая боль.
— Дашенька, только дыши. Я тебя умоляю, дыши.
Даша молчала.
Я взяла руку сестры и попыталась нащупать пульс.
— Дашутка, не молчи! Я боюсь! Говори хоть что-нибудь, чтобы я знала, что ты жива. Скажи мне, что ты сейчас чувствуешь?
— Усталость, — прошелестела Даша. — Я… очень… сильно устала… Оля, я тебя снова не вижу.
— Как не видишь?
— Темнота…
— Какая темнота? На улице светло. Дашулька, посмотри на меня!
Сестренка с трудом открыла невидящие глаза.
— Миленькая моя…. Не пугай. На улице еще светло. Время-то обеденное. Ты меня видишь?
— Темнота… — с трудом произнесла Даша. — Голоса… Я больше не могу… Ты будешь ко мне приходить?
— Куда? В больницу? Конечно буду. Спрашиваешь тоже! Да я из твоей больницы не вылезу.
— Приходи. Я буду скучать. Помнишь, какие мои любимые цветы?
— Конечно, помню — лилии. Ты в них постоянно нос пачкала, с самого раннего детства. Дашулька, а что это ты про цветы заговорила? При чем тут цветы? Я тебе палату всю лилиями заставлю. Но знаешь, у них запах очень сильный, у многих аллергия, могут не разрешить.
В эту секунду Даша постаралась улыбнуться и даже приподняла голову, словно хотела что-то увидеть, или услышала чей-то голос. Мне даже показалось, что она чему-то обрадовалась и захотела встать. Я обернулась, всхлипнула, а когда посмотрела на сестренку, ее глаза были вновь закрыты.
В эту минуту машина остановилась у больницы. Димка выскочил, открыл заднюю дверцу и попытался взять Дашку за руку. Я сидела неподвижно и по-прежнему гладила ее по волосам.
— Сестренка… Любимая…
— Оля, помоги мне! — попросил Димка.
Но жизнь остановилась во мне — моя сестра умерла. Я словно окаменела, потеряв и слух и зрение. Кровь гулко пульсировала в висках, голова кружилась. Даша, Дашенька, Дашутка… Маленькая моя, Сестричка… Дашка!
Димка осторожно взял Дашу на руки на руки и понес в приемный покой.
Я села на асфальт, ноги меня не держали. Обхватив руками согнутые колени, я наконец дала волю чувствам. Словно прорвало плотину — слезы хлынули рекой.
В голове, словно в калейдоскопе, мелькали разноцветные картинки: вот я с сестрами, с папой и мамой на лесной полянке. Вкусно пахнет шашлыками. Яркое-яркое солнце, звонко щебечут птички, мы маленькие, а деревья высокие-высокие. Мама смеется и прижимается к отцу. Тот целует ее в щеку и что-то говорит, показывая на нас. Я сижу в беседке и наблюдаю за маленькими сестренками. Тонечка сидит с соской в красивой коляске. Дашулька, которая уже научилась ходить, пытается везти коляску с младшей сестрой. Я подбегаю к Дашке, помогаю толкать коляску. «Скоро будем кушать, мойте ручки», — говорит мама, а папа вынимает из коляски Тонечку и поднимает ее над головой. Тонька звонко смеется…
…Услышав чьи-то громкие голоса, я с трудом встала. Из дверей приемного покоя вышел Димка, бледный как полотно. На его руках лежала Даша.
— Вы зачем к нам мертвую привезли?! — возмущалась вышедшая следом женщина в белом халате. — Мы мертвых не лечим. Вам надо в морг. А нам покойники не нужны, а то эту смерть еще нам припишут.
— Оля, они говорят, что Даша умерла… — Димка кивнул на злобную тетку. — Может, им в бубен дать, чтобы они получше посмотрели? Она же только что разговаривала.
— Она умерла…
— Откуда ты знаешь?
— Знаю… Она умерла, как только мы подъехали к больнице. Я видела, как она подняла голову, хотела встать и улыбнулась, как будто знакомого увидела.
— А кого она увидела? — не сразу понял Димка.
— Смерть, — глухо ответила я.
— Кого?
— Смерть.
Димка посмотрел на меня так, словно я бредила.
— С чего бы это она смерти стала радоваться? Ей не радуются, ее боятся.
— А она обрадовалась.
— Вы ее в морг везите! — не унималась женщина-медик. — У нас оставлять ее нельзя.
— А где морг?
— Тут недалеко. У нас тут все рядом. — Женщина указала на стоявшее в отдалении одноэтажное здание. — Вы же на машине. Вот грузите тело и везите в морг.
— Какое тело? — растерялся Димка.
— Это она нашу Дашку телом называет, — сдерживая рыдания, объяснила я.
— Ребята, а я пока милицию вызову. Девочка-то ведь от огнестрельного ранения скончалась. Мы обязаны сообщить.
Димка даже не подошел к машине, а понес Дашку на руках до самого морга.
— Да что вы на руках-то ее несете! У вас же машина есть! — крикнула вслед тетка, уже успевшая позвонить в милицию.
Но мы ее не слушали и даже не обращали никакого внимания. Я держала сестру за руку и шла рядом с Димкой.
— Димка, тебе тяжело?
— Нет, что ты. Она же худышка… Легкая, как перышко…
— Она мне жизнь спасла. Даже не задумываясь…
— Ты бы сделала то же самое. Ведь вы одной крови, — вздохнул Димка.
Я позвонила в тяжелую металлическую дверь морга. Димка сел на истертые ступени, по-прежнему не выпуская Дашу из рук.
Заскрипели дверные петли, и на пороге появился санитар в белом халате. Димка встал и внес мою сестренку в холодное темное помещение.
