Глава 8

Открыв калитку, я пропустила Наташку вперед, но та чуть было не сломала каблук о первый попавшийся камень. Поддержав подругу, я тут же подставила ей свое плечо и пожаловалась:

— Опять фонарь перегорел. Прямо напасть какая-то. Я не успеваю лампочки менять. Перегорают с бешеной скоростью. Захочешь — не напасешься.

— Тебе здесь не только фонарь, но и дорожку не мешало бы заасфальтировать. Тут все шпильки пообломать можно.

— Вообще-то я на шпильках на дачу не езжу.

— Но ведь у нас же с тобой экстренный выезд.

Незапланированный. Можно даже сказать, что спонтанный. Наверно, именно поэтому мы с тобой и не успели в резиновые сапоги переобуться, — тут же съязвила Наташка и, облокотившись о деревянные перила, стала рассматривать ногу.

— Что ты там рассматриваешь?

— Ногу больно. Ты все-таки об асфальтированных дорожках подумай.

— А что мне думать? Я собственными силами все равно их не сделаю. Тут мужская сила требуется.

— А может быть, даже не мужская сила, а мужские вложения. Мужик, он и в Африке мужик. Что за жизнь пошла непонятная? Куда ни коснись, везде мужик нужен, — сделав паузу, Наташка посмотрела на свет в окне и, ухмыляясь, произнесла:

— Вроде есть у тебя один мужик. Лежит готовый. Ждет твоего приезда. Только для того, чтобы его на дачу заманить, тебе пришлось по нему машиной проехать.

— Что ты несешь? Я тебе это по секрету сказала.

— Я никому и не кричу. Я просто излагаю факты.

Мы ни в чем не виноваты. Время такое — мужики сами в руки не даются. Они нынче хитрые пошли, себе на уме. Они только гарцевать по дорогам могут. В таком состоянии их и нужно сбивать. Если бы у меня машина была и я увидела, что бесхозный мужик через дорогу намыливается, я бы его тоже немного подвинула и на кровать положила. А иначе он черта с два на нее ляжет. Хотя лечь-то, может, и ляжет, но только на одну ночь, а так его можно к постели приковать на продолжительное время.

— Наташа, ты очень много выпила.

— Что у пьяного на языке, то у трезвого на уме. А если честно, то с твоего пешехода толку мало. Дорожки он тебе все равно не заасфальтирует. Ты не того сбила.

— Что значит «не того»? — мысли моей подруги всегда приводили меня в шок.

— Жаль, что меня рядом не было. Я бы тебе подсказала, по кому нужно проехать. А еще лучше бы сразу по парочке. Мы бы их по разным углам растащили и выхаживали. А этот вообще непонятный товарищ, и личность мы его толком не установили. Раненный на голову, склонен к вранью про дома на Рублевке, нечист на руку, тащит все, что блестит.

— Наташа, немедленно прекрати! Мы же с тобой договорились.

— Все, молчу.

— Вот и молчи, а то ты сейчас сама себя заведешь. Пошли в дом. Только, смотри, без глупостей. Я так от всего устала, что ни одной твоей выходки не вынесу.

— Не понимаю, про какие выходки ты говоришь.

— Ты знаешь, про какие.

Я открыла дверь в дом с замиранием сердца и тут же пальцем пригрозила подруге, чтобы она вела себя как можно более пристойно. Зайдя в коридор, я немного прокашлялась для того, чтобы Илья понял, что я уже в доме, и прошла в комнату. Мой так называемый пешеход лежал на кровати, натянув простыню почти до подбородка, а его глаза были закрыты.

— Спит, — тихо сказала я своей подруге.

— Утомился, — понимающе кивнула она.

— Пусть спит. Не будем его будить.

— Пусть ему снятся хорошие сны. Как ты думаешь, что ему снится?

— Не знаю.

— Наверно, мои драгоценности. Держит он в руках мои драгоценности и не знает, что с ними сделать, — то ли на уши повесить, то ли вокруг шеи обмотать. Чтоб он ими удушился! — в Наташкином голосе появилось ярко выраженное раздражение.

— Ната, ты опять начинаешь.

— Молчу. Если бы ты только знала, как мне в эту спящую рожу вцепиться хочется.

— Я не сплю. — Илья тут же открыл глаза и поднял голову. — Ты с кем?

— С подругой.

— Зачем?

— Что «зачем»?

— Зачем ты взяла с собой подругу?

— Так получилось. У нее неприятности. Я не могла ее в таком состоянии одну оставить.

— Я же тебе сказал, чтоб одна приезжала. Ты что, решила зверинец здесь устроить?!

— При чем тут зверинец? В зверинце звери, а ты живой человек. А это моя подруга, у которой неприятности. Не знаю, помнишь ты ее или нет, но я не могла оставить ее одну, когда ей так паршиво.

— С чего бы это я должен помнить твою подругу?

Я ее в первый раз в жизни вижу. И надеюсь, что в последний.

— А может, ты память получше напряжешь? — не осталась в долгу Наташка. — Может быть, все же постараешься вспомнить, каким образом и где мы с тобой пересекались?!

— Наташа, ты же мне обещала.

Я посмотрела на пустой стул, стоящий рядом с Ильей, и почувствовала, как закружилась моя голова.

— Илья, а где твоя одежда?

— Как «где»? Ты же ее постирала. На бельевой веревке висит.

— А ты в чем сюда приехал?

— В ней. Только я сюда не приехал. Ты сама меня сюда привезла.

— Сегодня я видела тебя в черной футболке.

— В какой черной футболке? Я никогда не ношу футболок.

— Ты помнишь, что мы с тобой сегодня встречались в японском ресторане?

Илья чуть поднял голову и рассмеялся. Затем вновь положил голову на подушку и заговорил жестким, холодным голосом:

— А я смотрю, вы обе нормально на грудь приняли. Ты что, совсем забыла, кто я такой и что я здесь делаю? Да ты, я вижу, тюрьмы не боишься. Для того чтобы ты ее начала бояться, тебе нужно в ней немножко посидеть.

— Илья, несмотря на мое состояние, я все помню. В отличие от меня амнезия у тебя. И со своей амнезией ты меня совсем запутал. Ты даже не помнишь, что ты приезжал сегодня в город и обедал в ресторане, который стоит напротив твоего офиса.

— Ты издеваешься? Я не хочу слушать этот пьяный бред!

— Это не пьяный бред.

— Ты привезла компьютер?

— Компьютер своровали, — сказала я после некоторого молчания.

— Как своровали?

— Вытащили из машины.

— Кто?

— Этого я не могу знать. Кто таскает компьютеры из машин? Наверно, воры.

— Что значит «вытащили»? Я тебя зачем посылал?

— За компьютером.

— И что?

— Я же ясно сказала: компьютер своровали.

— Тогда зачем ты приехала? — задал еще более глупый вопрос Илья.

— Затем, что ты меня какой-то тюрьмой пугаешь. А я девушка нервная и не люблю, когда мне подобными методами на психику действуют.

— Ты хоть представляешь, что было на тех дискетах, которые пропали? — спросил Илья крайне убитым голосом.

— Представляю.

— Ни черта ты не представляешь!

— Зря ты так. Не такая уж я и идиотка, как ты думаешь. На дискетах, наверное, были какие-то дела компании. И по твоим глазам нетрудно понять, что это довольно важные дела. Илья, у тебя будут проблемы?

— А ты как думаешь?

— Думаю, что да.

— Тогда зачем спрашиваешь?

— Извини. До сих пор никто и никогда не лазил в мою машину. Я и подумать о таком не могла. После всего, что произошло, этот компьютер просто вылетел из моей головы. Я совершенно про него забыла.

Сказав последнюю фразу, я думала, что Илью тронут мои выразительные и неимоверно несчастные глаза, но не тут-то было. Он снова приподнялся, нахмурился и звенящим от негодования голосом произнес:

— Я смотрю, с тобой по-мирному ничего не решишь. Как можно было забыть компьютер в машине, если я несколько раз сказал тебе о том, что на дискетах, которые ты взяла в моем рабочем столе, важные документы. Что за спектакль ты здесь устроила? Сама напилась в стельку, да еще какую-то подругу упитую притащила…

— Кто это напился в стельку?

— Ты.

— Я?

— Ну не я же! — по лицу Ильи было нетрудно догадаться о том, что он пришел в бешенство.

— Ты выражения хоть выбирай! Я не напилась в стельку, а немного выпила.

— И это ты называешь немного выпить?! Да ты еле на ногах стоишь, шатаешься!

— А что мне оставалось делать? — попробовала я хоть что-то сказать в свое оправдание. — Все так запуталось. Ты.., твоя амнезия…

Стоявшая рядом со мной Наталья довольно нервно закашляла и перебила меня на полуслове:

— Светлана, я что-то не пойму. Ты какого черта перед ним оправдываешься? Он развалился на кровати, как барон, отчитывает тебя, будто школьницу, а ты все это молча слушаешь и головой киваешь! Так не пойдет. Ты только посмотри, какая у него рожа наглая! С чего это вдруг он себя так по-хамски ведет? Да еще делает вид, что меня первый раз в жизни видит. Что такое его компьютер по сравнению с моими фамильными драгоценностями?! Эй, парень, может быть, прежде чем наезжать на мою подругу, ты немного напряжешь память и меня вспомнишь?!

Помнишь прошлую ночь? Помнишь, как ты наплел мне с три короба еще до того, как приехать ко мне на квартиру? А помнишь сегодняшнее пасмурное утро?

Я проснулась, а тебя уже нет рядом. Ни тебя, ни моих драгоценностей. Я, конечно, понимаю, что у тебя просто работа такая, что вчера ты был на работе. Ну да, сделал свою работу на «отлично», а сегодня ты вновь на отдыхе. Играешь роль тяжелобольного и требуешь, чтобы моя подруга выхаживала тебя, как маленького ребенка Ты, парень, давай здесь дурачком с амнезией не прикидывайся и басни нам не рассказывай! Как бы ты ни выкручивался, а мои драгоценности тебе придется вернуть. Можно сказать, что тебе с моей подругой повезло. Она девушка глубоко верящая в порядочность других людей, поэтому и возилась здесь с тобой столько времени. Со мной же совсем другое дело. Я тебя насквозь вижу.

Да и узнала я тебя сразу. Такого, как ты, ни с кем не спутаешь. Лучше сразу скажи, где мои драгоценности, и разойдемся по-мирному. Сумма-то немаленькая. Ты же прекрасно понимаешь, что на тебя уголовное дело завели и ищут тебя повсюду. Ты, конечно, здорово придумал на этой даче отсидеться, но и это не самый лучший выход, поверь. Тут-то я тебя и нашла.

Чем больше говорила моя подруга, тем больше лицо Ильи наливалось алой краской, и в нем читалась злость, если не ненависть.

— Заткнись! — резко перебил он мою подругу. — Заткнись, или я тебя пристрелю!

Наташа повернулась в мою сторону, а в ее глазах показался страх.

— Светлана, а у него что, пистолет есть?

— Я не видела.

— Может, лучше милицию вызовем? Разбираться вот с такими фруктами — прямая их обязанность.

Им же за это деньги платят. А мне за что страдать? Я и так уже пострадала — он обворовал меня до нитки.

Ему осталось меня шлепнуть и все. Кто тогда будет за правду бороться?

— Ты откуда взяла эту сумасшедшую? — усталым голосом спросил меня Илья.

— Кто я? Я сумасшедшая? Это я-то сумасшедшая?! — Видимо, чаша Наташкиного терпения переполнилась, и она бросилась на Илью с кулаками. — Да ты только посмотри, Светка, какой он наглец! Что он себе позволяет? На каком основании? Ах ты, гад, нашел где отлежаться — у моей подруги! Спрятался в тылу противника! Захочешь — не додумаешься и не найдешь. А ты, кроме амнезии, ничего не мог придумать?

— Ната, прекрати, — попыталась я образумить подругу. — Ты же мне обещала…

— Что я тебе обещала?

— Ты обещала всего лишь на него посмотреть.

— А что на него смотреть-то? Я тебе точно говорю: это он. Я его, гада, ни с кем не спутаю. Только при тебе он большей частью молчит, а при мне более разговорчивым был. Манны небесные обещал! Язык у него хорошо подвешен, зато в постели он — дерьмо.

Я в тысячу раз лучше видала. Так что любовник из него никакой.

— Наташа! — в очередной раз попыталась я успокоить свою подругу, но, глядя в ее горящие глаза, поняла, что мне это вряд ли под силу.

— Я уже знаешь сколько лет Наташа! Тебе и не снилось! Это я к тому говорю, что если ты глаз на него положила и решишь с ним переспать, то поверь мне: ничего хорошего. Может, по жизни он и рысак, да только в постели далеко не рысак. Я за свои слова отвечаю. Троечка с большой натяжкой. Все, чему он в жизни научился, так это грабить одиноких дамочек и выносить из их жилища все, что они заработали непосильным трудом. — С этими словами Наталья сжала кулаки и кинулась в сторону Ильи. — Я не буду дожидаться милиции! Я сама с тобой разберусь! Где мои драгоценности, гад лежачий? Говори!

Ударив Илью по лицу, она содрала с него простынь и встала как вкопанная. Потому что, запустив руку под кровать, Илья достал оттуда пистолет и навел его на Наташку со словами:

— Ты что, совсем нюх потеряла? Последний раз предупреждаю!

Наталья побледнела как полотно и голосом, полным ужаса, произнесла:

— Света, откуда у него ссадины и синяки? А это плечо… Там даже кожи нет!

— Я же тебе уже десять раз говорила, что сбила его машиной. А ты меня совершенно не слышишь.

Ты слышишь только себя.

Наталья не смотрела на пистолет, хотя и не скрывала того, что он произвел на нее вполне понятное впечатление. Она не сводила глаз с израненного тела Ильи. И чем больше она на него смотрела, тем все больше и больше бледнела, и наконец лицо ее стало по цвету белым, как стена.

— Света… — придушенным шепотом заговорила она после минутного столбняка.

— Что?

— У него шрама от аппендицита нет.

— А почему он должен у него быть?

— У того, кто меня ограбил, шрам был ужасный во все пузо. Он сказал, что у него аппендицит лопнул и ему сложнейшую операцию делали. Может быть, он тоже был накладной?

— Кто накладной? — заметно вздрогнула я.

— Шрам.

— Шрам?!

— Ну да.

— Все, Наташка, тебя понесло!

— Лысина же у него накладная. Может, и шрам такой же? Хотя шрам вряд ли приделать можно. Я бы это на ощупь почувствовала. Прямо чертовщина какая-то! А шрам был такой безобразный, будто его не в больнице, а какие-то кустари шили. Я даже не думала, что в наше цивилизованное время человека так неаккуратно распороть и заштопать можно. Оказывается, и такое бывает. Света, но ведь лицо одно и то же. Я тебе точно говорю: лицо одно и то же. Глаза, рот, нос… Фигура, в конце концов! Только шрам не совпадает, и все.

— Может, еще и трусы спустить, ты там посмотришь? Вдруг найдешь какое отличие? У меня там родинка есть, — противно засмеялся Илья, не опуская руку с пистолетом.

— Я там не запомнила, — залилась краской Наталья.

— А что ж так плохо? Тех, с кем находишься в близких отношениях, нужно знать в лицо. Так что, будем проверять или нет?

— Илья, прекрати, — заступилась я за Наташку. — Ты уже, наверно, понял, что у моей подруги большой стресс. Сегодня ночью ее ограбили на очень большую сумму. Ограбивший ее человек как две капли похож на тебя, но, она поняла, что это не ты.

— Спать не нужно с кем попало, без разбора, тогда и грабить никто не будет.

— Не тебе судить — вновь прокричала Наташка.

— Илья, а откуда у тебя пистолет? — задала я вопрос, возникший в моей голове сразу, как только я увидела оружие.

— Я никогда не хожу без оружия.

— Но ведь я проверяла все твои вещи, стирала их.

Там его не было.

— Перед тем как ты это сделала, я сунул его под кровать.

Взмахнув пистолетом в нашу сторону, Илья облокотился о стену и, сменив тон на более спокойный, сказал:

— Садитесь на стулья.

Мы с Наташкой сели на стулья и обе посмотрели на Илью так, словно видели его в первый раз в жизни. Илья положил пистолет рядом с собой и, украдкой взглянув на Наталью, заговорил уже обычным голосом:

— Вообще-то я никогда не прощаю подобных вещей, особенно тех, кто кидается на меня с кулаками, но сегодня, так и быть, я постараюсь закрыть глаза на этот инцидент.

— Да уж, постарайся, пожалуйста, — произнесла я еще слегка дрожащим голосом.

— Я же сказал, что постараюсь. А теперь совершенно спокойно расскажите мне о том, что произошло. Я так понял, что объявился мой брат. И что же он натворил на этот раз?

— Какой брат? — спросили мы с Наташей в один голос.

— Брат-близнец, — совершенно спокойно ответил Илья.

— Близнец?

— А что тут удивительного? У меня есть брат-близнец, который отличается от меня только большим шрамом на животе. Других отличий вы не найдете.