Глава 13

Я смотрела на Наташку глазами, полными слез, и пыталась побороть страшное головокружение.

— Светка, но ведь это была самооборона, — только и смогла произнести она.

— Какая к черту самооборона? Раненый, хромающий Влад от меня убегал, а я гналась за ним с пистолетом и, как только мы забежали в лес, тут же убила. Он на меня не нападал. Он, наоборот, от меня убегал, а я его хладнокровно грохнула в спину. О самообороне не может быть и речи.

— Но ведь у тебя не было другого выхода! — почти крикнула Натка.

— Какого выхода?

— Я же тебе говорю, что другого выхода у тебя не было. Ты действовала по обстоятельствам.

— Ты понимаешь? Я человека убила!

— Понимаю. Только если бы ты его не убила, то он сам нас бы грохнул. Вернулся бы и отправил бы нас всех на тот свет.

— Наташка, о чем ты говоришь? Он еле шел. У него была только одна цель — убежать как можно дальше и остаться в живых. Он был в таком виде…

Если бы ты только видела, как жалко он выглядел.

— Но ты же сама была невменяемая! Ты же в тот момент находилась в состоянии шока. Ты знаешь, как это называется?

— Как?

— Убийство в состоянии аффекта.

— Это еще доказать нужно.

— Будет нужно — докажем.

— Ага. Каким образом?

— Света, в конце концов, у тебя есть Илья.

— А при чем тут Илья? — в недоумении развела я руками.

— И ты еще спрашиваешь, при чем здесь Илья?

— Спрашиваю. Только, пожалуйста, не говори, что он мой будущий муж. Я не хочу это слышать.

— Не буду.

— Спасибо. Ты очень любезна.

— Он от тебя теперь всю жизнь не отделается. Ты ему вон сколько крови отдала! Сама стала на труп похожа. Он наймет тебе хорошего адвоката и тебя вытащит. Ты избавила его от наглого воришки-братца. Да он тебе по гроб жизни должен! Он весь суд купит, с его-то деньгами. Не бери в голову! Да с Ильей тебе в этой жизни вообще бояться нечего!

— Наташа, а если Илья не выживет? — холодно задала я вопрос.

— Как? — захлопала глазами Наташка.

— Так. У него же состояние тяжелое и даже критическое. Кто меня из тюрьмы вытаскивать будет?

— А если выживет?

— Если даже и выживет, то пока еще он придет в себя… Пока встанет на ноги… Время пройдет, а меня не сегодня, так завтра арестуют.

Не говоря мне ни слова, Наталья тут же вышла на дорогу и остановила одиноко проезжающую мимо нас машину, назвав при этом адрес моей дачи и предложив водителю хорошую сумму.

— Наталья, ты что? — не удержалась я от вопроса.

— Едем на дачу! — скомандовала она и живо села на заднее сиденье.

— Зачем?

— Садись, я сказала!

— Быть может, ты мне все-таки хоть что-то объяснишь?

— Садись! Время — деньги. Тебя водитель ждет.

Я попыталась воспротивиться, но, посмотрев на суровый Наташкин вид, не стада ей возражать и села в машину.

— Наташа, в чем дело? Ты понимаешь, что я себя плохо чувствую? Я еле на ногах стою. Какая к черту дача? Сейчас свалюсь вот тут прямо, и все.

— Едем! — вновь прокричала Наташка и постучала водителя по плечу. — Включите нам музыку, пожалуйста.

— Музыку?

— Маэстро, музыку! — как и всегда, понесло Наталью. — Заводи шарманку, шеф! Да как можно громче! Народ хочет зрелища и песен!

Немного испугавшийся ее напора водитель посмотрел на нас в зеркало заднего обозрения, покосился на Наташкину повязку на голове, тщательно прикрепленную пластырем, прокашлялся и поехал, не забыв при этом включить какую-то легкую, успокаивающую воспаленные нервы музыку.

Натальи хватило на пару минут молчания.

Она вновь постучала водителя по плечу и ехидно спросила:

— Мужчина, вы что включили?

— Музыку, — в недоумении ответил тот и вновь покосился на Наташкину перебинтованную голову.

— Нам такая музыка не нужна! — тут же заявила она. — От такой музыки на сон тянет. Вот, у меня уже глаза непроизвольно закрываются. Включите что-нибудь повеселее и погромче.

— Погромче? — почему-то удивился мужчина.

— Мне со своей подругой потолковать нужно так, чтобы вы не слышали.

— Пожалуйста. Только вы не забывайте, что это моя машина и я тут хозяин.

— А вы не забывайте, что мы платим деньги за то, что вы нас на ней катаете. В народе говорят: кто платит, тот и заказывает музыку.

Как только заиграла громкая и довольно живая музыка, Наташка наклонилась ко мне как можно ближе и закричала прямо мне в ухо:

— Света, бери себя в руки! Я понимаю, что ты себя плохо чувствуешь, но ты должна набраться сил и еще продержаться. Не забывай, что у меня тоже голова пробита. Если бы ты только знала, какие ощущения я при этом испытываю. Мне кажется, что у меня голова Скоро взорвется и разлетится на мелкие кусочки.

— Зачем мы едем на дачу?

— Будем избавляться от трупа, — совершенно хладнокровно ответила Натка.

— Что? — я не знаю, как не свалилась в обморок, но перед глазами все поплыло и закружилось в каком-то скоростном, сумасшедшем ритме.

— Что слышала. Опередим нашу доблестную милицию. Пока она раскачается, мы его так запрячем, что и следа никто не найдет.

— Что ты имеешь в виду?

— Не переживай Я уже все спланировала. У тебя есть лопаты?

— В доме есть. Вернее, в сарае.

— Две или одна?

— По-моему, две. Я точно не помню.

— Ладно. Даже если одна, то будем копать по очереди.

— Кого копать-то?

— Землю, — не моргнув глазом ответила Наташка, создавая впечатление, будто она говорит о совершенно банальных и простых вещах.

— Землю? — Я вновь ощутила, как по моему телу пробежала легкая нервная судорога.

— Ну да. Она после дождя еще мокрая. Считай, что нам повезло.

— Повезло?

— Ну да. Копать легко будет. Должны быстро управиться. Закопаем его к едрене фене, и дело с концом. Похороним, одним словом. Говорят, что, когда человека хоронишь, нужно в гроб положить его любимую вещь. Поверье такое. У нас гроба нет, но ничего страшного. Мы ему прямо в землю положим его любимую игрушку — его злосчастный пистолет.

Пусть на том свете балуется.

— Наташка, ты что такое говоришь?

— Я тебе дело говорю. Цени. Ты видела, чтобы еще кто-нибудь так о своей подруге заботился?

— А если милиция уже там?

— Скажешь тоже! Да пока милиция чухнется…

Она там не раньше чем через три года появится. Шутка, конечно.

— О боже…

Я откинулась на спинку, закрыла глаза и с ужасом подумала о том, как мы будем закапывать мертвого Влада. От этого я почувствовала себя еще хуже, и меня замутило с такой страшной силой, что я тут же открыла окно и высунула голову наружу.

— Ты что? — наклонилась ко мне перепугавшаяся Наталья.

— Плохо мне.

— А кому сейчас хорошо? Давай держись.

— Я стараюсь.

— Плохо стараешься. Ты прямо позеленела вся.

— Наташка, знаешь, о чем я подумала?

— О чем?

— Лучше бы я маленькой умерла.

— Дура ты! — только и смогла произнести Наталья. — Дура, потому что только дурак может произносить подобные вещи.

— Сама такая! Я сегодня в первый раз в жизни подумала о том, что я жить не хочу.

— Куда ты денешься! Кстати, если ты на своей свадьбе не сделаешь меня свидетельницей, то я на тебя знаешь как обижусь…

Повернув голову в Наташкину сторону, я посмотрела на нее горько и осуждающе и процедила сквозь зубы:

— Наталья, отвали от меня со своей свадьбой. И никогда мне больше про нее не говори!

— А ведь я и обидеться могу… Я к тебе со всей душой, а ты мне говоришь «отвали».

— Отвали! — еще раз повторила я то же слово.

— Считай, что ты меня очень сильно обидела.

— Ну и обижайся, пожалуйста… — произнесла я усталым голосом и вновь высунулась в окно.

Наташкина нижняя губа затряслась, и она вновь постучала водителя по плечу:

— Мужчина, вы что, глухой?! Сделайте музыку тише, а то прямо по ушам бьет. Оглохнуть же можно!

Растерявшийся дядька тут же выключил музыку и вновь покосился в зеркало заднего обозрения на перевязанную Наташкину голову, протянув:

— Вы ж сами сказали.

— Что я сказала?

— Музыку сделать громче… — еще больше растерялся водитель.

— Мало ли чего я говорила?!

— И еще сказали, мол, потолковать вам нужно со своей подругой…

— Не о чем нам с ней толковать!

— Ну, как знаете…

Всю дорогу до дачи мы ехали молча. Как только подъехали к моему дому, Наталья достала из сумочки деньги, рассчиталась с водителем и толкнула меня вбок:

— Просыпайся. Приехали.

Открыв глаза, я увидела, что уже рассвело, и не раздумывая вышла из машины. Взяв Наталью за руку, я пошла с ней к дому и заговорила виноватым голосом — Наташка, ты прости меня! У меня просто нервы сдают. Ну, не злись! Ты же видишь, в каком я состоянии…

— Ничего страшного. Я уже привыкла, — холодно ответила Ната, не поворачивая головы в мою сторону.

— Наташка, ну хватит дуться!

— Я уже не в том возрасте, чтобы дуться.

— Я так не могу.

— Как?

— У меня и так крайне паршивое состояние, а еще ты масла в огонь подливаешь. Я сейчас просто закиплю. Ну скажи, что мир!

— Хорошо, мир, — нехотя согласилась моя подруга и выдавила из себя улыбку.

— Тогда по рукам.

— По рукам.

Открыв дверь в дом, я прошла на ватных ногах внутрь. И тут, увидев капли крови на половицах, закрыла глаза от боли и ужаса.

— Светлана, ты что? — немедленно почувствовала мое состояние Наташка.

— Что-то нехорошо мне. Как вспомню, что здесь произошло…

— А ты не вспоминай. Сейчас не до этого. Нам нельзя терять ни минуты. Где лопаты?

— В сарае.

— Вот и пошли в сарай. Зачем мы сюда приперлись?

Открыв дверь моего уже почти заваленного набок сарая, Наташка встала у стенки, устало наблюдая за тем, как я ищу лопату.

— У тебя здесь даже к стенке страшно прислониться, того и гляди упадешь вместе с сараем! Сразу чувствуется, что мужской руки в этом доме давно не было.

— Да откуда ей взяться?

— Ничего. Скоро будет у тебя не только мужская рука, но и настоящий мужик с двумя ногами, двумя руками и одной головой. В наше время это просто умопомрачительная роскошь, но ты ее себе все же позволишь, — принялась за старое моя подруга. — Да и сарай тебе, по большому счету, не нужен будет. Зачем тебе этот заваленный сарай, если скоро ты будешь хозяйкой шикарного дома на Рублевке? А сарай — это так… Когда по нищете соскучишься, можешь всегда приехать на эту свою дачу. Посидеть, вспомнить старые времена с ностальгической улыбкой на устах…

— Наташка, у меня всего одна лопата, — перебила я ее виноватым голосом.

— Что, больше нет?

— Нет.

— Бери хоть одну. Будем копать по очереди.

Взяв старенькую лопату, я позвала мечтательную Наташку следом за собой и вышла из сарая. Выйдя за территорию дома, мы лихо пошли по тропинке в сторону леса. В отличие от совершенно спокойной Наташки я постоянно оглядывалась по сторонам, словно боялась, что кто-то чужой отслеживает наше передвижение и тщательно наблюдает за всеми нашими действиями.

— Ты что головой по сторонам крутишь? — не могла не заметить моих телодвижений подруга.

— У меня такое ощущение, что кто-то наблюдает за нами со стороны.

— Еще скажи — сверлит взглядом спину.

— Может, и так.

— Это у тебя галлюцинации на почве невроза.

— Возможно.

Как только мы вошли в лес, Наталья взяла у меня лопату и посмотрела куда-то вглубь.

— Ты хоть приблизительно то место помнишь?

— Нет, — замотала я головой.

— Что, вообще ничего не помнишь?

— Ничего.

— Странно.

— Наташка, но ведь ночь была. Темнота. Откуда и что я могу помнить?

— Но хоть какие-то детали должны, всплыть у тебя в памяти.

— Ничего не всплывает… — в моем голосе послышались нотки, полные отчаяния, переплетающиеся с безысходностью. — Я помню, что, когда я в него выстрелила, он где-то у сосны упал.

— У сосны — это уже что-то, — не падала духом Наташка.

— Тут сосен — целый лес.

— А ты хоть далеко вглубь его загнала или нет?

— Наташа, я даже не помню.

— Как это «я не помню»?

— Я в таком состоянии была…

— Хорошо. Тогда прочешем весь лес.

— Весь не стоит. Давай хотя бы частично.

Я не знаю, сколько времени мы бродили по лесу, осматривали каждую сосну и носили по очереди тяжелую лопату, но, по-моему, это было очень долго. И, наконец догадавшись поглядеть на часы, я сообщила, что наши поиски продолжаются уже не один час.

— Наташа, если я сейчас под какой-нибудь сосной упаду, ты меня похоронишь? — крайне уставшим голосом спросила я свою подругу.

— Ты что несешь?

— Что слышишь. Зря мы сюда поехали. Я не помню то место, где я убила Влада, а весь лес нам и за три дня не обойти. Сами заблудимся, и все.

— Что ты предлагаешь?

— Я предлагаю оставить эту затею.

— Какую?

— Предлагаю прекратить поиски Влада.

— Ты хочешь сесть в тюрьму?

— Я уже не знаю.

— Вот если не знаешь, то давай соберись с последними силами и продолжай искать труп Влада.

После дальнейших продолжительных, но так и не принесших никакого результата поисков я поняла, что больше не могу даже шагу сделать, что у меня совершенно нет сил. И легла на траву у ближайшей сосны, широко раскинув руки и уставившись в небо.

— Светка, ты что?

— Ничего. Я сломалась. У меня батарейки сели.

Тоже обессиленная, Наталья опустилась на землю рядом со мной и, поджав под себя колени, тихо призналась:

— У меня тоже.

— Что у тебя тоже?

— У меня тоже батарейки сдохли.

— Удивительно.

— Что тебе удивительно?

— Что у тебя батарейки могут сдохнуть. В тебе столько энергии…

— Представь себе, что даже у меня может иссякнуть энергия. Я же не железная! А знаешь, что я хочу тебе сказать?

— Не знаю.

— Если мы труп Влада не нашли, то и милиция его вряд ли найдет.

— Наташа, скажешь тоже! Милиция-то его как раз и может найти, а вот у нас его искать уже сил нет.

— Светка, а может, ты его не убила? — шокировала меня своим вопросом Наталья. — Может, он встал и убежал?

— Как убежал? — опешила я.

— Как люди убегают? Поднимаются с земли и бегут со всех ног. А может, тебе вообще это все показалось? Такое тоже часто бывает. Ты тогда была в шоковом состоянии, вот тебе и показалось, что ты его шлепнула. Может, ты его и не видела вовсе?

Я подняла голову и посмотрела на Наталью безумным взглядом:

— Наташа, я что, похожа на идиотку?

— Я этого не говорила.

— Я повторяю тебе еще раз: я его убила.

— Ну, убила и убила, — не стала связываться со мной Наташка. — Так ему и надо. Туда ему и дорога!

Он эту смерть заслужил.

— Может, и заслужил, только я не имела права его убивать.

— Если мы сейчас будем рассуждать о правах, то знаешь до чего договоримся… Он, между прочим, тоже не имел никаких прав обирать до нитки одинокую, несчастную, измученную невзгодами в личной жизни женщину, а затем пробивать ей голову пистолетом. Это ведь я только тебе сказала о том, что мне было совершенно не больно, когда мне голову зашивали, но на самом деле все совсем не так. Я от боли чуть было с ума не сошла. А тебя он под прицелом сколько держал! Представляю, что ты чувствовала, когда тебе в затылок дуло пистолета упиралось. Даже страшно подумать, каково тебе было. И ведь если бы Илья на него не кинулся, он пристрелил бы тебя, как куропатку, и ни о чем не задумался бы. У тебя волосы седые появились.

— Что? — я тут же поднялась с земли и испуганно схватилась за голову.

— Что слышала.

— Ты шутишь? Ради бога, я тебя умоляю, скажи, что ты шутишь.

— Да что-то мне как-то стало в последнее время не до шуток. Несколько седых волосков у тебя точно уже есть. Да что ты так перепугалась? На тебе лица сейчас нет. Завтра же пойдешь в салон красоты и голову покрасишь. Подумаешь, мелочи жизни!

— И ты называешь подобные вещи мелочами жизни?

— Конечно. А разве может быть по-другому?

Сейчас столько различных модных ярких красок с самыми разнообразными оттенками, что женщины могут седеть без страха и с удовольствием.

— Ой, Наталья, тебя послушаешь, так подумаешь, что в жизни вообще жалеть не о чем.

— Действительно не о чем. Я все это к тому говорю, что правильно ты его грохнула. Хоть одним гадом на свете меньше стало. Самое главное, чтобы тебе за это ничего не было.

— В том-то и дело, что мне как раз за это может быть несколько лет тюрьмы. А искать труп Влада сил больше нет. Если мы с этим не покончим, то я сама упаду у ближайшей сосны и стану трупом.

— Даже если труп найдут и к тебе с наручниками приедут, ты ни с чем не соглашайся, — принялась учить меня Натка.

— Понятное дело, что при любых обстоятельствах и до последнего я буду идти в отказ. А по-другому не может быть.

— Вот это правильная позиция. Еще черта с два кто докажет, что это ты во Влада стреляла. Мало ли откуда могут быть на пистолете твои отпечатки пальцев? Может, ты этот пистолет еще в доме трогала, после того как Влад самым наглым образом туда ворвался. Можно сказать, что у них с братом схватка была, Влад выронил пистолет, ты его подобрала, но в силу женских страхов и нерешительности воспользоваться им не смогла. Пока ты была в замешательстве, он его у тебя отобрал и убежал в лес. Больше мы его не видели и ничего о нем не слышали.

— Хорошо. Кто же тогда его убил? Не можем же мы сказать, что он убил себя сам. Не правдоподобно как-то. Не может же он сам себя убить выстрелом в спину.

— А почему нас должно интересовать, кто его убил? Мало ли что могло с ним случиться… Мы про это даже не знаем. Это не наши проблемы. Зачем волноваться из-за чужих проблем, если у нас своих целая куча? Влад стольких женщин ограбил, столько зла сделал, что убить его может кто угодно.

Тут может быть столько подозреваемых, что тебе и не снилось.

— И все эти подозреваемые вдруг непонятно откуда взялись на моей даче…

— А почему бы и нет? Мало ли кто мог за ним следить. Запомни, ты к этому не имеешь никакого отношения. Веди себя так, будто ты про это первый раз слышишь и даже в шоке от всего услышанного.

Наталья замолчала, а после нескольких минут раздумья вдруг меня окликнула:

— Светка…

— Что?

— Я знаешь о чем подумала?

— О чем?

— Как ты думаешь, а откуда у твоей дачи взялся Илья?

— В смысле?

— Как ты могла сбить президента крупной компании на дачной дороге? Откуда он выскочил в своем дорогом костюме? Как тут оказался? Где его машина?

Для каких целей он сюда приехал?

— Этого я не знаю.

— Мистика какая-то. Но ты у него про это спрашивала?

— Конечно, спрашивала.

— А он?

— Он ничего вразумительного мне не сказал. Я сама об этом долгое время думала. Выскочил посреди дороги, в дорогом костюме, в сильный ливень.., и чуть ли не сам бросился ко мне под машину.

— Во дела!

— Я этот вопрос уже сама черт знает сколько времени себе задаю и ни к какому ответу пока не пришла.

— Главное, чтобы ты этот вопрос не себе, а ему задала.

— Я же тебе сказала, что ему я его тоже задавала.

— И что?

— Никакого результата.

— Так он от ответа отмахивается или несет бред?

— Он вообще не желает на него отвечать.

— Странно все это. Твой дачный поселок находится за несколько десятков километров от Москвы, До него еще нужно добраться. На чем-то же он сюда приехал? Не мог же он до него пешком дойти.

— Наташка, я не могу ответить тебе на этот вопрос по той причине, что сама не знаю на него ответа. Я не знаю, как он добрался до дачного поселка, для каких целей туда явился и откуда он выскочил.

Если бы я позже с ним не побеседовала, то я подумала бы, что это сумасшедший, решивший покончить жизнь самоубийством. Только для сумасшедшего он слишком дорого одет. Вот что меня сразу смутило. А все остальное покрыто мраком. Странная история.

Даже больше чем странная.

— Ладно. Думаю, об этом мы узнаем позже от самого Ильи. В том, что он выживет, я просто уверена.

Пойдем обратно?

— Пойдем, — пытаясь побороть головокружение, я встала, подняла лежащую на земле лопату и, пошатываясь от усталости, позвала за собой Наташку:

— Натуль, пойдем. Мы здесь уже черт знает сколько времени проторчали!

— А зачем ты лопату-то обратно тащишь?

— А что?

— Оставь ее здесь. Тяжесть такая. Тебе бы самой дойти, а ты еще лопату схватила. На кой она тебе сдалась? Ты что, себе новую, что ли, не купишь?

— Знаешь, я не привыкла лопатами разбрасываться. Лопата денег стоит, а я деньги считать умею.

— Да много ли она стоит?

— Может, и немного, только я ее за свои кровные покупала. Я своим огородным инвентарем направо-налево не разбрасываюсь.

— Чудная ты! — только и смогла произнести моя подруга.

— Кроме того, мне она на садовом участке нужна. Да и не очень-то мне хочется, чтобы в этом лесу, кроме пистолета с отпечатками моих пальцев, еще нашли лопату с моей дачи с точно такими же отпечатками.

— Тоже верно, — тут же согласилась Наталья. — Точно. Лопату же найти могут…

— Я тебе про это и толкую.

— Светлана, а ты у нас умная!

— Не жалуюсь, — кивнула я, приняла важный вид и даже слегка улыбнулась.