Глава 7

Ровно десять красивых длинноногих девчонок смотрели на меня, улыбаясь. Они выстроились в линейку, демонстрируя все свои достоинства. Каждая старалась встать в вызывающую позу. Все девчонки были полураздеты. Кто-то в чересчур коротеньких шортиках, кто-то в такой юбочке, что из-под неё были видны яркие трусики, но главное – все были с большими сиськами в утягивающих лифчиках.

– Прекрати меня щипать, – сморщилась крайняя блондинка, отскочив от Игоря.

– Да тебе какая разница, кто тебя щипает? – От возбуждения у Игоря горели глаза. – Ты всё равно продажная девка.

– Продажная, только не по твою душу, – огрызнулась жрица любви. – Я работаю в элитном агентстве и сплю только с состоятельными людьми. С водилами не сплю. Извини, но это не мой уровень. Так что отойди подальше и облизывайся издалека. Не по Сеньке шапка.

– Ах ты, сука! – Игорь посмотрел на девицу взглядом, полным презрения. – Шеф, я буду за дверью. Если что – зови.

Как только за водителем закрылась дверь, я осмотрел девчонок и усмехнулся. На каждой были красные туфли на высоченных тоненьких шпильках. Я не сомневался, что каблуки не меньше двенадцати сантиметров.

– Ноги задрали и показали, что на каблуках есть набойки! – громко скомандовал я.

Удивлённые девушки поспешили выполнить приказ. Набойки действительно присутствовали у всех.

– Молодцы! Хорошая фирма! Если бы я велел всем приехать с хвостами из перьев павлина, вы бы их тоже нашли?

– У нас на фирме много всего, – подала голос девушка с короткой стрижкой, ее волосы отливали красным. – Хоть карнавальные маски заказывайте.

– Молодцы. Я смотрю, у вас с инвентарём хорошо. Стараетесь угодить клиенту. И это правильно. А теперь лифчики снимем и покажем сиськи.

Пока девушки снимали лифчики, я взял бутылку коньяка и принялся пить прямо из горлышка. Затем подошёл к той, у которой была не грудь, а самое настоящее вымя, и принялся дёргать её за соски и ржать, изображая, что хочу её подоить. Девушка стояла с каменным лицом и, вероятно, совершенно не знала, как себя вести. У другой сиськи были словно футбольные мячики. Я стал с ними играть, а когда ударил по одной головой, представляя, что отбиваю футбольный мяч, девушка закричала от боли.

– Заткнись, дура! Я тебя купил и могу с тобой делать всё что угодно. Ты обычный мусор, порочная и грязная девка. Такими, как ты, восхищаются только дворовые собаки.

– Каждый из нас волен делать то, что он хочет и умеет, – тихо ответила девушка, когда я вновь принялся хлестать коньяк. – Обычно нашими услугами не пользуются только две категории мужчин. Это бедные, те, кому мы не по карману, и импотенты.

– Проститутками становятся не ради прихоти, – сказала другая девушка. – Судьба толкнула. Каждая из девушек получила жестокий удар. Многие из нас – отчаявшиеся люди, у которых нет выхода. Вы не представляете, что значит добывать деньги таким трудом, чтобы жить и кормить родных. Лично у меня на Украине ещё четыре сестры, а родители пьют. Большинство девчонок работают, чтобы накормить своих детей. Мы занимаемся этим не из-за похоти, а чтобы выжить. Нет у нас других вариантов. Не пойдём же мы угонять автомобили, «чистить» квартиры или грабить пьяных? Не от хорошей жизни на панель идут, а от безысходности. Деньги на хлебушек всем нужны. Хорошо тем, у кого родственники богатые.

– Да, мы спим за деньги, но мы и осознаём позор такого образа жизни, – не дала сделать паузу следующая. – Есть и другая категория женщин: они тоже спят со всеми подряд, но, в отличие от нас, не берут денег, не видят ничего зазорного в своём поведении и не считают себя падшими. Такие же проститутки по сути, только бесплатные. Ненавидеть нужно их, а не нас, ведь им известно о морали и нравственности, но их образом жизни является блуд. Это честные давалки. У них нет необходимости зарабатывать деньги подобным образом в нашем непростом обществе. Но они делают это тайно.

– Не все в этой жизни имеют секс по причине неземной любви, – поддержала своих подруг бойкая девица, четвёртая слева. – У кого нет любви, но есть деньги, может её купить… Мы показываем искусство владения своими гениталиями, языком и руками. То, что мы умеем, не может сделать юрист или экономист, просто у них профессия намного престижнее. Юристов и экономистов все уважают, а нас все имеют. Но ведь и те и другие нужны обществу. Каждый из нас имеет право на существование. Кем бы ты ни был, главное, остаться человеком. Ночью мы накрашенные, в сапогах с подвязками, а днём совсем другие. Днём мы мамы, сёстры, дочери.

– Надо ж, бедненькие! – Я заржал и, отставив бутылку коньяка, вынул стодолларовую купюру и принялся делать кокаиновую дорожку. – Тому, что вы обычные дырки, нет оправданий! Вы все берёте в рот у тех, кто вам деньги даёт! Больше всего на свете люблю разбивать таким, как вы, головы!

Девушки тут же напряглись и опустили глаза.

– Угораздило же меня родиться в стране проституток! – Я нюхнул кокаин и ощутил, как меня вновь повело. – И не надо давить мне на жалость! Вам нужны лёгкие деньги, так нечего ссылаться на то, что раздвигать ноги – единственный способ заработать. Пока вы стали высокооплачиваемыми проститутками, каждая из вас пережила кучу «субботников», обслуживала братву по несколько раз на дню. Когда вас ловят мусора и пытаются снять на камеру, вы закрываете свои размалёванные рожи, потому что боитесь, вдруг увидят родственники. И всё же я постоянно вас заказываю. Ведь когда вы ко мне приезжаете, у вас нет месячных, головных болей, усталости, как у моих жён и любовниц. Трахай куда хочешь и как хочешь. И не нужно строить из себя униженных и оскорблённых. Вы прожжённые оторвы! Когда я вас трахаю, теряю столько же энергии, сколько при разгрузке вагона. Так почему же я, разгрузив этот вагон, ещё должен за него платить?!

Я откинулся на спинку кресла и вспомнил, как однажды, по молодости, чуть не влюбился в проститутку. Именно с ней я находил покой и блаженство. Она была готова давать мне за просто так, но я заставлял её брать деньги. Мне с ней было хорошо, как ни с кем. На тот момент мне казалось именно так. А потом она пропала. Я как угорелый каждый вечер объезжал все точки Москвы и пытался её найти. Но безрезультатно. Никто её не видел, никто ничего о ней не знал. Как же давно это было… Чёрт побери, но ведь было…

Ощутив, как всё поплыло перед глазами, я встал с кресла, приказал всем девкам снять юбки, шорты, трусы, встать раком и сильно наклониться вперёд.

– Вам не в элитной фирме досуга работать, а на Ленинградке стоять нужно! – закричал я и, стянув с брюк ремень, принялся бить девчонок по голым задницам.

Они сносили побои молча, даже вздохов я вроде не слышал.

– Вы дуры! Тупые ленивые шлюхи! – входил я в раж. – Вы – место общественного пользования, как туалет! Общее – значит ничьё. Проститутка – клеймо на всю жизнь! Вам просто нравится, не работая, срубать нехилые бабки. У каждой из вас всего одна извилина и две дырки. Любая из вас – это прибор, доставляющий удовольствие, и не более. Сучки, вы ещё не знаете, кто вас заказал! А я, между прочим, обожаю секс с элементами садизма. С вами по-другому нельзя, потому что вы – обычные куски мяса! Пройдёт немного времени, и вы окажетесь на помойке, никому не нужные! Вы уже давно пустили себя в расход! Глупо оценивать себя как вещь и отдаваться любому, кто заплатит. Вы придорожные шлюхи, которые обслужили кучу таксистов! И пришли вы на эту работу не из-за нужды, а потому что бредите о красивой жизни! Вам по хрену, с кем спать, даже если это кривой, косой урод. Профессионалки чёртовы, да вы минет даже не умеете нормально сделать. Помусолите член в резине, а без резины вам его давать страшно!

Когда ягодицы у всех девушек стали алыми, я начал бить их ремнём по рёбрам, и они стали скулить, повизгивать и кричать от боли.

– У вас даже глаза мёртвые! – истошно орал я, брызжа слюной. – Позарились на лёгкие деньги. А деньги-то не такие уж и лёгкие. Да вы быстро изнашиваетесь! Вы все – вещи, бывшие в употреблении! Как же в ваших куриных мозгах не укладывается, что мужики никогда не будут относиться к вам нормально, хотя бы потому, что они собственники? Мужик может спать то с одной, то со второй, то с третьей, но зато и первая, и вторая, и третья должны спать только с ним одним. Если трахаю проститутку, я знаю, что до меня у неё были толпы мужиков и после меня их тоже будет тьма-тьмущая! Твари!

Девушки стали закрывать руками грудь и громко кричать.

– Вы должны возместить нам моральный ущерб! – завизжала одна из них.

Я подошёл к той, что позволила себе вякнуть такое, поставил её на колени, стал бить ремнём со всей силы.

– На колени, шлюха! Ползи по кругу! Круг проползёшь, затем отсосёшь!

Рыдающая девушка стала ползать на коленях, а я тем временем расстегнул ширинку и стал бегать за ней с ремнём. А потом стал драть её прямо в рот и делал это довольно жёстко. У девки изо рта шла слюна, а из глаз текли слёзы. Когда я кончал, она чуть не задохнулась. Кончил я бурно, очень ярко и буквально взревел. После этого заставил её вылизывать мои яйца. На трах у меня больше не было сил.

Я вновь нюхнул, запил коньяком, и всё вновь поплыло перед глазами. На меня напала жуткая агрессия. Я заставил всех баб снять шпильки, приказал вновь стать раком и стал заталкивать им эти шпильки со всей силы в задницы. Было много ору и много крови. Полуживые бабы в чём мать родила выскакивали из комнаты и бросались на улицу. Я стоял с бутылкой коньяка, громко ржал и кричал им в след, что на улице их отдерут мои собаки.

Увидев, что охранники и в самом деле натравили на них собак, девицы, перекрикивая друг друга, наперегонки бросились в дом и вернулись ко мне в комнату. Я выгнал влетевших в дом собак, поднял с пола туфлю со шпилькой и прокричал:

– Неужели не дошло, что вы в ловушке?! Кто следующая?! Кому ещё я не успел разодрать задницу?!

Краем глаза я увидел, что звенит мобильник на столике. Он буквально подпрыгивал от звонка. Конечно, сейчас мне было не до мобильника, но на дисплее высветилось «Пётр Ильич», врач, которому я отвёз девку в коме. Взяв телефон, я посмотрел на перепуганных, окровавленных и плачущих проституток.

– Закрыть всем пасть! Слышите, вы, твари, пусть каждая из вас закроет свою вонючую пасть! Молчать, суки!

Как только девки заткнулись, я подключился и услышал гробовой голос врача:

– Пациентка умерла. Приезжай скорее и забирай её. Не хочу, чтобы эта смерть имела ко мне отношение…