VII
ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Оба дикаря, Кавири и Мугамби, лежали у входа в хижину. Когда в джунглях послышались неистовые крики, они посмотрели друг на друга, и Кавири с плохо скрываемым страхом спросил:

– Что это такое?

– Это бвана Тарзан и его команда, – ответил Мугамби, – но я не знаю, что они делают; может быть, они пожирают твоих беглецов!

Кавири содрогнулся и с тревогой посмотрел по направлению к джунглям. За всю свою жизнь в диких лесах ему ни разу не приходилось слышать такого ужасающего крика.

Ближе и ближе слышались эти вопли. К ним примешивались испуганные крики женщин и детей. Минут двадцать продолжался этот ужасающий хаос диких звуков, пока кричавшие не приблизились на расстояние брошенного камня. Кавири встал и хотел бежать, но Мугамби схватил его и не пускал – таково было приказание Тарзана.

Еще минуту спустя из джунглей выскочили насмерть перепуганные дикари и бросились спасаться в своих хижинах. Они бежали словно испуганные овцы, а позади них шли Тарзан, Шита и страшные обезьяны Акута и погоняли беглецов.

Тарзан встал перед Кавири со своей привычной спокойной улыбкой и сказал:

– Твой народ вернулся, и теперь ты можешь выбрать гребцов, которые должны меня сопровождать.

Дрожа и шатаясь, Кавири пошел созывать свой народ из хижин, но никто не отозвался на его зов.

– Скажи им, – приказал Тарзан, – что если они не выйдут, то я вышлю за ними свою команду.

Кавири исполнил приказание; спустя очень короткое время, все обитатели селения вышли на улицу. Они дрожали и вращали широко раскрытыми испуганными глазами.

Военачальник торопливо указал на двенадцать воинов. Их он избрал для сопровождения Тарзана. Несчастные почти побелели от ужаса при одной мысли, что им предстоит сидеть рядом со страшными обезьянами и пантерой в узкой пироге. Но Кавири заявил им, что другого выхода все равно нет и что бвана Тарзан будет преследовать их со своей страшной командой при первой попытке бежать. Тогда они послушно и угрюмо направились к реке и заняли места в лодке.

С чувством большого облегчения Кавири следил, как лодка удалялась вверх по реке от его селения и, наконец, исчезла.

Прошло три дня. Странное общество плыло все дальше и дальше в глубь дикой страны, лежащей по обе стороны Угамби – этой почти не исследованной еще реки.

По дороге троим из двенадцати воинов удалось бежать, но так как некоторые из обезьян научились управлять веслами, то Тарзана не очень смущала эта потеря.

Они, конечно, продвинулись бы быстрее, идя пешком по берегу, но Тарзан думал, что на лодке ему будет легче держать свою дикую команду в повиновении. Два раза в день они высаживались на берег для охоты, а ночь проводили или на берегу, или на одном из многочисленных островков, которыми была усеяна река.

Всюду при их приближении туземцы бежали в паническом страхе, и Тарзан находил на своем пути лишь покинутые селенья.

Его это тревожило и приводило в смущение.

Ему крайне необходимо было навести справки у какого-нибудь дикаря, живущего на берегу реки, но благодаря исчезновению жителей до сих пор это ему не удавалось.

Видя, что ничего другого не остается, он решил высадиться и идти в одиночестве по берегу с тем, чтобы его команда следовала за ним в лодке. Он объяснил Мугамби свое намерение и приказал Акуту следовать указаниям чернокожего.

– Я присоединюсь к вам через несколько дней, – сказал он, – я должен идти вперед, чтобы найти того белого человека, о котором я рассказывал тебе.

На следующей же остановке Тарзан остался на берегу и вскоре скрылся из глаз своей команды.

Первые селения, встреченные им на пути, были также покинуты обитателями, так быстро распространилась весть о лодке со страшной командой. Но к вечеру он подошел к поселку, состоящему из многочисленных тростниковых хижин и обнесенному грубым частоколом. Этот поселок не был покинут. Здесь было налицо около двухсот туземцев.

Расположившись в ветвях гигантского дерева, которое свешивалось над частоколом, Тарзан увидел женщин: они готовили ужин.

Обезьяна-человек терялся в догадках, каким образом войти в сношения с туземцами, не пугая их и не пробуждая в них дикой наклонности сейчас же вступить с ним в бой. Теперь, когда ему каждый день был дорог, у Тарзана не было ни малейшей охоты вступать в борьбу с каждым племенем, встретившимся ему на пути.

Наконец, его осенила оригинальная мысль. Убедившись, что он был хорошо скрыт листвой от взглядов туземцев, он закричал так, как кричит разъяренная пантера. Ему был хорошо знаком этот крик. Намерение его было достигнуто: внимание всех жителей поселка обратилось к нему.

Уже становилось темно, и взгляд дикарей не мог проникнуть сквозь густую зелень, скрывавшую обезьяну-человека. Увидев, что он возбудил их внимание, Тарзан издал еще более пронзительный крик, а затем почти бесшумно спрыгнул на землю и быстро подбежал к воротам деревни.

Здесь он начал стучаться в ворота, крича на туземном языке, что он пришел как друг и просит пищи и ночлега.

Тарзан хорошо знал характер чернокожих. Крики пантеры напрягли их нервы до крайности, а неожиданный ночной стук в ворота еще более усилил их страх.

Его нисколько не удивило, что они не сразу отозвались на его зов: туземцы боятся всяких звуков, исходящих из темноты, приписывая их злым демонам.

– Впустите меня, друзья мои! – продолжал он. – Я преследую того злого белого человека, который проходил здесь несколько дней тому назад. Я хочу наказать его за все зло, которое он сделал мне, а может быть, и вам. Если хотите, я вам докажу свою дружбу тем, что прогоню с дерева пантеру, раньше чем она успеет напасть на вас. Если же вы не обещаете впустить меня к вам и обращаться со мной, как с другом, я оставлю пантеру на дереве, и пусть она сожрет вас.

Минуту длилось молчание. Затем послышался голос старого человека.

– Если ты действительно белый человек и друг нам, мы тебя впустим, но сначала прогони пантеру!

– Хорошо, – ответил Тарзан, – слушайте: через несколько минут ее здесь уже не будет!

Человек-обезьяна быстро вернулся к дереву и на этот раз с большим шумом влез на дерево. Он зловеще рычал, прекрасно подражая пантере, и туземцы были уверены, что зверь все еще находится там.

Добравшись до ветвей, нависших над частоколом деревни, Тарзан разыграл там целое представление: он кричал на пантеру, пантера отвечала ему злобным ворчаньем и ревом. Он сильно тряс дерево, как бы пугая зверя. Потом подражал испуганному бегству пантеры и торжествующе кричал, словно празднуя победу.

Когда воображаемая пантера убежала, Тарзан снова спрыгнул с дерева и побежал в сторону джунглей, громко стуча о стволы и подражая удаляющемуся рычанию пантеры.

Несколько минут спустя, задыхаясь, он вернулся к воротам деревни и сказал:

– Я прогнал пантеру, теперь впустите меня!

Внутри послышались возбужденные голоса спорящих между собой туземцев, но, наконец, подошло несколько воинов. Приоткрыв ворота, они с трепетом заглянули в темноту. Вид белого, почти обнаженного человека не особенно успокоил их, но Тарзан уверил их спокойным голосом в своей дружбе, и они, наконец, впустили его.

Как только ворота были вновь закрыты, к туземцам вернулась их самонадеянность, и толпа любопытных проводила Тарзана к хижине предводителя.

Переговорив с последним, Тарзан убедился, что Роков действительно проходил здесь неделю назад. Предводитель сообщил ему также, что на лбу у чернобородого белого были большие рога, и что его сопровождала тысяча чертей. Дикарь прибавил еще, что злой белый человек оставался целый месяц в его деревне.

Тарзана нисколько не удивило полное несоответствие этого рассказа с утверждениями Кавири, который говорил, что Роков проходил через его поселок только три дня тому назад и что отряд его был гораздо меньше. Он привык уже к странной особенности дикарей уснащать действительные факты всякими небылицами и путать числа и количества.

Ему было важно лишь проверить, находится ли он на верной дороге. Убедившись в том, что он действительно идет по следам Рокова, он теперь был уже уверен, что последнему не избежать встречи с ним. Путем перекрестных вопросов, Тарзан узнал, что несколькими днями раньше Рокова здесь проходила другая партия: в ней было трое белых – мужчина, женщина с ребенком и несколько туземцев.

Тарзан объяснил предводителю, что его отряд следует за ним в лодке и прибудет, вероятно, на следующий день. Он просил принять отряд ласково и без опасений и уверил своего собеседника, что сам будет следить, чтобы его команда не причинила никакого зла здешним людям, если только прибывшим будет оказан ласковый прием.

– А теперь, – сказал Тарзан, – я улягусь под дерево спать. Я очень устал. Скажи, чтобы мне не мешали.

Предводитель предложил ему переночевать в хижине, но Тарзан, зная, какой тяжелый воздух в жилищах туземцев, предпочел улечься под открытым небом. К тому же у него возник некий план; этот план легче было привести в исполнение, если оставаться вне хижины. Предводителю же он объяснил, что хочет быть наготове в случае возвращения пантеры, и предводитель с удовольствием разрешил ему спать под деревом.

Тарзан всегда находил самым выгодным для себя производить на туземцев впечатление существа, обладающего чудесной сверхъестественной силой. Он считал, что внезапное и необъяснимое исчезновение всегда производит самое сильное впечатление на их наивный ум. Поэтому, как только деревня погрузилась в сон, он тихо встал, вскочил на дерево и бесшумно исчез в таинственном мраке джунглей.

Весь остаток ночи человек-обезьяна быстро двигался вперед в глубь страны. Его путь пролегал по верхней и средней террасе леса. Он предпочитал верхние ветви гигантских деревьев, так как там его путь был освещен луной.

На рассвете он остановился, чтобы отдохнуть и с новыми силами продолжать свои поиски. Дважды он встретил враждебно настроенных туземцев.

С большим трудом ему удалось склонить их к мирной беседе, и от них он узнал, что действительно идет по следам Рокова – «чернобородого белого».

Два дня спустя, все еще пробираясь вверх по Угамби, он подошел к большой деревне. Предводитель местного племени, свирепого вида человек с остро подпиленными зубами, что часто встречается у людоедов, принял его с показной любезностью.

Обезьяна-человек чувствовал большую усталость и решил остаться здесь на некоторое время на отдых, чтобы быть свежим и сильным при встрече с Роковым. Эта встреча должна была, по его расчетам, произойти не сегодня – завтра.

Предводитель подтвердил, что бородатый белый человек покинул деревню сегодня утром и что бвана Тарзан, без сомнения, настигнет его через самое короткое время. Другой же партии белых предводитель не видел и ничего не слышал о ней. Так по крайней мере он говорил.

Тарзан не чувствовал особого доверия к этому острозубому человеку, но он так нуждался в отдыхе, что решил все-таки остаться. Не испытывая ни малейшего страха, он доверчиво расположился в тени хижины и спокойно заснул.

Как только предводитель удостоверился в том, что Тарзан спит, он позвал двух своих воинов, показал пальцем на спящего белого человека и шепотом передал им какое-то приказание. Минуту спустя стройные черные силуэты уже бежали по береговой тропинке вверх по реке.

Затем предводитель позвал, кого следует, и дал приказ соблюдать полную тишину в поселке: он запретил песни, громкие разговоры и никому не позволял приближаться к спящему. Он проявлял особую заботу о своем госте.

Три часа спустя, на Угамби появилось несколько лодок. Они быстро двигались вниз по течению, управляемые ловкими и сильными чернокожими. На берегу стоял предводитель: когда лодки подъехали, он поднял свое копье горизонтально над головой. Это был знак, что белый незнакомец все еще спит спокойно в поселке.

В лодках находились его гонцы. Предводитель послал их перед этим к отряду белых людей, находившемуся в этот день вблизи поселка. Гонцы возвращались теперь именно с этими белыми людьми. Они увидели знак предводителя и объяснили своим белым спутникам его значение. Лодки были вытащены на берег, и туземцы и белые выпрыгнули из них. Белых людей было около шести. Это были угрюмые люди с отталкивающими лицами. Особенно отвратителен был среди них чернобородый мужчина, который ими командовал.

– Где белый человек, о котором говорили твои гонцы? – спросил он у предводителя.

– Здесь, бвана, – ответил дикарь. – Я поддерживал тишину в деревне, чтобы он не проснулся до твоего прихода. Я не знаю, для чего он ищет тебя. Но он подробно расспрашивал меня о тебе. Кроме того, он очень похож по твоему описанию на того человека, которого ты высадил на пустой остров. Если бы ты мне ничего о нем не говорил, я не узнал бы его, и тогда он пошел бы вслед за тобой и, может быть, убил бы тебя. Если даже он тебе и не враг, то все-таки, мне кажется, я хорошо сделал, что послал за тобой, бвана. А если окажется, что он и вправду твой враг, то я хочу получить от тебя в услугу ружье и снаряды.

– Ты, во всяком случае, хорошо сделал, что позвал меня, – ответил белый человек. – Все равно, друг он мне или враг, ты получишь за это ружье и снаряды, если обещаешь и дальше держать мою сторону.

– Да, я буду стоять за тебя! – сказал предводитель. – А теперь пойдем смотреть на чужого человека.

С этими словами он повернулся и пошел к хижине, у которой мирно спал ничего не подозревавший Тарзан.

За двумя вождями шли молча и остальные белые и два десятка черных. Когда они подошли к хижине, на губах у белого появилась противная улыбка при виде спящего Тарзана.

Предводитель дикарей посмотрел вопросительно на своего спутника. Последний кивнул головой в знак того, что предводитель не ошибся в своих подозрениях. Затем, повернувшись к воинам, он указал на спящего человека и знаками приказал схватить и связать его.

Немедленно двенадцать воинов накинулись на спящего Тарзана и крепко связали его. Все это произошло в один миг – раньше, чем Тарзан мог сделать малейшую попытку к своему спасению. Бросив взгляд на окружающую его толпу, он сразу увидел злобное лицо Рокова.

Ехидная улыбка искривила лицо Рокова. Он подошел близко к Тарзану и сказал:

– Ну и дурак! Опять попался мне в руки!

Он ударил лежащего человека по лицу ногой и сказал:

– Вот тебе мое приветствие. Сегодня вечером, перед тем, как мои черномазые друзья скушают тебя, я, так и быть, расскажу тебе, что случилось с твоею супругой и твоим милым наследником и что их ожидает впереди.