Книга: Приглашение в рабство, или Требуются девушки для работы в Японии
Назад: ГЛАВА 14
Дальше: ГЛАВА 16

ГЛАВА 15

Приехав на пляж, мы, не раздеваясь, упали на горячий песок. Натка смахнула слезу и тихо произнесла:
– Спасибо тебе.
– За что?
– За то, что ты у меня есть. За то, что сегодня впервые за долгое время я вновь почувствовала себя полноценным человеком.
– Ты всегда была полноценным человеком.
– Когда мы приехали в Токио, я стала в этом сомневаться.
– Ерунда! Мы выберемся, мы сможем! Наступит день, когда мы будем вспоминать нашу жизнь здесь, как какой-то кошмар, как глупую и ужасную ошибку.
– Мне кажется, этот кошмар никогда не сотрется из памяти и будет преследовать нас всю оставшуюся жизнь, – грустно сказала Натка.
– Натка, главное – выбраться отсюда, понимаешь, выбраться, а потом мы научимся жить с этим прошлым и делать вид, что ничего не было.
– Ирка, наверное, я теперь не смогу общаться с мужчинами. Мне постоянно будет казаться, что это торговцы живым товаром. Я буду считать себя ниже мужчин. Это очень трудно объяснить, но избавиться от этого я не в силах.
– Как только мы доберемся до дома, обязательно сходим к психоаналитику. Он поможет. Натка, полежи несколько минут, я скоро буду.
– Ты куда? – испугалась Натка.
– Скоро буду, – повторила я.
Сев за руль, я приехала в ближайший супермаркет. Купив пару недорогих, но довольно симпатичных платьев, бросила их в машину и сходила за бутылкой отменного джина – того самого, которым угощал меня Григорич. Вернувшись назад, я протянула Натке платье.
– Примерь. Я думаю, что оно тебе подойдет.
Переодевшись, мы сели друг напротив друга и открыли джин.
– Рюмок нет. Придется пить из бутылки. Хотя погоди.
Я подошла к машине и порылась в бардачке. К моей радости, там оказалась пара пластиковых рюмок, словно специально приготовленных для нас. Разлив джин, я подняла рюмку и посмотрела на Натку.
– За тебя.
– И за тебя.
Отдыхающие японцы недружелюбно косились на нас, но мы старались не обращать на них никакого внимания и продолжали наслаждаться джином.
– Ирина, но ты же за рулем! – спохватилась Натка.
– Ну и черт с ним, с этим рулем!
– Жалко, что ты не взяла что-нибудь закусить.
– Натка, бумажник не резиновый, деньги подходят к концу. Надо экономить. Я, конечно, могла взять бутылку дешевого вина, но мне захотелось, чтобы ты попробовала настоящий лондонский джин. Ты же чувствуешь, что его даже не надо запивать.
– Это напиток богов. Уж если гулять – так гулять!
У нас не было ни покрывала, ни купальников. Мы лежали в легких платьях прямо на песке, и пили джин.
– Натка, а твой дипломат точно нам поможет?
– Поможет.
– Ты так уверенно говоришь… Он что, в тебя влюбился, что ли?
– Влюбился.
– В тебя грех не влюбиться, ты такая красивая! Натуральная блондинка, волосы ниже задницы. Губа не дура у этого дипломата.
– Когда ты пропала, Янг приезжал в кабаре каждый день и увозил меня либо на яхту, либо на небольшую виллу. Наши отношения мало походили на отношения проститутки и клиента. Когда мы были в постели, он целовал каждую клеточку моего тела, старался доставить удовольствие только мне, совершенно не думая о себе. Рядом с кроватью он ставил букеты с цветами, и комната наполнялась дивными ароматами. Рано утром он приносил мне кофе с шоколадным мороженым прямо в постель. Единственное, что его угнетало, так это то, что я русская проститутка и не могу принадлежать самой себе. В общем, он был смущен тем, что я не свободна.
– Как это – не свободна, ты что, крепостная, что ли? Вот вернемся на родину, и будешь свободна.
– Знаешь, эти отношения с Янгом пугают меня. Григорич вызывал меня к себе, спрашивал, что у нас было, о чем говорили. Он хотел, чтобы я рассказывала все до мельчайших подробностей, и когда мы встречались с Янгом, мне казалось, что он лежал третьим в постели. Это не может не настораживать. Как бы не было беды… По-моему, они что-то замышляют против Янга. У меня нехорошее предчувствие.
– Натка, а он что, и вправду сказочно богат?
– Богат. Он был женат дважды. Содержит две семьи. Его жены и дети не работают и ни в чем не нуждаются. Он занимает ответственный пост. Имеет огромную виллу в Гонконге, пару квартир в Штатах и еще много всего, в том числе собственную конюшню с десятью породистыми жеребцами, которые на сегодняшний день стоят целое состояние. Приезжая к нему, я всегда отсыпалась, до одури валялась в чистой просторной постели, гуляла в саду. В общем, наслаждалась полной свободой. Можно сказать, что я по-прежнему оставалась пленницей, только содержали меня в золотой клетке, которая мне казалась раем, ведь потом приходилось возвращаться в наш шалман. Я постоянно вспоминала тебя и при мысли о том, что больше мы не встретимся, горько плакала. Григорич сказал, что ты пропала без вести. Вышла погулять и не вернулась, поэтому вряд ли когда-либо найдешься.
– Вот сукин сын! – перебила я Натку. – Все-таки он рассчитывал получить пленку и меня грохнуть!
– Я хотела подключить Янга, чтобы он начал твой розыск через Интерпол. В последний раз Янг намекнул мне о том, что хотел бы выкупить меня у мафии и жениться на мне.
– Ты это серьезно?
– Вполне.
– Во дела! – присвистнула я и разлила джин. – И что ты решила?
– Ничего. Я хочу только одного – вернуться домой. Мне не очень приятно общаться с человеком, который в глубине души считает меня проституткой.
– Ерунда. Если бы он считал тебя проституткой, то не относился бы к тебе так. Но ты-то хоть что-нибудь к нему чувствуешь?
– Ничего. Я имею в виду ничего любовного. Просто какое-то уважение и благодарность.
– Натка, ну а если он позовет тебя замуж, ты что, откажешься?
– Ирина, я не знаю, как это тебе объяснить. Я хочу, чтобы он нам помог.
– Ну а когда поможет?
– Я больше ничего не хочу. Знаешь, я, наверное, только сейчас поняла, что такое родина. Пусть она нищая, убогая, жестокая, пусть ею управляют бездарные людишки, которые живут только для себя, но все же это моя родина, пойми, и я хочу жить только там.
– Это ты сейчас говоришь, потому что мы сидим в жутком дерьме, а вот когда вернемся, ты отойдешь, почистишь перышки и захочешь продолжать эти отношения. Ну неужели ты бы отказалась стать важной дамой, иметь влиятельного мужа? Разве плохо жить за границей, на огромной вилле, ездить с охраной, посмотреть мир, одеваться в самых дорогих магазинах, купаться на самых элитных пляжах! Это же такое счастье, дура! Так и помрешь, ничего не увидев!
– Ира, я твердо знаю только одно – что не люблю этого человека. Я бесконечно благодарна ему за то, что он скрасил мне страшные дни в Токио. Меня угнетает то, что наши отношения развивались как отношения проститутки и клиента. Вот если бы они начинались по-другому, я бы, наверное, смогла преодолеть этот барьер. Я бы переломила себя, если бы он не платил моему хозяину за проведенные со мной ночи и не совал в мой карман стодолларовые купюры по утрам. Это угнетает меня, угнетает настолько, что я уже ничего не хочу.
– Просто ты сейчас в таком состоянии. Пройдет время, и ты будешь рассуждать по-другому. Тебе необязательно выходить замуж по любви, достаточно и чувства уважения. Брак при любом раскладе убивает любовь. Брак разрушает страсть и приводит к ненависти. Ну выйдешь ты замуж за какого-нибудь придурка на своей родине. Ну, допустим, ты будешь его любить. Но пойми, любовь – это чувство приходящее и уходящее. Не бывает любви на всю жизнь! Тот, кто говорит, что является однолюбом, говорит так только потому, что не жил со своим любимым в браке, вот и все. Любой брак, даже самый поначалу счастливый, съедает бытовуха, съедает так быстро, что вскоре от любви не остается и следа. Люди мучаются вместе, не живут, а мучаются, успокаивая себя тем, что так надо. Многие браки держатся только из-за детей. В них нет ни любви, ни духовности, а уж страсти так и подавно! Только страшная, беспросветная бытовуха. Рано или поздно наступит момент, когда тебе захочется жить нормально, и ты начнешь наезжать на своего мужа. Тебя будет раздражать то, что он не может прыгнуть выше своей головы. Не думай, что тебе удастся выскочить замуж за нового русского. Они нынче на вес золота, и гоняться за ними равносильно тому, что ловить жар-птицу в лабиринте! А так, абы с кем… Ты устанешь жить средненько, потому что мы обе с тобой совершенно другой породы, мы не умеем жить средненько и любить средненьких мужичков! Придет момент, и ты вспомнишь своего Янга, но будет поздно, даже слишком поздно. На твоего Янга найдется тысяча таких, как ты, только на тебя этой тысячи не найдется. Это шанс, и он дается один раз в жизни, а если не успеешь его ухватить, то считай, что больше у тебя ничего не будет. В жизни не бывает много шансов, а есть только один. Один-единственный шанс быть счастливой и быть богатой. Упустила – будь середнячком и живи средненько. А все эти рассказы о супругах, которые живут вместе по тридцать лет и говорят о большой и светлой любви, – это бред сумасшедшего. Они так устали друг от друга, что уже много лет спят на разных кроватях и живут разной жизнью. Все это игра, пафос! У них не только разная жизнь, у них и любовь разная, несмотря на то, что они много лет соседствуют под одной крышей!
– Ты говоришь очень убедительно. Янг и в самом деле мой шанс, но, знаешь, Ирка, мне ведь и в постели с ним не сахар.
– Как это?
– Янг очень ласков, внимателен, нежен, но он совершенно не возбуждает меня как мужчина. Может, это оттого, что он платит мне за секс?
– Выброси все это из головы. У меня масса знакомых, и я прекрасно знаю, что такое семейный секс. Он так и называется – семейный секс. Это просто опостылевшая обязаловка, такая же, как уборка квартиры, готовка и стирка белья. У мужчины с неохотой встает, а женщина с неохотой соглашается. Люди живут под одной крышей, но уже давным-давно друг друга не хотят и совокупляются чисто механически, без страсти, только потому, что так надо. Ну а уж если им и в самом деле захотелось потрахаться, то происходит это так быстро, что они даже иногда не раздеваются – зачем? То, что сейчас тебя не возбуждает Янг, это не так страшно. Прожив несколько лет с другим мужчиной, ты придешь к тому же, от чего ушла, – тебя не будет возбуждать собственный муж. Ты ведь не думаешь, что, выйдя замуж, будешь постоянно стонать под мужем от блаженства. Придет время, и ты будешь позже ложиться спать, придумывать всякие отговорки, а уж приспичит, то сделаешь это как можно быстрее. Любая страсть, в конце концов, исчезает, словно ее и не было вовсе.
Допив бутылку джина, мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Вот это мы дали! Ирка, а как ты сядешь за руль? – спросила Натка.
– Ерунда! Я водила папин «Запорожец» в большем подпитии.
Я посмотрела на часы и потащила Натку к машине.
– Ты куда?
– Хочу встретиться с одним человеком.
– С кем?
– С тем сутенером, про которого я тебе рассказывала.
– Ты же сказала, что он не может нам помочь.
– Может, но не хочет. Просто мы закончили наши отношения, но не поставили финальную точку.
Это была бредовая затея. Мы поехали в Токио, в апартаменты Марата. Я и сама не знала, зачем мне это надо. Наверное, я никак не могла простить ему, что мы расстались без особого сопротивления с его стороны. Я включила музыку на полную катушку и посмотрела на Натку. Она вновь высунулась в люк, махала проезжающим мимо японцам и орала пьяные песни. Машина неслась с бешеной скоростью, я улыбалась и смахивала пьяные слезы. Говорят же, что, когда много выпьешь, водка начинает плакать. Так случилось и со мной. Я думала о себе, о Марате, о том, как нам было хорошо вдвоем. Я бы все равно не смогла подставить его с пленкой. Просто не смогла, и все. Не такая уж я и сука, какой стараюсь казаться.
Подъехав к дому Марата, я увидела человек десять мирно беседующих мужчин европейской внешности. Среди них были Марат и его отец.
– Что там за столпотворение? – поинтересовалась пьяная Натка.
– Стрелка.
– Какая еще стрелка?
– Сходка воров, сутенеров, криминалов, не знаю, как это еще назвать.
– Красивые воры, ничего не скажешь. Все как на подбор, словно со страниц журнала «Плейбой».
От выпитого джина голова трещала, способность здраво рассуждать притупилась.
– Ты сиди, я скоро буду, – сказала я Натке.
– Ты куда?
– Хочу поставить точку на неудавшихся отношениях.
– Ты же совершенно пьяна!
– Ничего, так даже легче, а то, может, трезвой у меня бы не хватило духу.
Я только хотела выйти из машины, как рядом с нашей тачкой появился лысый. Мы обе вздрогнули и посмотрели на него, как на привидение.
– Уйди, нечистая, – махнула я на него рукой.
Лысый расширил глаза и тяжело задышал.
– Уйди, нечистая, кому говорят!
– Сгинь! – поддержала меня пьяная Натка.
Лысый открыл дверь и сел на заднее сиденье. Обняв нас сзади, он улыбнулся, показав при этом гнилые зубы, и прошипел:
– Сейчас так сгину, что на всю жизнь запомните, сучки!
– Натка, это не мираж, он настоящий, – сказала я гробовым голосом.
– Конечно, реальный, а какой же еще! Вы, девочки, где должны быть? Я вас уже обыскался. Ты, Ирина, насколько я помню, должна быть с Маратом и получать нужную информацию. Что это он один стоит, без тебя? Ведь твое дело – быть рядом. Он вообще в последнее время без тебя ездит, как это называется?
– Я же тебе сказала, что мы поссорились…
– А тебе было сказано: помириться.
– Не получается…
– Я тебе сейчас башку разобью, чтобы получилось. А ты, Наталья, должна вкалывать в кабаре и обслуживать клиентов после работы, а еще ждать своего дипломата. Только почему ты тут спиваешься, непонятно. Вы что, телки, совсем оборзели, не понимаете, куда попали? Может, вы думаете, что с вами тут в детские игры играют? Я как чувствовал, что вы тут появитесь. Решил немного подежурить, и не ошибся. Машину где-то раздобыли. По Токио гоняете как у себя дома. Вид у вас, правда, не совсем товарный. Кто это вас так отделал? Или в бордель какой-нибудь попали?!
– «Кто отделал, кто отделал…» Тебя это не касается, – процедила я сквозь зубы. – А ну, пошел вон из машины!
– Что ты сказала, сучка?!
– Что слышал! Так, без приглашения, в машину не садятся. Не твоя тачка, вот и выметайся отсюда. Мы больше к тебе и твоим друзьям отношения не имеем. Можешь оставить наши паспорта себе на память.
– Да вы что, телки, совсем сдурели! Вы теперь на нас пожизненно работать будете. Мы вас купили. Вы наша собственность! Забыли, что ли, кто вас сюда привез?!
– А вот это ты видел! – я развернулась и показала лысому огромную фигу.
Лысый покраснел, тяжело задышал и заехал мне в ухо. Я сморщилась от боли. Этот придурок попал как раз по тому месту, где были наложены швы. Затем он ткнул в мой затылок пистолетом и сурово произнес:
– А ну-ка, заводи мотор и поехали!
– Куда?
– Как куда? К Григоричу.
– Зачем?
– Поехали, там разберемся.
– Может, не стоит никуда ехать, – взмолилась я.
– Давай заводи машину, или я прострелю твою башку!
Лысый положил палец на спусковой крючок. Сердце мое учащенно забилось, захотелось позвать на помощь Марата. Он стоял всего в нескольких метрах, такой далекий и такой родной. Выглядел он, как всегда, превосходно – в дорогом костюме, белой рубашке с шелковым галстуком и до блеска начищенных ботинках. Ну что ему стоит повернуть голову и посмотреть в нашу сторону? Крикнуть ему я не могла, так как прекрасно понимала, что если закричу, то получу пулю в затылок, и причем без всяких предупреждений. Пришлось завести мотор. Машина взревела и плавно заработала.
– Поехали! Не хрен тянуть! – злился лысый.
Я стала слушать, как работает двигатель, и удивленно пожимать плечами.
– Что случилось?
– Машина аварийная. Сюда еле доехали. Можно открыть капот и покопаться в моторе?
– Ты что, совсем оборзела?! Я сейчас разнесу все твои мозги! Поехали, кому говорят!
– У меня не получается, садись за руль ты.
– Что у тебя не получается?! Я же слышу: двигатель работает нормально! А ну не дури, а то застрелю!
– Педаль газа не работает. Видишь, нажимаю, а машина никуда не едет! Пойди посмотри, что случилось. Хочешь, мы пересядем в твою машину и поедем на твоей. Зачем на аварийной-то ехать?!
Я хотела открыть дверь и выйти из машины, но лысый рявкнул что было сил:
– Сидеть!
Вздрогнув, я села как вкопанная, боясь пошевелиться.
– Да от тебя перегаром разит, как от скотины! – разозлился лысый. – Нажрались, как суки!
– Не нажрались, а напились, – вежливо поправила его Натка.
Дальнейшие события развивались так быстро, что я даже не успела что-либо понять. Развернувшись, я схватила лысого за руку с пистолетом. Натка достала из-под сиденья толстую железную пику и всадила лысому прямо в горло. Лысый ослабил руку, и пистолет упал. Натка посмотрела на меня полоумным взглядом и растерянно произнесла:
– Ирина, я его убила… Я не хотела, клянусь! Я случайно сунула руку под сиденье и нащупала эту пику. Мне показалось, что он может тебя застрелить…
Я погладила ее по плечу и тихо сказала:
– Хорошо, что этот идиот держал у себя под сиденьем такую штуку. Наверное, она у него лежала на случай самообороны. Вот и нам пригодилась. Если бы ты не воткнула в него эту пику, он бы меня убил. Понимаешь, еще чуть-чуть – и он бы выстрелил! Ты просто опередила его. Выстрела не произошло по счастливой случайности, иначе трупом была бы я.
Натка не слышала моих слов. Закрыв глаза, она беспрестанно повторяла:
– Ирочка, я не хотела. Клянусь тебе, я не хотела. Меня посадят?
– Кто?!
– Полиция.
– А как она узнает, что это ты?!
– Труп увидит.
– Не увидит. Мы его спрячем. Ты спасла мне жизнь. Успокойся.
Натка испуганно покосилась на лысого и с опаской спросила:
– Ирочка, а он живой или мертвый?
– Должен быть мертвым.
– А если нет?
– Успокойся, Натка, он мертвый, и все. – Взглянув на лысого, я почувствовала, как по спине пробежал неприятный холодок. Лысый полулежал на сиденье, уперевшись головой в дверную ручку. Глаза его были открыты и смотрели прямо на меня, словно он что-то хотел сказать, но не мог этого сделать. Дотронувшись до его руки, я постаралась нащупать пульс. Пульса не было. Затем порылась в кармане брюк и достала бумажник. В бумажнике оказалось ровно сто долларов, наверное, те самые, которые мне пришлось ему дать за адрес кабаре. Сунув купюру в карман, я посмотрела на Натку. Она была ужасно бледная и напряженно о чем-то думала.
– О чем ты думаешь?
– Пытаюсь понять, что произошло…
– Не надо ничего понимать. Если бы мы его не убили, то убили бы нас на вилле у Григорича. Эти люди заставили нас участвовать в жестокой игре на выживание. Мы приняли условия этой игры и сделали свой ход.
– Ирина, я же не виновата… Он сам напросился! Никто его в нашу машину не звал…
– Конечно. Теперь будет знать, как по чужим машинам рассиживаться.
– Теперь он уже ничего не будет знать. Что нам делать?
– Нужно избавиться от трупа.
– Как?
– Именно об этом я и думаю.
– Ира, посмотри, все заднее сиденье залито кровью, – вскрикнула Натка.
– Сначала избавимся от трупа, а затем от машины, – постаралась улыбнуться ей я.
Натка тихо заплакала. Мне стало ясно, что в данный момент на нее лучше не рассчитывать. Натка сейчас находится в таком состоянии, что, появись тут полиция, она сразу же признается в содеянном и подпишет себе приговор. Ей нужно время, чтобы успокоиться и прийти в себя, а времени у нас просто нет. В любую минуту к машине может кто-нибудь подойти, и тогда нам будет совсем туго.
– Нужно накрыть труп покрывалом. Это на тот случай, если нас остановят полицейские, – говорила я сама с собой. – Только где же взять покрывало? Как жаль, что у этого идиота нет покрывала.
Я посмотрела на Марата, затем на плачущую Натку и поняла, что мне больше терять нечего. Резко хлопнув дверью, я направилась к группе мирно беседующих мужчин. Натка даже не заметила моего отсутствия. Она находилась в состоянии шока. Мужчины моментально замолчали и с удивлением уставились на меня. Отец Марата, сморщившись, сунул таблетку под язык. Марат резко побледнел и выронил сигарету.
– Марат, можно тебя на пару слов, – обратилась я к нему.
Он кивнул и шагнул мне навстречу.
– Может, не стоит? – отец Марата попытался привести его в чувство.
– Стоит, – отрезала я и схватила Марата за руку.
– Кто ты такая?! Почему ты так разговариваешь с Маратом?! – стали возмущаться братки.
Не обращая на них внимания, я отвела Марата в сторону. Мне даже не хотелось думать о том, как я выгляжу в данный момент: ссадины и синяки на руках и ногах, зашитый висок, синяк под глазом, губа опухла и раздулась до самого носа… Марат смотрел на меня полными ужаса глазами и не мог произнести ни слова. Я держала его за руку и нервно перебирала его пальцы. Братва по-прежнему не сводила с нас глаз и пыталась услышать, о чем мы говорим. Это сбивало меня с мыслей и мешало настроиться на нужный лад. Мы стояли как ненормальные, смотрели друг другу в глаза и не могли произнести ни слова. В конце концов один из братков не выдержал и подошел к нам:
– Марат, что, наших проституток избили? Пусть скажет кто, и мы своих пацанов пошлем на разборку. Нужно выяснить, кто мешает нашим телкам спокойно работать!
Я уставилась на братка взглядом, полным ненависти, и силой потянула Марата за руку.
– Марат, скажи ему, чтобы он шел и занимался своими делами.
– Гриш, ты иди. Сейчас я с девочкой разберусь и приду, – послушно произнес Марат.
Браток недовольно фыркнул и вернулся на прежнее место.
– Ты знал, что я приду?
– Знал. Кто тебя так? Григорич?
– Да нет. Просто я чуть не попала в притон.
– Понятно.
– Марат, у меня проблемы. Пожалуйста, помоги мне. Давай подойдем к моей машине.
– У тебя есть машина? С каких это пор?
– С сегодняшнего дня.
– Григорич подарил?
– Нет, угнала.
– Когда?
– Часа четыре назад, а может, пять.
– Ты что, с ума сошла? Машину, наверное, ищет полиция.
– Не думаю.
– Откуда такая уверенность?
– У меня интуиция.
Мы подошли к машине, он удивленно присвистнул и произнес:

 

– Тебе не кажется, что твоя интуиция запросто может тебя подвести. Это очень дорогая тачка. Я думаю, что пострадавший все-таки заявил в полицию.
– Это ерунда, я хотела бы обратиться к тебе совсем по другому вопросу.
Я подошла ближе и открыла заднюю дверь машины. Лысый полулежал, прислонившись к другой двери, и смотрел куда-то вдаль широко раскрытыми глазами. Натка уткнулась в переднюю панель и сидела, обхватив руками голову. Марат с ужасом посмотрел на лысого и тихо сказал:
– Это Костик.
– Правильно говоришь.
– Одна из шестерок Григорича.
– Точно.
Марат перевел взгляд на Натку. Натка не двигалась, наверное, она даже не слышала наш разговор.
– Это кто?
– Моя подруга.
– Она живая?
– Да.
– Что-то не похоже.
– У нее шок.
– Кто его убил?
– Мы.
– Понятно. Я думаю, если вы его убили, то на это были причины.
– Тебе хорошо известны эти причины.
– Ирка, ты ненормальная. Лучше бы я отправил тебя на родину. Брось машину, и все. Пусть ее найдет полиция вместе с трупом.

 

– Это невозможно.
– Почему?
– Потому что тут кругом мои отпечатки пальцев. Потому что я угнала машину у человека, который меня знает.
– Как это?
– Я угнала машину прямо на его глазах. Если машина зарегистрирована на его имя и полиция найдет в ней труп, то она без труда выйдет на владельца. Владельцу машины незачем меня выгораживать, и он подробно опишет мои приметы. Меня найдут. Нужно избавиться от трупа и вернуть машину владельцу.
– Как ты хочешь вернуть машину?
– Поставлю ее на прежнее место, там, где взяла.
– Ты ненормальная!
– Я это знаю. Помоги мне избавиться от трупа.
Марат заметно занервничал и опять закурил.
– Ирина, посиди в машине. У меня важная встреча.
– Как – посиди? С трупом? К машине в любой момент может кто-нибудь подойти. Я не могу ждать.
– Ирина, у меня важная встреча.
– Все твои дела никуда не денутся. Мне казалось, что я важнее. Я опять ошиблась?
– Послушай, ты сумасшедшая. Ты скоро перебьешь всех людей Григорича!
– А что мне делать? Я попала в беду. У меня нет ни денег, ни документов, ни друзей, которые бы мне помогли. Я не могу отсюда вырваться, пойми! Ты прекрасно знаешь, что я не проститутка. Просто тут, в Токио, мне пришлось почувствовать себя тварью, дерьмом, дрянью. Помоги мне избавиться от трупа и попасть домой! Мне и моей подруге. Я понимаю, что мы не можем быть вместе, да я и не хочу. Я не могу связать свою судьбу с человеком, который живет, соблюдая какие-то дурацкие условности: так положено, а так не положено. Я прошу тебя об одном: о помощи. Помоги мне вернуться домой и начать жить заново. С этой болью, с этой бестолковой любовью, которая не принесла мне ничего хорошего, кроме горечи и разочарования. Ведь нам было не так плохо вместе.
– Ирина, я обязательно тебе помогу, но я не могу бросить все и решать твои дела.
– Почему?
– Потому что сначала я должен решить свои. Сиди тут и жди меня. Как только я освобожусь, сразу займусь твоими проблемами.
– Я не могу ждать. Мне нужна твоя помощь сейчас, сию минуту, сию секунду!
– Ирина, здесь собрались очень важные люди, и они ждут, когда я вернусь. Я не имею права заставлять их ждать, потому что я им обязан и они слишком много для меня сделали.
– Еще скажи, что я поставила тебя в неловкое положение, когда подошла к тебе при них. Скажи, что я должна была сидеть вместе с трупом и ждать, когда закончится твоя стрелка. Скажи, что же ты молчишь? Ведь ты хотел сказать именно это.
Марат провел ладонью по моему лицу и тяжело вздохнул.
– Это швы?
– Швы.
– Где наложили?
– В клинике.
– А с губой что?
– С губой плохо дело. Губу зашили, но я пыталась развязать руки своей подруге зубами. В общем, перестаралась, вот швы и полопались. Когда все закончится, придется опять обращаться в клинику: как бы не началось нагноение…
– Больно?
– Я здесь успела привыкнуть к любой боли: и моральной и физической. Кстати, физическая боль – пустяк по сравнению с тем, что меня хотели заставить заниматься проституцией. Если бы это случилось, мне бы было по-настоящему больно. Скажи честно, ты скучал по мне?
– Скучал, и не просто скучал, а даже страдал. – Марат не переставал гладить меня по лицу.
– Знаешь, такое короткое знакомство, а так прочно запало в душу, – сказала я, тяжело вздохнув. – Мне так тяжело без тебя обходиться… Но я научусь жить без тебя. Я сильная, я смогу. Просто надо стереть из памяти все, что было. У меня такое в первый раз, честное слово… Какая-то сумасшедшая, неуправляемая связь! Знаешь, чего я хочу больше всего на свете?
– Чего?
– Я хочу быть с тобой… Я хочу тебя…
– Ирина, мне очень без тебя плохо. Очень… У меня тоже все это в первый раз, и я оказался совсем к этому не готов. Я представлял свою избранницу совсем другой, но никак не девушкой, приехавшей на заработки, оставшейся без документов и убивающей людей моего врага.
Я вытерла слезы и, улыбнувшись, произнесла:
– Ладно, тебе пора. Твои братки уже на взводе, я и так подмочила твою репутацию… Извини…
– Ты будешь ждать меня в машине?
– Нет.
– Почему?
– Потому что больше всего на свете я ненавижу ждать, а особенно в компании с трупом.
– Но ведь тебе некуда ехать…
– Найду. Просто мне казалось, что ты единственный человек, который может и хочет мне помочь…
Я села за руль и хлопнула дверью. Марат наклонился к окну и устало произнес:
– Ирка, не дури. Ты и так много надурила!
– Ты мне поможешь? – спросила я в последний раз.
– Помогу. Только выключи мотор и подожди, пока я решу свой вопрос.
– Не могу, извини.
Я надавила на газ. Марат отскочил от машины, споткнулся и упал. Быстро поднявшись, он стал отряхивать брюки. Наверное, именно в этот момент я поняла, что нас больше ничего не связывает, и решила поставить в наших отношениях жирную точку. Вывернув руль, я, постепенно набирая скорость, поехала прямо на кучку стрелковавшихся братков. Братки бросились врассыпную. Они были похожи на муравьев, убегающих из муравейника. Я стукнула Натку по плечу и закричала:
– Да подними ты голову, черт тебя побери! Мы что, каждый день, что ли, братков гоняем!
Натка вскочила, высунулась в люк и принялась свистеть. Я развернула машину и направила ее туда, где собралось больше всего братков. Сделав последний зигзаг, мы помахали им рукой и на бешеной скорости помчались прочь. Натка уселась на место и опять сникла.
– Сейчас должна быть погоня, – сказала она.
– Не думаю.
– Почему?
– Марат не позволит, чтобы братки сели нам на хвост. Он извинится перед ними, наплетет с три короба, и они угомонятся.
– Ты так в этом уверена?
– Не уверена, но хотела бы в это верить.
– Послушай, а этот Марат, он вообще-то тебя любит?
– Мне кажется, что он меня ненавидит, особенно теперь.
Я свернула в первую попавшуюся подворотню и остановила машину.
– Что случилось?
– Нужно перенести труп в багажник, – объяснила я Натке.
– Зачем?
– Затем, что здесь опасно его оставлять. В любой момент нас могут остановить.
– Как же мы его перенесем?
– Молча. Возьмем за руки, за ноги и перенесем.
– Я не смогу, меня стошнит, – взмолилась Натка. – Я боюсь, в конце концов!
– Ната, у нас выбора нет! Я одна не смогу это сделать. Значит, так: дружно выходим из машины, хватаем лысого и кидаем его в багажник!
– Мы испачкаемся кровью…
– В бардачке есть полотенце.
– Можно я закрою глаза?
– Нельзя.
– Но почему?!
– Потому что ты не будешь видеть, куда надо положить труп. Нам нельзя терять ни минуты. Ты же смогла вонзить в него пику, значит, сможешь донести до багажника.
– Я вонзила в него пику в состоянии аффекта.
– Тогда неси труп в точно таком же состоянии. Не мешало бы, конечно, из него пику вытащить, но боюсь, что нам это не по силам.
Я взмахнула рукой, и мы выскочили из машины. Затем схватили труп и перетащили к багажнику. Уложив лысого на дно, вытерли руки и посмотрели на заднее сиденье автомобиля. Оно было испачкано кровью.
– Я же тебе говорила, – дрожащим голосом сказала Натка.
– Ерунда. Это пустяки по сравнению с лежавшим в салоне трупом.
– Куда мы поедем?
– Вернемся в квартиру, дождемся темноты и будем искать место, где его закопать.
– Нужно скинуть его в воду, – быстро затараторила Натка. – Это самый оптимальный вариант. Закопать мы его все равно не сможем. У нас нет ни лопаты, ни сил. А вот в море скинуть проще, только надо что-то придумать, чтобы он не всплыл. Как только вернется Янг, он переправит нас домой. И тогда пусть всплывает сколько угодно. Только я представить себе не могу, как мы его к морю тащить будем. Кругом ни души, ночь… У меня сердце от страха разорвется.
– А зачем нам его к морю тащить? Как стемнеет, выкинем в каком-нибудь безлюдном квартале, и все.
– А как же полиция?
– А что нам полиция? Мы не преступники, отпечатков наших пальцев в картотеке нет. Потом, ты не забывай, что у нас нет даже документов. Мы вообще нигде не зарегистрированы. Нас как будто нет в Японии. У нас нет загранпаспортов, нет визы. Мы не существуем в природе, нас просто нет! Полиция не сможет до нас добраться, потому что мы живем в виртуальной реальности. Знаешь, вот сейчас я нисколько не жалею, что у нас нет никаких бумажек.
– Ты права.
Мы выехали из подворотни и направились к своей квартире. Натка постоянно оглядывалась и ждала погони.
– Я же тебе говорила, что никто за нами гнаться не будет, – успокоила я ее.
– Но почему?
– Потому что Марат сделает все возможное и невозможное, чтобы мы ушли. Тем более он прекрасно знает, что за мной лучше не гоняться, так как я умею расправляться с теми, кто висит у меня на хвосте. Просто теперь надо остерегаться этих братков и по возможности не показываться им на глаза – иначе нам придется пережить кое-что посерьезнее, чем простые неприятности.
Натка закрыла глаза и тихо спросила:
– Господи, это когда-нибудь закончится?
– Закончится, – ответила я и смахнула слезы.
– Когда?
– Скоро.
Назад: ГЛАВА 14
Дальше: ГЛАВА 16