Глава 9
В «Праге» я никогда не была. Лишь иногда покупала пирожные в фирменной «Кулинарии».
– Катя, тут несколько залов, – тоном завсегдатая сказал Эдик. – Царский, Московский, Колонный, Арбат… Куда пойдем? Выбирай!
– Скажешь тоже! Как я могу выбирать, если я здесь впервые?
– Тогда пошли в Дворцовый.
Дворцовый зал действительно был ослепительно хорош. Пожилой, полный достоинства метрдотель провел нас за столик. Пробежав глазами меню, я передала его Эдику и стала разглядывать публику. Роскошные дамы сияли драгоценностями, мужчины были одеты в безукоризненные костюмы.
– Живут же люди! – восторженно воскликнула я.
– Ты это о чем?
– Это я о богатстве. Говорят, что богатство порочно… Ха! Как бы не так! Порочно не богатство – порочна бедность. Слышишь, о чем говорят за соседним столиком? О том, что на выходные они поедут в Африку поохотиться на крокодилов. Я тоже хочу быть богатой.
– Богатые, Катя, как известно, тоже плачут! – засмеялся Эдик.
– Чушь! С чего им плакать, если у них все есть? Остальное они могут купить.
– Но ведь любовь нельзя купить за деньги.
– Нет, Эдик, ты ошибаешься… Любовь – это такая тварь! Я даже не знаю, каким еще словом ее можно назвать. Любви нельзя доверять. Она – как продажная сука. Кто больше даст – к тому и пойдет. – Вспомнив о Пашке, я вздохнула.
К столику подошла молоденькая официантка и приняла заказ.
– Катя, – сказал Эдик, – я не настолько богат, чтобы возить тебя в Африку охотиться на крокодилов, но в ресторан по твоему усмотрению раз в неделю сводить могу.
– Эдик, а ты кто? – спросила я.
– В смысле?
– В смысле того, чем ты занимаешься?
– Занимаюсь нелегальным бизнесом.
– Все с тобой понятно. Ты – бандит…
– Скажешь тоже…
– Ты же в перестрелке участвовал. Пушку, опять же, носишь. В Москве группировок много. В одну из них входишь ты.
– Ох, Катерина, какая ж ты у нас сообразительная! – засмеялся Эдик и похлопал меня по руке.
Официантка принесла нам молочного поросенка, фаршированного фисташками, нежнейшую норвежскую лососину, стерлядь в шампанском и грибной жульен.
– Эдик, я никогда в жизни этого не съем!
– Съешь, Катенька, съешь! Тебе ведь надоела моя яичница с картошкой.
– Не яичница с картошкой, а картошка с яичницей, – засмеялась я и подняла бокал с вином: – Давай выпьем за удачу!
– За удачу и за встречу. За то, что мы с тобой нашли друг друга. Ради такой женщины я готов подставить себя под пули еще и еще раз!
– Да уж, знакомство у нас произошло в экстремальных обстоятельствах!
Поросенок оказался восхитительно вкусным, лососина таяла во рту…
Когда заиграла музыка, Эдик пригласил меня танцевать. Во время танца он прижимал меня к себе и говорил ласковые слова. Я была на вершине блаженства.
– Катя, – спросил Эдик, усаживая меня за столик, – а с линзами точно ничего не случится?
– Дались тебе линзы! Ничего с ними не будет. Представь, что у меня глаза василькового цвета. На редкость красивые глаза…
– У тебя и так красивые глаза. Карие…
– Ничего ты, Эдик, не понимаешь в женской красоте! Ладно, закроем тему. Знаешь, сегодня я почувствовала себя счастливой. Ты смотрел в детстве «Синюю птицу»? Вот самое точное определение счастья. Счастье – как птица. Вспорхнет – и нет его, а потом опять прилетит… Так вот, в данный момент я счаст–лива. Плевать мне на мужа, который по-крупному подставил меня. Плевать на подругу-предательницу, затянувшую мужа в постель. Друзей вообще не бывает. В этой жизни надеяться нужно только на себя. Я благодарю тебя за этот незабываемый вечер и за счастье, которое ты мне подарил.
Мы с Эдиком выпили.
– И все же я не могу к тебе такой привыкнуть, – сказал он. – Так где же ты так научилась гримироваться?
«Может, и в самом деле стоит выговориться? – подумала я. – Интересно, как он отнесется к моему признанию? Возмутится? Прогонит меня к чертовой матери или… поймет?»
– До встречи с Пашкой я зарабатывала себе на хлеб тем, что снималась в порнофильмах.
– Что?! – закашлялся Эдик.
Я постучала его по спине и с напускным безразличием спросила:
– Ты что, никогда не смотрел порнофильмы?
– Смотрел… – Эдик покраснел так, что, казалось, щеки его лопнут от напряжения. – Но… я не могу тебя представить в качестве порнозвезды…
– Почему? Ты считаешь, что я для этого плохо сложена?
– Нет, сложена ты просто великолепно, но… для того чтобы сниматься обнаженной и не просто сниматься, а… – Эдик покраснел еще больше. – Нужно иметь особый… характер…
– Знаешь, мне тоже так казалось. Но потом мне начали платить такие деньги… В общем, деньги не пахнут, Эдик. Главное, чтобы они были. Все остальное – ерунда!
– Но ведь тебе приходилось спать с мужчинами…
– Конечно, – кивнула я. – А как можно сниматься в порнофильмах и не спать с мужчинами?
– Но ведь они тебя трогали…
– Трогали? Они меня не только трогали – они меня имели. Хотя, если честно, это был просто монтаж. Настоящего секса на съемках очень мало…
Эдик, опустив голову, молчал. Подлив себе вина, я сказала:
– Ты первый, кто узнал о моей прошлой жизни. У тебя изменилось ко мне отношение?
– Что ты! – Эдик положил свою руку поверх моей. – Ты потрясающая женщина, Катя, другой такой нет!
Расплатившись с официанткой, мы вышли из ресторана.
– Эдик, а как ты поведешь машину в таком состоянии? – спросила я. – Мы же с тобой пили вино!
– Ну и что? – улыбнулся Эдик и завел мотор.
Достав из сумочки зеркальце и чистый платок, я вытащила линзы.
– Еще бы не мешало смыть грим, – сказал Эдик.
– Дома смою, – улыбнулась я и закрыла глаза.
До дома мы доехали без особых приключений, если не считать того, что на Моховой нас остановил гаишник и попросил Эдика предъявить документы. Вложенная в права пятидесятидолларовая купюра быстро разрешила все проблемы.
Потом я отмокала в ванне, а когда вышла, услышала телефонный звонок.
Это была Мила.
– Катя, – сказала она и тяжело задышала в трубку. – Катя, приезжай в стриптиз-бар, у меня для тебя есть кое-какая информация.
Сердце тревожно застучало.
– Мила, Паша объявился?
– Пока нет. В прошлый раз я тебе не все сказала. Приезжай, надо поговорить. Я тебя жду. Приезжай, пока я не передумала.
– Ты можешь сказать мне это по телефону?
– Нет. Это не телефонный разговор. Катя, я тебя ни к чему не принуждаю. Просто мне хочется тебе помочь. Павел… В общем, приезжай – узнаешь.
– Хорошо, я сейчас приеду, – сказала я и положила трубку на диван.
– Катя, что-то произошло? Объявился Павел? – спросил Эдик.
– Нет. Просто Милка сказала мне не все.
– А что ж она вчера скрытничала?
– Не знаю. Возможно, она почувствовала себя виноватой и действительно решила помочь мне. Надо ехать, Эдик. Для меня важна любая мелочь. Может появиться хоть какая-то зацепка.
– Тогда поехали. Я буду тебя ждать у бара.
– А если мы проговорим слишком долго? – спросила я и, краснея, подумала о стриптизерах.
– Ну и что? В конце концов, это моя прямая обязанность. Не могу же я отпустить тебя одну!..
Как и в прошлый раз, бар был переполнен.
Милка сидела за столиком в углу и лениво потягивала коктейль.
– Привет, – сказала я и внимательно посмотрела на бывшую подругу. Видок у нее был еще тот: под глазами отеки, как у старухи, помада размазана по подбородку, волосы нечесаны – как только такую впустили в зал? Устойчивый винный запах говорил о том, что Милка пьяна.
– Я сегодня отвратительно выгляжу, – словно прочитала она мои мысли. – Не обращай внимания. Я всю ночь не спала. Я думала о тебе, Катя…
– Обо мне?
– О тебе. А еще думала о том, какой Паша все-таки козел. Ведь он кинул не только тебя, но и меня…
– Мила, я не намерена выслушивать твои излияния. Ты мне что-то хотела сказать…
– Не торопи события, Катька, дай выговориться. Сегодня ты узнаешь много интересного о человеке, с которым прожила несколько лет. Я никогда не испытывала к нему настоящей симпатии, потому что знала, что твой Паша – редкостное дерьмо. А ты наивная дурочка. Ты, наверное, думаешь, что с твоим Пашенькой что-то случилось, что его нет в живых…
– Тебя не касается, о чем я думаю, – нахмурившись, перебила я Милку, но она словно заведенная продолжала говорить:
– Твой Пашка живой, так и знай! Он у тебя живучий, гад, еще тебя переживет.
– Мила, не тяни резину! – не выдержала я. – Говори скорее! Где он?
– Я не знаю, где он, но догадываюсь – с кем. Однажды, Катя, я поехала в центр для того, чтобы прикупить себе что-нибудь из шмоток. Захотелось, понимаешь, устроить себе маленький праздник души. Проходя мимо одного дома, я увидела знакомый джип – Пашкин. Сначала у меня никаких левых мыслей не возникло. Мало ли, думаю, к кому твой Пашенька может приехать. Он человек деловой, крутится целыми днями, деньги зарабатывает…
– Это ты верно говоришь, что Пашенька – мой, – сказала я. – Я его законная жена, а ты всего лишь любовница.
– Подожди, подруга! – громко засмеялась Милка, да так, что мне захотелось влепить ей пощечину. – Не торопи события, дай договорить. В общем, я уже собиралась уходить. Смотрю, твой Пашка выходит из подъезда в обнимку с неземным созданием.
– С каким еще созданием?
– С красивой молоденькой девушкой. Даже слишком молоденькой. Ей лет восемнадцать, не больше. Ты бы видела, как он на нее смотрел! С таким обожанием! Они целовались, как дети, на глазах у всех. – Вытянув губы трубочкой, Милка произнесла неприличный звук. Потом рот ее жалобно скривился, и она заплакала.
– В этом нет ничего удивительного, – с трудом сохраняя остатки спокойствия, сказала я. – Мой муж – бабник, большой бабник, я всегда это знала.
– Твой Пашка влюбился, – прорыдала Милка и трясущимися руками попыталась зажечь сигарету. – Это не просто девушка. Он по уши в нее влюбился. В тот момент, когда они садились в машину, он увидел меня. Как он побледнел, Катька, как он побледнел! В тот же вечер он примчался ко мне, грохнулся на колени и стал просить, чтобы я ничего не рассказывала тебе. Я сказала, что мое молчание дорого стоит. Он спросил – сколько? Я покачала головой и сказала, что деньги мне не нужны. Мне давно хотелось получить свою порцию любви… В общем, тогда мы согрешили в первый раз. А потом он стал изредка ко мне заезжать.
Наверное, ему понравились мои ласки… Мне он постоянно врал, что больше не встречается с той малолеткой, и по-прежнему просил ничего не говорить тебе, но я их подлавливала в городе и даже пару раз щелкнула фотоаппаратом. В тот вечер, когда твоя мать засекла нас в ресторане, он уговаривал меня отдать негативы. Короче, он меня обдурил. Перед отъездом в командировку он сказал, что обязательно заедет ко мне, когда вернется в Москву. Но вчера я поняла, что он не заедет никогда…
– А почему ты поняла это именно вчера?
– Потому что вчера я ездила к ней домой. Оказывается, она живет одна. Имеет комнату в коммунальной квартире. В этой комнате они и встречались. Неделю назад она ее продала. Видишь, все совпадает. Неделю назад твой Пашка поехал в так называемую командировку и пропал. Неделю назад эта девушка продала свою комнату. Они сбежали вместе, я в этом не сомневаюсь.
Ее зовут Женя. Она работала манекенщицей в част–ном модельном агентстве. Я узнала телефон этого агентства и позвонила туда. Мне сказали, что она уволилась неделю назад. Подругам по агентству она сказала, что выходит замуж и уезжает навсегда…
Бокал с коктейлем выскользнул из моих рук и упал на пол.
– Кать, ты что? – вздрогнула Милка.
– Что-то мне нехорошо стало. Я сейчас приду.
Тяжело поднявшись, я пошла в туалет. В туалете я сунула голову под холодную струю воды и, постояв так несколько секунд, попыталась привести себя в чувство. Затем подсушила волосы феном и вернулась в зал.
– Дай мне ее адрес, – обратилась я к Милке. – Я хочу поговорить с соседями.
Милка молчала. Взглянув на нее, я вскрикнула. Подруга моя была мертва. Кто-то пригвоздил ее ножом к высокой спинке стула. Крови почти не было; значит, убили ее несколько минут назад…
Схватив Милкину сумочку, я бросилась бежать.
– Катя, что с тобой? Что она тебе сказала? – увидев меня, всполошился Эдик.
– Поехали отсюда быстрее! – не помня себя, заорала я. – Быстрее, я тебя прошу!
Эдик завел мотор и на предельной скорости поехал по проспекту.
– Кать, так что же все-таки случилось? Ты вся мокрая, косметика размазана, трясешься, как заяц в лесу…
– Бог с ней, с косметикой. Милу убили!
– Что?
– Что слышал! Я пошла в туалет, а ее в это время убили. Послушай, из бара кто-нибудь выходил? Может, ты заметил что-нибудь подозрительное?
– Честно говоря, Катя, я вздремнул, – замялся Эдик.
– Мне нужны ключи от Милкиной квартиры. У нее там лежат фотографии, которые… которые…
Высыпав содержимое сумочки на колени, я стала копаться в Милкином добре. Косметика, духи, ароматизированные презервативы, противозачаточные таблетки, кошелек с деньгами…
Ключей от квартиры не было. Кто-то сумел меня опередить…
