Глава 5
Лютого в офисе не оказалось. Посидев немного на диване, я подошла к бару и, нимало не смущаясь, налила себе полстакана виски. Лютый не обеднеет, а мне в самый раз, чтобы прийти в себя.
На столе пронзительно заверещал телефон.
Раз, два, три… двадцать шесть… – от нечего делать считала я сигналы. Досчитав до сорока, не выдержала и сняла трубку:
– Слушаю вас.
Мне никто не ответил, гудков отбоя тоже не было.
– Говорите, не молчите! – раздраженно произнесла я и, окончательно убедившись в том, что разговаривать со мной явно не желают, бросила трубку на рычаг.
Лютый пришел не один. Его сопровождали трое мужчин. Выглядел он отвратительно: лицо бледное, подбородок болезненно подергивается – таким я его никогда не видела. Сев в кресло, он посмотрел на меня и тихо спросил:
– Катя, а ты Дога когда в последний раз видела?
– Вчера.
– Когда?
– Я же сказала, вчера.
– Я хочу знать, в котором часу это было.
– Вечером, перед тем как уложить Саньку спать. Я видела его в баре. Насколько я помню, он обхаживал официантку.
– Дог мертв.
– Как мертв? – вздрогнула я.
– Ночью его кто-то убил. Его нашли засыпанным еловыми ветками у бара.
– У бара? – От страха меня стало знобить.
Если нашли Дога, то, возможно, нашли и Эдика, а если нашли Эдика… По всей вероятности, Лютый все знает…
– Его нашла собака, – продолжил Лютый, – кавказец. Псина побежала в лес и унюхала труп. Естественно, она стала скулить. Один из моих ребят пошел посмотреть, что там стряслось, и обнаружил мертвого Дога. Мы его повсюду искали, все понять не могли, куда он пропал. Машина на месте, а самого нигде нет. А тут эта страшная находка… Никто не ожидал такого…
Лютый замолчал. Сжав кулаки, я ждала продолжения. Сейчас он скажет про Эдика. Скорее всего его приведут сюда. Эдик увидит меня и выложит всю правду. Чем это для меня закончится, предположить нетрудно. Во-первых, я помогала чужаку, во-вторых, умолчала о смерти Дога… Уже этого вполне достаточно, чтобы хлопнуть меня прямо здесь. Да еще исчезновение Павла… Кто мне теперь поверит, что я действительно не знаю, где он?
– Жалко Дога, хороший был парень, – грустным голосом сказала я, опуская глаза. – А кто его убил?
– Понятия не имею. Кто-то проник на территорию.
«Он прощупывает меня или говорит искренне?»
– Сюда разве можно проникнуть? Забор высоченный, видеокамер везде понатыкано…
– Вот этого я тоже не могу понять. Из своих его убить никто не мог, а чужаку сюда не пройти, – задумался Лютый.
«Нет, про Эдика он не знает, это точно. Наверное, Эдику удалось сбежать».
– Тем не менее его кто-то убил, – не обращая ни на кого внимания, продолжал рассуждать вслух Лютый. – Но кто? Неподалеку от Дога найдено несколько окурков от дорогих сигарет, недоеденный кусок лаваша, объедки шашлыка и пустая бутылка из-под виски. Бутылка из нашего бара. Все наши бутылки помечены. Кто-то завалил Дога, а потом устроил рядом с его телом пикник. Если бы это был чужак, он бы не смог купить бутылку в нашем баре. Значит, Дога убил кто-то из своих. Но есть и другой вариант. Не исключено, что чужак обратился к кому-то из наших с просьбой о помощи. Мои люди допросили официантку. Она сказала, что виски покупала ты. – Лютый замолчал. Глаза его налились кровью.
– Я? – Мне пришлось сделать удивленное выражение лица.
– Ночью ты купила бутылку водки, а сегодня днем – виски. Пустая бутылка из-под виски валялась рядом с Догом.
«Все, пропала… Чертов Эдик! Не мог спрятать такую улику. Подставил, гад! Зачем только я поддалась на его уговоры и принесла поесть?»
Правду говорят: «Не делай добра – не будет зла».
– Лютый, ты мне не доверяешь? Ты хочешь обвинить меня в смерти Дога? – воскликнула я. – Тебе не кажется, что в последнее время ты слишком многое на меня вешаешь? Мало того что ты считаешь меня причастной к Пашкиному исчезновению, так еще и убийство Дога пристегнуть хочешь… Можно подумать, виски в баре покупала только я!
– Мы опросили всех, можешь не сомневаться. Просто мне бы хотелось услышать твой ответ. Объясни, Катя, куда ты дела бутылку, купленную в обед?
– Выпила, – не моргнув глазом сказала я.
– Выпила?! Ты что, вздумала надо мной издеваться! Убили нашего товарища, убили не где-нибудь в кабаке, а на хорошо охраняемой территории. На территории, где мы привыкли расслабляться, не забивая себе голову проблемами безопасности.
– Я не вру. Сегодня с самого утра я была во взвинченном состоянии. Мне надо было успокоиться. Я взяла в баре бутылку и семь палочек шашлыка. Затем пошла к озеру и все съела.
– Сколько, ты говоришь, съела палочек? – выпучил глаза Лютый.
– Семь, – спокойно ответила я. – Когда Пашки долго нет, у меня начинается депрессия. А вместе с ней и булимия.
– Булимия? Что это такое?
– Это когда есть очень хочется на нервной поч–ве. У меня с этим беда! Как накатит – сразу иду в магазин, беру продуктовую тележку и сгребаю с полок все подряд. Спагетти, сыр, масло, яйца, сок, виски, водку, печенье, шоколад, варенье, колбасу… Когда я ем, я успокаиваюсь и на какое-то время забываю о Пашке. Чем больше ем, тем быстрее успокаиваюсь. – Получилось у меня довольно складно.
– Ты хочешь сказать, что днем ты одна выпила бутылку виски? – прищурился Лютый.
– Ну и что с того? Вчера ночью я выпила бутылку водки. И ни в одном глазу! Это все нервы, если хочешь знать…
– А где бутылка?
– Как – где?
– Где пустая бутылка из-под водки?
– Не знаю… Не помню, – растерянно прошептала я. Кажется, Лютый загнал меня в угол.
– Где пустая бутылка? – строго повторил Лютый.
Я прикусила губу и замотала головой:
– Не знаю. Может, лежит в моей комнате в мусорном ведре. Последние сто грамм я допивала в номере.
– Пойди принеси.
– Я уже успела выкинуть мусор в мусоропровод.
– Сейчас я скажу уборщице, она переберет весь мусор. Так мне ее позвать? Ты только представь, что я тобой сделаю, если среди мусора не будет пустой бутылки…
– Не надо никого звать…
Лютый встал, подошел ко мне и, взяв за подбородок, заглянул в глаза.
– Сейчас ты мне все расскажешь. Это ты ела шашлык и пила виски рядом с трупом Дога?
– Я…
– Ты была там одна?
– Да, – безжизненным голосом произнесла я.
– Но ведь ты не куришь, а там нашли груду окурков.
– Я закурила…
– Я убью тебя, если ты будешь продолжать врать! – мрачно отрезал Лютый и достал пистолет. Приставив холодное дуло к моему виску, он щелкнул предохранителем и сказал: – Подумай о сыне. Катя… От него сбежал отец, а теперь убьют мать…
– Убери пистолет. Я все расскажу.
Лютый убрал пистолет и, придвинув стул, сел напротив меня. Я честно рассказала про Эдика и про смерть Дога. Я рассказала все без утайки, не упустив ни единого момента. Лютый слушал меня очень внимательно. Когда я наконец замолчала, он достал сигарету и принялся неторопливо разминать ее холеными крепкими пальцами. «Какие красивые у него руки», – некстати подумала я.
– По всей вероятности, чужаку удалось бежать… С этим более-менее ясно. Теперь расскажи, где Пашка.
– Я не знаю, честное слово, не знаю!
– Может, ты просто не хочешь говорить?
– Поверь, я не знаю, где мой муж, – еще раз повторила я.
– Как убили Стаса?
Потерев виски руками, я в подробностях рассказала о смерти Стаса. Лютый ни разу меня не перебил.
– А труп Стаса уже унесли? – осмелилась спросить я.
– Унесли, – смерив меня тяжелым взглядом, сказал Лютый и потушил сигарету о пепельницу.
– Замечательно! Это значит, что завтра мы с сыном можем вернуться домой. Ковер я почищу, кровь замою, об этом можете не беспокоиться.
Лютый молчал. Вид у него был довольно миролюбивый. Во всяком случае, за пистолет он больше не хватался. «Может, все обойдется? – с надеждой подумала я. – В конце концов, Дога завалил Эдик. С него и спрос…»
– Иди ложись спать, – прервал мои мысли Лютый.
– Что? – вздрогнула я и, подняв голову, посмотрела на него.
– Иди ложись спать. Уже скоро светать начнет. Ты будешь жить здесь до тех пор, пока не объявится твой горячо любимый супруг. Мы его из-под земли достанем, достанем и заставим отвечать, в том числе и за твои проступки, Катерина! Я не такой дурак, как ты думаешь. Я всегда знал, что ты жуткая стерва. Я твою гадкую натуру давно раскусил. Ты прекрасно знаешь, где находится твой муженек! Короче, так: ты будешь жить на моей территории ровно месяц. Если через месяц Пашка не выйдет на связь, мы живьем закопаем тебя вместе с твоим выродком в ближайшем лесу. В том, что это не шутка, можешь не сомневаться!
Услышав это, я побледнела. Неужели эти подонки способны убить беззащитную женщину и… ребенка? Неужели человеческая жизнь для них ничего не стоит?
– Ты и вправду хочешь убить меня и Саньку? – зачем-то спросила я.
– Ровно через месяц я тебя сам зарою, сука! – Сказав это, Лютый протянул мне сотовую трубку и глухо спросил: – Будешь звонить?
– Кому? – опешила я.
– Паше, кому же еще? Он оставил тебе телефон для связи? Где он сейчас находится? В Москве? В Питере? Залег на дно где-нибудь в Приморье? А может, он уехал по поддельным документам в Штаты?
– Мне некуда звонить, – горестно всхлипнула я.
– Иди к ребенку. И знай, что с этой минуты из номера выходить нельзя. Официантка будет приносить еду прямо в комнату. Выгуливать ребенка можешь на балконе. Впрочем, нет. Я, Катерина, добрый. Раз в день разрешу тебе пройтись вместе с сыном по территории под присмотром кого-нибудь из моих людей. А так – ни-ку-да. Поняла? У входа я посажу своего человека.
Закрыв лицо руками, я громко разревелась:
– Я хочу домой! Отпустите меня! Где ключи от моей квартиры?
– Они тебе пока без надобности. Иди к сыну.
Я сидела как вкопанная, будучи не в силах пошевелиться.
– Пошла отсюда! – зло процедил сквозь зубы Лютый. – Двигай ногами, или я выкину тебя отсюда за шкирку, продажная тварь! Подумай о сыне!
– Все, ухожу, – прошептала я и встала с дивана. На улице я стала жадно ловить открытым ртом прохладный ночной воздух. Сволочи! Боже мой, какие сволочи! В них нет ничего человеческого, ничего!
Вспомнив о Саньке, я побежала к коттеджу.
Поднялась на второй этаж, открыла дверь и облегченно вздохнула. Санька крепко спал. Опустившись перед ним на колени, я принялась целовать теплый лобик.
Нет, не стоит его будить, пусть поспит. Завтра я постараюсь объяснить ему, что счастливая жизнь закончилась. Отныне мы с ним пленники…
Отныне? С самого начала мы были пленниками.
Пашка привез нас сюда… под залог. Бедный мальчик, боюсь, он этого не поймет…
Заперев дверь на ключ, я села на пол и, обхватив голову руками, громко застонала.
Пашка… Что же ты наделал, сукин сын… Я ведь любила тебя… Лю-би-ла… В последнюю ночь перед командировкой Пашка был по-особому нежен со мной. Мне было так хорошо в его объятиях, что не хотелось вставать. В душ я не пошла… Среди ночи меня разбудил богатырский храп. «Силен мужик», – подумала я и тихонько толкнула Пашку в бок. Я всегда так делала – не слушать же до утра мощные рулады… После командировки Пашка обещал сходить к врачу. От кого-то я слышала, что от храпа избавляют с помощью операции. Подсекают какую-то уздечку – и нет проблем… Теперь операция ему ни к чему. Мертвые не храпят…
Пашка мертв, я чувствую это. Кто-то убил его и стащил дипломат с деньгами. А потом хотели убить меня. Но зачем? Зачем?
Дверца огромного платяного шкафа с грохотом поползла в сторону. Вскрикнув от ужаса, я вскочила и крест-накрест прижала руки к груди, словно хотела защититься.
– Да не ори ты так, ребенка разбудишь, – прозвучал знакомый голос.
Это был Эдик.
– Что ты переполох поднимаешь? – сказал он и подошел ко мне.
Но я и не думала поднимать переполох. Бросившись к нему на шею, я заревела.
– Перестань, Катька, сырость разводить. Смотри, пацанчик уже завозился…
Я замолчала и, взглянув на Саньку, быстро заговорила:
– Эти сволочи обещали убить меня и сына. Они хотят закопать нас в могилу, живьем… Из-за них убили моего Пашку. Мне нужно отсюда сбежать. Они запретили выходить нам из комнаты. Сказали, что ребенка можно выгуливать только на балконе… Это звери, настоящие звери… Но и ты тоже хорош! Ты почему, засранец, не соизволил пустую бутылку из-под виски выкинуть?! Попировал, гад ползучий, а за собой не убрал! Ты что, меня подставить решил?!
– Прости, Катя, захмелел, – потупился Эдик. – Вискарь в голову дал, аж память отшибло…
– Память! Из-за тебя мне пришлось все рассказать! Из-за тебя меня чуть не пристрелили!
Замолчав, я посмотрела на открытый шкаф и, выпучив глаза, спросила:
– А ты каким образом попал сюда?
– Шел, шел и пришел. Еще днем я вычислил, где ты живешь: на балконе полотенце и детские плавки сушатся. Дальше – дело техники. На мое счастье, внизу никого не было. Я поднялся и открыл номер. Замки здесь – смех один, пальцем можно сковырнуть.
– Господи, да откуда ты взялся на мою голову?! – в сердцах простонала я. – Какого черта ты ко мне привязался? У меня своих проблем по горло, так ты еще доставляешь мне неприятности! Послушай, будь другом – смойся, а? Смойся отсюда, чтобы я никогда больше тебя не видела!
– Ты сама не знаешь, что говоришь. В сложившейся ситуации мы нужны друг другу. Нам нужно держаться вместе. Где твой муж?
– Не имею представления. Скорее всего его убили, а дипломат с бабками похитили.
– Все понятно. Твой благоверный кинул братву. Да, теперь я не сомневаюсь, что тебя действительно закопают в каком-нибудь уединенном месте. Да и ребенка тоже.
– Паша не мог нас кинуть, – всхлипнула я, – не мог. Он не такой!
– Это уже не важно. Важно выбраться отсюда. – Эдик улыбнулся и слегка приобнял меня за плечи.
Отстранившись, я прикусила губу.
– Что ж ты до сих пор здесь торчишь?
– Я ждал тебя. Хотя у меня были шансы скрыться. Правда, после того как ты рассказала Лютому, как я сюда попал, машины будут шерстить – будь здоров. Надо поискать другой способ.
– Так что же ты все-таки не скрылся?
– Катенька, не мог же я сделать ноги, не прихватив твой телефончик! – весело рассмеялся Эдик.
– Придурок ты, вот кто! – разозлилась я и принялась нервно ходить по комнате. – Да, нам необходимо выбраться отсюда, но как? Из этой тюрьмы сбежать невозможно! На каждом шагу видеокамеры, собаки, охранники. Кремль, наверное, так не охраняют!
– Если серьезно, Катя, я кое-что придумал. В общем, я пришел за тобой. Я понял, что у тебя проблемы. Я видел тебя заплаканную, видел, как тебя увозили, как ты приехала на чужом джипе и побежала искать пахана. Я не мог оставить тебя одну. Собирай сына. Нельзя медлить ни минуты. Утром будет поздно.
– О чем ты говоришь? – удивилась я.
– Я нашел мертвую зону. Короче, это такое место в заборе, которое не просматривается видеокамерой. Я сделал там подкоп. Только до забора придется ползти. Если мы пойдем в полный рост, нас сразу засекут. Собирайся, Катюша, пока внизу никого нет.
Покрывшись красными пятнами от волнения, я подбежала к Саньке и стала его тормошить.
– Санечка, сыночек, просыпайся. Просыпайся, дорогой. Мы поедем домой, – бессвязно бормотала я, натягивая на сына вельветовые джинсики.
– Мама, я сам! – не открывая глаз, возмутился Санька.
Через пять минут мы вышли из коттеджа.
Внизу опять никого не было. Полусонный Санька молча прижимал к себе потертого плюшевого зайца, которого везде таскал с собой. Похоже, присутствие незнакомого мужчины его не смущало, а может, он просто еще не разобрал, что к чему.
Пустынные дорожки были хорошо освещены.
– Главное – дойти до леса, – тихо шепнул мне Эдик. – А там как-нибудь проберемся. До дыры – всего ничего.
В лесу я почувствовала себя намного увереннее. Зря Лютый хвастался своей крутостью. «Приставлю к тебе своих людей… Будешь под конвоем в туалет ходить…» Ха, видали мы таких! Представляю, как вытянется его лицо, если нам удастся сбежать!
– Катя, ложись на землю, дальше будем продвигаться ползком, – приказал Эдик.
– Ползком? – оживился Санька. – Вот здорово! Это я умею. Смотри, дядя, так? – Задрав кверху обтянутую джинсиками попку, Санька пополз вслед за Эдуардом. Я – за ним.
Подкоп показался мне совсем маленьким. Санька, может, и пролезет, а вот мы с Эдиком – нет. Однако, как ни странно, вскоре мы оказались за территорией поселка. Все втроем.
Сев на землю, я обняла сына и тихонько всхлипнула. Эдик погрозил мне пальцем и стал закидывать подкоп землей.
– Какого черта ты это делаешь?
– На всякий случай. Как-то не хочется сразу же попасть в жаркие объятия твоих товарищей.
– Это не мои товарищи! – разозлилась я и моментально успокоилась.
– А чьи же еще? Мои, что ли? – усмехнулся Эдик.
– Это товарищи моего мужа. Хотя какие они ему товарищи… Небось сами перерезали ему горло в темном углу.
Услышав мои слова, Санька насторожился.
– Мама, а где папа? – спросил он.
– Папа скоро приедет. Он в командировке.
Я погладила сына по голове и подумала о том, что не стоит говорить лишнего при ребенке. У мальчика и без того расшатана психика. На своем коротеньком веку он успел многое повидать…
– Принимай работу, Катя, – произнес Эдик, маскируя подкоп травой. – Как будто и не было никакой дыры!
– Зд-о-орово… – восхищенно протянула я. – Но учти, при дневном свете все будет выглядеть по-другому.
– Тогда – вперед! – протянул мне руку Эдик.
Остановив на трассе старенький «жигуленок», мы сели на заднее сиденье и перевели дух. Санька обвил мою шею руками и устало закрыл глаза. Я прижала его к себе и вопросительно посмотрела на Эдика:
– Куда едем?
– Ко мне, – просто ответил он. – Выспитесь, приведете себя в порядок, а дальше будет видно, что делать. Надо полагать, дома вам показываться нельзя.
– А мы и не попадем домой. У меня ведь ключей даже нет. Ключи-то у Лютого. Я их дала для того, чтобы он там… немного прибрался.
– Вот как? Лютый, оказывается, устроился у тебя домработницей? – усмехнулся Эдик.
– Нет, понимаешь, когда я уезжала, там оставался труп…
Покосившись на шофера, что-то напевающего себе под нос, я наклонилась к Эдику и вкратце рассказала ему о том, что произошло несколько часов назад у меня в квартире. Эдик внимательно слушал меня и лишь иногда хмурил брови.
– …Ну а дальше ты и так все знаешь, – закончила я и, положив голову Эдику на плечо, провалилась в сон.
