Глава 20
У входа в больницу Саша скорчился от боли и как куль осел на землю.
– Что с тобой? – испуганно вскрикнула я.
– Нога…
Я побежала в приемный покой и позвала врачей. Сашу положили на каталку и повезли в операционную. Кажется, он порвал сухожилие…
Опустившись на стул в коридоре, я принялась ждать. Время тянулось медленно, как резиновое.
В голову лезли ненужные мысли… о Пашке. Незадолго до его отъезда мы все втроем выбрались на речку. День был жаркий. По небу лениво плыли белые, похожие на взбитую сахарную вату облака, водная гладь искрилась в лучах июльского солнца.
Санька, поднимая тучи брызг, плескался под моим присмотром у самого берега, Пашка жарил шашлыки… Шашлыки у него всегда получались вкусные, не хуже, чем у Али. Перекусив, мы долго сидели, тесно прижавшись друг к другу, и разговаривали ни о чем. «Спасибо тебе, Катя, за сына, – неожиданно сказал мой муж. – Такой парень вырос… Я все сделаю для того, чтобы вы с ним были счастливыми. Слышишь, Катя, все. Дороже вас у меня никого нет…» А после этого он нашел киллера и заказал мою смерть… В июле он уже вовсю ухаживал за Женей и… спал с Милкой. Знал ли он тогда, что вскоре Лютый попросит его отвезти деньги во Владивосток? Да, наверное, знал… Он заранее готовился к побегу. Он все просчитал.
Деньги меняют человека. Избитая истина, но это действительно так. «Эдик» и вовсе помешался у меня на глазах, а ведь тоже что-то любит…
Стеклянные двери операционной распахнулись, и в коридор вывезли Сашу. Я подошла к нему и взяла за руку. Он посмотрел на меня одурманенными наркозом глазами и, по-видимому, не узнал.
Ничего, отойдет, он крепкий. Завтра придет в себя.
Проводив Сашу до палаты, я вернулась в свое отделение и завалилась спать. Незадолго до ужина меня растолкала соседка. Побрызгав в лицо холодной водой, я поплелась в столовую, без всякого аппетита проглотила скудное больничное варево, выпила несладкий жидкий чай и пошла звонить. Набирая номер своей квартиры, я рассчитывала на то, что трубку снимет кто-нибудь из лютовских братков. Мне хотелось договориться о встрече и рассказать наконец о том, что произошло в Париже. К моему удивлению, к телефону никто не подошел. Подумав немного, я позвонила родителям.
– Слушаю вас, – почти сразу ответила мама.
– Мама, привет, а почему ты не на даче? – встревожилась я.
– Продуктов решили подкупить. Через пару дней назад вернемся.
– С квартирой все нормально? – осторожно спросила я.
– Нормально, а что с ней будет? Она у нас на сигнализации. Зря, что ли, деньги плачу?..
– Ой, мам, дай мне поговорить с Санькой, я без него уже не могу.
– Катенька, а у нас его только что забрали.
– Кто? – От испуга я чуть не выронила трубку из рук.
– Муж твой, кто ж еще!
– Паша?!
– Ну, он товарища попросил. Забыла, как зовут. У него еще кличка собачья. Бульдог, что ли?
– Дог?
– Точно, Дог! Он приехал, забрал Саньку и повез его к Пашке. Он сказал, что произошла ошибка. Пашка жив, здоров, деньги на месте… Мы с ним так мило побеседовали! Я его чаем напоила. Он обещал Саньке рыбу на озере половить. Санька аж прыгал от радости. Ты из дома звонишь? Дог сказал, что завтра утром Пашка с Санькой домой вернутся. Дед Саньке свою удочку дал…
– Мама, ты что! – не владея собой, закричала я. – Как ты могла отдать ребенка?!
– Так я его не чужому отдала, а родному отцу…
– Паша мертв. У нас похитили ребенка! Похитили, понимаешь?!
– Господи, доченька, да кто ж знал? – сдавленным голосом произнесла мать. – Дог сказал, что Паша давно вернулся… Мол, он с директором какие-то дела решает, вот и попросил мальчика привезти… Я срочно звоню в милицию!
– Нет! – громко вскрикнула я, испугав проходившего мимо больного. – Не вздумай никуда звонить! Я поеду к Лютому и сама заберу ребенка.
– Катя, но ведь… тебя могут убить…
– Нет, мама. Все будет хорошо. Я узнала, где деньги. Теперь об этом надо рассказать Лютому. Будь дома и пока ничего не предпринимай. Я поехала за Санькой.
– Катя, я вызову милицию! – забилась в истерике мать.
– Не делай этого, я тебя умоляю. Лютый не знает, что Паша мертв. Я расскажу, что произошло в Париже, и он отдаст ребенка. Он же не зверь.
– Ты была в Париже?
– Да. Я летала к Пашке. Я потом тебе все расскажу, будь дома и постарайся успокоиться. Мы с Санькой скоро приедем.
Повесив трубку, я спустилась в хирургическое отделение и зашла к Сашке в палату. Сашка мирно посапывал, чему-то улыбаясь во сне. Сев на краешек кровати, я потрепала его по щекам.
– Не буди ты его, он ведь после операции. Дай человеку выспаться, – укоризненно посмотрел на меня сосед.
– У меня срочное дело…
– Потерпит твое срочное дело. Какие могут быть срочные дела с такой ногой?
– Дайте мне, пожалуйста, ручку, – попросила я, схватила валявшийся на подоконнике смятый листок и, торопясь, написала записку: «Саша! У меня большие неприятности. Лютый забрал ребенка… Не стала тебя будить – ты и так из-за меня натерпелся. Все, пока! Я поехала искать Саньку. Целую, Катя».
Положив листок на тумбочку, я прижала его пузырьком из-под лекарства и бросила быстрый взгляд на Сашкины штаны. Нянечка из приемного отделения принесла их в палату и повесила на спинку кровати. Заметила ли она пистолет? На мое счастье, Сашкин сосед куда-то вышел. Расстегнув карман, я облегченно вздохнула. Пистолет оказался там. Сунув его в непрозрачный пакет, я выбежала в коридор и, спустившись вниз, стала ловить такси.
Ехать за город долго никто не соглашался.
Сторговаться мне удалось только с частником. До владений Лютого он довез меня за полчаса. Рассчитавшись с ним на повороте, я прошла вдоль высокого каменного забора, поднялась по ступенькам и вошла в караульное помещение. То, что я увидела, привело меня в состояние шока. За столом сидел мертвый охранник. Полголовы его снесло выстрелом. Второй охранник лежал на диване. Его убили, прострелив грудь. Произошло это, по-видимому, недавно, так как кровь не успела загустеть.
Пятясь, как каракатица, я без сил выползла на улицу и, глотая воздух широко открытым ртом, побрела к офису Лютого. В офисе никого не было. Телевизор тихо бормотал голосом Жанны Агалаковой, бесцветно рассказывающей о последних новостях. На столе слабо мерцал экран компьютера, рядом с ним дымилась недопитая чашка кофе. Тот, кто сидел здесь, вышел несколько минут назад…
Вытащив из пакета пистолет, я повертела его в руках (вид оружия придавал мне смелость) и, положив обратно, побежала к бару.
Санька оказался там. Он сидел на высоком круглом стульчике и, болтая крепенькими ножками, уплетал мороженое. Официантка Наташа, протирая посуду, смотрела очередной сериал.
– Мам, ты чего? – Санька посмотрел на меня удивленным взглядом. – Ты почему плачешь?
– Санечка, сынок… Они что-нибудь с тобой сделали? – рыдала я, целуя загорелые щечки.
– Я жду Дога. Мы с ним пойдем рыбачить на озеро, а ночью приедет папа.
– Кто приедет? – уточнила я.
– Папа. Дог сказал, чтобы я его обязательно до–ждался: папа привезет много подарков.
– Нет, Санечка, папа не приедет. Он больше никогда не приедет, не жди его…
– Да все нормально с твоим пацаном, – не выдержав, влезла Наташа. – Мне за ним велено присматривать. Ему тут нравится. Он бегает, мороженое лопает.
– Где Лютый?
– Лютый с братвой на разборки уехал.
– Там на КПП охранников убили…
– Да знаю я! Приехали какие-то отморозки, пальбу подняли. Лютого хотели замочить, но он успел спрятаться. А ты разве ничего не слышала? Тут такой грохот стоял!
– Жаль, что его не замочили, – не слушая ее, произнесла я. – Из-за этого козла столько невинных людей пострадало! А почему трупы никто не убирает?
– А некому их убирать. Все в погоню помчались. Дог велел ничего не трогать. Ну, Кать, ты даешь! Не я ж их убирать буду! Я крови с детства боюсь. Пацаны приедут – займутся.
– Саша, пойдем, – сказала я, потянув сына за собой. – Бабушка без тебя плачет. Пойдем, сынок.
– Что это она плачет? Я ж с ней недавно виделся. Она сама сказала, чтобы я к папке ехал.
– Пойдем, Саша. Не задавай лишних вопросов. Нам нужно побыстрее отсюда уносить ноги.
– А ну посади ребенка на место, – насторожилась Наташа. – Я за него головой отвечаю. Лютый сказал, что если ребенок пропадет, он мне голову прострелит.
– Да пошла ты! – крикнула я, прижав Саньку к себе. – Это мой сын, понятно?! Не лезь не в свои дела!
– Санька отсюда не уйдет, пока Лютый не приедет. Садись, Катька, пей коктейль и жди пацанов. Я тебе ребенка не отдам. Мне жить хочется!
– Перехочется, – сузив глаза, сказала я и достала пистолет. – Не ори, Наташка, я не хуже Лютого стрелять умею. Там уже два трупа валяются. Ты будешь третьей. Какая разница, одним больше, одним меньше…
Официантка, побледнев, попятилась к барной стойке.
– Ух ты! – восхищенно выдохнул Санька. – Мам, а он настоящий? Дашь пострелять? Это тебе папка подарил?
– Настоящий, сынок, настоящий, – тихо сказала я и посмотрела на Наташу. – Слушай меня внимательно, девочка. Мы с сыном сейчас уйдем. Ты остаешься здесь и будешь смотреть свой сериал – молча. Попробуешь шевельнуться – пеняй на себя.
– Лютый все равно тебя найдет и отберет пацана, – прошептала она.
– Это уже не твое дело. Можешь ему передать, что если он хоть пальцем дотронется до моего сына, то сначала я прострелю ему яйца, а потом голову. Если он хочет со мной встретиться и узнать, где деньги, пусть ждет звонка. Я сама выйду на связь. Пошли, Саша, нам с тобой надо торопиться.
Взяв Саньку за руку, я вывела его за территорию, попросив закрыть глаза на КПП. Поймав на шоссе попутку, мы с ним поехали в город. То и дело посматривая на пакет, Санька улыбался.
– Мама, теперь мы с тобой никого не боимся, – заговорщицки прошептал он, дотянувшись до моего уха. – Нам теперь ничего не страшно.
– Конечно, сынок, – вздохнула я.
Мать нам открыла сразу, как будто весь вечер простояла у дверей. Не сказав ни слова, она подняла Саньку на руки и в голос зарыдала.
– Мам, прекрати, – сказала я. – Ну все же нормально. С Санькой ничего не случилось. Я ж тебе говорила, что я его привезу… Давайте-ка собирайтесь на дачу. Вам тут нельзя оставаться. Отдохнете пока там, а я попробую все уладить.
– Это все твой проклятый Паша! Я с самого начала была против твоего замужества!
– Не кричи, а то соседи сбегутся. Забудь о нем.
– Бабуля, прекрати! – торжествующе встрял Санька. – Нам теперь с тобой ничего не страшно. У нас мама знаешь какая храбрая. Она одну тетю в кафе до смерти напугала! У нас теперь есть пистолет, во как!
– Какой еще пистолет? – Мать с недоумением посмотрела на меня. – А ну-ка, Саша, марш к деду в комнату! – скомандовала она и перевела взгляд на мой пакет. – Доченька, откуда у тебя пистолет? – спросила она, когда Санька ушел.
– Мама, долго рассказывать. Собирайтесь на дачу. Я должна убедиться, что вы уехали.
– Катя, что происходит?! Как ты можешь спокойно разгуливать с пистолетом по улицам? А если тебя остановит милиция и проверит пакет?! Да ведь за это же срок дают!
– Я сейчас напишу заявление. Мол, нашла пистолет и иду сдавать в милицию. С таким заявлением сколько угодно можно ходить… Мам, я без пистолета не могу. Это равносильно, что без трусов ходить… Мне он сейчас как никогда нужен.
Усадив мать на стул, я вкратце рассказала о том, что произошло в Париже. Она слушала меня не перебивая. В глазах ее застыл ужас.
– Все уже позади, мамочка, – закончила я. – Теперь мне нужно встретиться с Лютым и переговорить с ним, а потом я смогу вернуться домой.
– А ты уверена, что Лютый поверит тебе? – тихо спросила мать и смахнула слезы.
– Уверена. Я приеду к вам на дачу, когда все завершится. Ты только Саньку береги…
Мать тяжело поднялась и ушла собирать вещи. Написав заявление, я обмотала пистолет куском мягкой ткани и сунула его в сумку.
– Мы готовы, дочка, – сказала странно спокойная мать. – Пора идти.
На улице я поцеловала Саньку.
– Береги бабушку и дедушку, я скоро к вам приеду…
– Конечно, мама, я ведь большой, – с гордо–стью произнес сын и с важным видом сел в машину. Поманив меня пальчиком, он высунулся в окно и прошептал: – Только пистолет не потеряй. Он нам еще пригодится!
– Не потеряю, – пообещала я и взъерошила ему волосы. – Саня, ты о пистолете никому не рассказывай. Пусть это будет наша с тобой маленькая тайна. Ты умеешь хранить тайны?
– Конечно, я же мужчина!
– Ну все, мужчина, уезжай на дачу и жди меня.
Проводив глазами старенький «Москвич», я медленно побрела по двору. На улице совсем стемнело. В окнах горели яркие огни. «Нормальные люди ужинать садятся, – подумала я, тяжело вздохнув. – Котлеты разогревают, ставят тарелки на стол… Потом будут телевизор смотреть, спать лягут… в свою постель. А я тут бегаю… с пистолетом в руках. Надоел мне этот боевик, надоел!»
Резкий визг тормозов заставил меня вздрогнуть. Обернувшись, я увидела, как из джипа, остановившегося у подъезда родителей, как горох посыпались братки и, толкая друг друга, вбежали в дом. Через несколько минут они, вернувшись ни с чем, сели в машину и уехали. Прижав руки к побледневшим щекам, я с трудом сдержала крик: задержись мать с отцом ненадолго – их бы убили у меня на глазах… вместе с Санькой… О черт!
Открыв сумку, я взглянула на пистолет и, убедившись, что он лежит на месте, быстро зашагала к метро. Проехав несколько остановок, вышла в центре, бодрой походкой прошлась по Тверской и свернула на тихую улочку, до отказа забитую иномарками приехавших отдохнуть в одном из престижнейших ресторанов бизнесменов. У входа в ресторан я столкнулась с молоденькой девушкой, смутно показавшейся мне знакомой. Где-то я ее видела, но где?
– Привет. Не узнала? – окликнула она меня.
Я напрягла память и вспомнила! Это была Вера, подруга Жени.
– Привет! Вот так встреча!
– Да уж! Как твои дела?
– Да так. Средней паршивости.
– Женька что-то больше не звонит. Может, у нее все наладилось? Послушай, а ты сейчас чем занимаешься?
– Ничем.
– А куда ты идешь?
– Никуда, – грустно ответила я и чуть было не разревелась.
– Тогда давай зайдем в этот ресторан. Я тебя через служебный вход проведу. Работаю я тут.
