Глава 10
Когда до меня, наконец, дошло то, что я жива, я открыла глаза и увидела лежащего на траве Андрея. В его голове зияла окровавленная рана... О боже... Видимо, в пылу нашей драки он успел снять пистолет с предохранителя... Кто-то из нас спустил курок. Теперь сложно сказать, кто это сделал, возможно, выстрел прозвучал случайно. В любом случае всё против меня. Мне никогда не доказать, что я просто оборонялась. Какая бы борьба между нами ни произошла, Андрей мёртв, а я жива. Это значит, я только что убила человека...
В моей голове был страшный сумбур. Я ощутила себя такой беззащитной, что, совершенно не думая о какой-то там логике, сделала первое, что пришло в голову. Немедленно избавиться от трупа!.. Даже если я сейчас убегу из этого дома, неизвестно, что будет, когда вернётся Богдан... Где гарантия, что к тому времени, пока я доберусь домой, меня не возьмут под белые рученьки, не посадят в чёрный воронок и не привлекут к ответственности за убийство человека?..
Плохо соображая, что делаю, я огляделась. Заметила валяющийся у забора большой камень, с трудом докатила его до трупа, нашла на веранде верёвку и принялась привязывать камень к груди покойника. Хорошо его закрепив, я взяла покойника за ноги и поволокла в пруд, предварительно швырнув туда пистолет. Оттащив тело на глубину, я вернулась к берегу, отдышалась и, чтобы хоть как-то унять нервную дрожь, пошла на кухню в поисках спиртного. На кухне не было ничего, кроме водки, но сейчас мне было без разницы, что пить: главное – унять чудовищную лихорадку, которая меня сотрясала и наводила ещё больший страх... Не знаю, сколько я выпила за один раз, но когда перед глазами всё поплыло, я села на лестнице у входа в дом в своём мокром сарафане и вновь посмотрела на многочисленные кровавые порезы. Покосившись на пруд, собралась с последними силами и решила выбираться отсюда как можно быстрее. Со страхом я смотрела на двухметровый деревянный забор, которым обнесён весь дом. Ворота плотно закрыты... Где взять силы перелезть на ту сторону...
Неожиданно ворота распахнулись, и я увидела автомобиль Богдана. Заприметив меня, он послал второго налётчика закрывать ворота, а сам бросился ко мне.
– Послушай, а как ты здесь оказалась? – Его голос не предвещал ничего хорошего.
– Я разбила окно табуреткой, – с придыханием ответила я.
– Зачем? – Богдан машинально задал вопрос и, видимо, тут же осознал, насколько он глуп.
– Затем, что не нужно было меня закрывать. Я живой человек.
– Ты хотела сбежать?
– Если бы я хотела сбежать, меня бы здесь уже не было. Я просто терпеть не могу закрытых пространств. У меня клаустрофобия, – заплетающимся языком промямлила я.
– Да ты вся порезалась. А порезы какие глубокие... Ты что, не чувствуешь, что ли?
– Чувствую. Неприятные ощущения.
– Ты опять вся мокрая...
– Чтобы смыть кровь, я решила искупаться в пруду, – как можно убедительнее принялась я врать.
– Девочка, да ты, я смотрю, нахлесталась по полной. Зачем напилась?
– А как мне ещё заглушить боль? У меня шея, руки, затылок, всё изрезано...
– Дура ты, – только и смог сказать Богдан.
– Богдан, что-то Андрюхи нигде нет, – сообщил налётчик, занося в дом пакеты с продуктами.
– Может, ширнулся где да закимарил.
Богдан взял меня за подбородок и внимательно посмотрел мне в глаза.
– Ты Андрюху не видела?
– Нет, – замотала я головой. – Здесь никого не было.
– Странно, куда это он ушёл и почему не услышал, как ты выбиваешь табуреткой окно?!
– А вот для меня это не странно! – отвела я руку Богдана. – Если он у вас целыми днями на героине торчит, то почему должен реагировать на какие-то звуки...
– Может, действительно где ширнулся. Пошли в дом, я тебя перевяжу.
Богдан велел подельнику искать Андрея и повёл меня на веранду. Посадив меня на стул, достал аптечку и бинт.
– Кроме зелёнки, тут ничего нет. Сейчас буду обрабатывать раны, терпи! Я смотрю, ты хорошенько на грудь приняла, можно сказать, себя обезболила.
Но слова Богдана не оказались пророческими. От боли, чуть не потеряла сознание. Богдан реагировал на мои крики и ласково дул туда, где жгло.
– Сама виновата. Это же надо было додуматься – разбить окно табуреткой... – недоумевал Богдан.
– Это же надо было додуматься меня закрыть, – огрызнулась я.
– Я тебе бутылку с водой поставил, ведро для туалета. Что тебе ещё нужно было?
– Как что?! Свежий воздух и свобода.
Когда Богдан закончил обрабатывать все мои раны, он уселся напротив меня и, не сводя с меня глаз, заговорил:
– Послушай, я, конечно, не знаю, куда подевался Андрюха, может, действительно где-то обширялся и дрыхнет, но я не пойму, почему ты не убежала?
Я смотрела Богдану в лицо и не знала, что ответить.
– Может, в меня влюбилась?
– Что?!
– Что слышала.
– С ума сошёл? Как я могу в тебя влюбиться, если ты похитил меня, вырвал из привычной жизни, бил, насиловал?
– Дина, неужели впервые в жизни ты влюбилась в мужика без денег? Может, просто впервые почувствовала мужика, а не «кошелька на ножках»?!
– Чушь...
– А мне кажется, ты боишься признаться в этом себе. Ничто не сближает людей, как секс.
– Когда-то секс был для меня одним из способов отличной манипуляции мужчинами, но на голом сексе далеко не уедешь. Нужно что-то ещё, – заметила я.
Богдан словно не обратил внимания на мои слова.
– Динка, ты же могла спокойно отсюда убежать, но осталась. И это потому, что уже не можешь без моего члена.
– Ты хоть сам думаешь, что говоришь? – вспыхнула я.
– А с чего это ты так покраснела? Не любишь правду слушать? Мы же с тобой идеально в постели друг другу подходим. Чем больше секса, тем крепче связь. Ну вернулась бы ты к своему богатому жлобу, что он мог бы тебе дать в интимном плане? Палку под настроение кинуть, как кролик? Я даже не сомневаюсь, что ты постоянно ему изменяла.
Я захлопала ресницами и учащённо задышала:
– Ты что, правда думаешь, мне нравится такая жизнь? Та жуткая жизнь, которую я веду в последнее время? С чего ты решил, что вокруг твоего члена крутится земля?! Да я не сбежала только потому, что не смогла перелезть через двухметровый забор! Тут же дом обнесли как в тюрьме!
– А вот и нет. Сейчас ты занимаешься самообманом. Просто раньше со всеми твоими «кошельками на ножках» тебе реально не хватало нормального секса. Думаешь, не вижу, как у тебя крышу срывает, когда я тебя на свой член насаживаю... Ты же течёшь вся от одного моего взгляда. У тебя же нормальных мужиков никогда не было!
– А кого ты считаешь нормальным мужиком – беглого зека?!
Мне ещё хотелось съязвить, что и на войну Богдан пошёл, потому что не смог найти себе применения в нашем мире, не смог реализовать себя так, как это делают другие, но я подумала, что это перебор. За такие слова могу хорошенько схлопотать по лицу.
– Нормальный мужик – это тот, кто своевольнее и морально сильнее тебя.
– Хочешь сказать, у меня одни слабаки были? Слабаки больших денег заработать не могут.
– Да что ты всё на деньги меряешь?!
– Потому что, как ни крути, а без бабок нормальной жизни нет и быть не может.
– Без нормального секса жизнь тоже не всегда сахар.
Я одарила Богдана пристальным сосредоточенным взглядом. У нас действительно с ним какие-то странные отношения. Он побуждает меня совершать действия, о которых я раньше не помышляла. Какое-то странное порабощение... Даже сейчас, глядя ему в глаза, чувствую, как внизу живота начинают летать бабочки, и я до безумия хочу, чтобы он ко мне прикоснулся. Нездоровое желание... Я понимаю, что должна быстрее вырваться из этого ада, но что-то внутри мешает мне отказаться от этого мужчины... На меня он действует так, что я не могу без секса с ним. Я как кролик перед удавом. Богдану удалось выработать во мне первобытные рефлексы, от которых сложно избавиться. Это реально сексуальная зависимость или, может, рабство. Странные, совершенно бессмысленные отношения...
– Так что не ошибусь, если скажу, что я был твоим самым лучшим любовником в жизни, – перебил мои мысли Богдан и слегка прижал меня к себе. – Я очень ценю, что ты от меня не сбежала...
После этих слов Богдан взял меня на руки и отнёс в спальню. Посмотрев на разбитое окно, покачал головой, положил на кровать, и мы вновь предались безумному сексу. Богдан тонко чувствовал, что нужно женщине. Он просто знал, что мне необходимо. Это был нормальный, временами грубый секс, от которого я текла и кончала. Его член был велик для меня и постоянно бился в матку, причиняя мне боль, от которой не хотелось избавляться. Подсознательно я понимала, что никого лучше не встречала. Только Богдан может довести меня до безумия. Это было влечение не к человеку, а к его действиям в постели. Богдан спросил, разрешаю ли я ему всё. Я закрывала глаза и кивала. Мне было безразлично, куда и сколько. Я металась по кровати, не понимая, что происходит. Он перевернул меня на живот и грубо трахнул в зад. Я скулила под ним от боли и удовольствия. В тот момент мне начинало казаться, что я уже не смогу без него жить, что я постоянно его хочу и готова валяться в ногах, только бы он брал меня опять и опять. Это было невыносимое желание секса, желание зависимости.
Правда, после оргазма меня душили слёзы от тупой безысходности.
– Динка, ты чего? Я сделал тебе очень больно?
– Ты сделал мне хорошо...
