Глава 7
В десять часов вечера Эдик высадил меня у стриптиз-бара и уехал по делам. Народу в баре много. В основном – женщины; и совсем молоденькие девчонки, и дамы в возрасте. Выглядели они обычно. Разговаривали, пили коктейль, слушали музыку. До меня никому не было дела., Милка сидела за дальним столиком.
«У, стерва!» – подумала я и вместо приветствия влепила ей капитальную пощечину.
– Ты что, совсем дура? – подскочила она. – Ты что себе позволяешь?
– Это только цветочки, – злобно усмехнулась я. – Лучше скажи, что ты себе позволяешь! А еще была свидетельницей на моей свадьбе! Ну и змея ты, подруга! Говори, где Паша?
– А я-то тут при чем? Твой муж – тебе и знать, где он. – Вытащив из сумочки сигареты, Милка закурила.
– Притом, что ты ходишь с ним по ресторанам и трахаешься на чердаках. Говори, где Паша?
Он живет у тебя?
– Нет, точно сдурела! Если я и спала с ним, то жить бы точно не стала. Сдался он мне! Нет, Катька, если от тебя мужик гуляет, значит, ты сама в этом виновата. Вот и начни с себя. Ходи побольше по стриптиз-барам, учись раскрепощаться, изучай камасутру, наконец.
В полутемном зале зазвучала томная восточная мелодия. Милка вскочила и, забыв обо мне, бросилась к сцене, словно боялась пропустить что-то очень важное.
– Куда же ты? – крикнула я. – Ты мне так и не сказала, где находится Пашка!
Милка даже не удосужилась обернуться. Рассвирепев, я пошла за ней. У самой сцены я схватила ее за руку:
– А ну, немедленно сядь на место! Я пришла сюда серьезно поговорить. Сейчас как вцеплюсь тебе в волосы – будешь знать!
– Тихо ты, – отмахнулась от меня Милка. – Сейчас начнется такое. Тебе даже не снилось. Настоящий экстаз…
На сцене появился молодой мулат. Был он высоки мускулист и.., совершенно обнажен. Вернее, на нем был бандаж, какой обычно носят в балете, но бандаж этот практически ничего не скрывал, а лишь подчеркивая красоту вздыбленного от напряжения фаллоса. Дамы, сидевшие в зале, взревели от восторга и, отталкивая друг друга, понеслись вперед. Вслед за первым мулатом вышел второй, третий.., седьмой. Все – красивые, как боги. Двигаясь в такт музыке, они подошли к рампе, опустились на колени и стали слегка поддразнивать визжащих от нетерпения женщин. Делали они это так, что невозможно было не ощутить жаркого сладострастного прилива… Живот сразу заныл… Я никогда прежде не видела такого, даже когда снималась в порнофильмах. Это был высший пилотаж… Один из танцоров протянул руки Милке и под завистливые крики возбужденных зрительниц втащил ее на сцену. Милка нисколько не сопротивлялась – наоборот, она жаждала продолжения. Мулаты обступили ее, и… Милка осталась в одних трусиках. Музыка стала громче, темп – быстрее. Милка легла на пол, бесстыдно раздвинув ноги. Мулаты гладили ее по пышной груди, животу, внутренней поверхности бедер…
Милка стонала в изнеможении. Не выдержав, она стянула с себя трусики и принялась мастурбировать на глазах у всех. Удивления это не вызвало: дамы, плотной толпой обступившие сцену, занимались тем же. Испытав оргазм. Милка забилась в конвульсиях. Затем она поднялась, собрала разбросанную одежду и как ни в чем не бывало спустилась в зал. Вид у нее был довольный – она получила что хотела. Значит, не зря пришла…
Музыка по-прежнему не смолкала, одна мелодия сменялась другой. Мулаты имитировали на сцене групповой половой акт. Не знаю почему, но мне вдруг захотелось принять в нем участие. Я встала и, на ходу расстегивая кофточку, шагнула в беснующуюся толпу. Меня заметили… Спустя несколько секунд я уже была окружена разгоряченными танцорами. Прикосновения их были подобны разрядам тока… Каждая клеточка моего тела жаждала совокупления… О, какие самцы… О…
Голая, я прижалась к крепкому, натертому мускусом телу, пытаясь слиться с ним воедино. Потом к другому, потом… Я умирала от желания и удовлетворила его, даже не заметив, что сделала это сама.
Опомнившись, я спрыгнула вниз и побежала в туалет. Холодная вода привела меня в чувство… Господи, я же совсем раздета! Как я вернусь в зал?
Вещи мне принесла официантка. Быстро натянув на себя платье, я прошла к своему столику.
На сцене извивалась следующая жертва. Да, именно так: жертва инстинкта, жертва животных страстей, которые невозможно заглушить…
Милка сидела спокойная и пила коктейль.
– Как настроение? – глядя на меня, улыбнулась она. – А ты, оказывается, не такая закомплексованная, как казалось. Знаешь, однажды я была здесь с Пашей…
– С Пашей? – вздрогнула я.
– Да, с Пашей. Посмотри вокруг. Здесь не одни женщины. В этом нет ничего удивительного.
Настоящему мужику в кайф посмотреть на то, как его бабу насилует красивый чернокожий самец…
Твой Пашка знаешь как возбудился. Мы с ним потом еле до машины дошли. Я люблю мужской стриптиз, Катька. Я его просто обожаю. Тут любой возбудится, даже такая фригидная дурочка, как ты. Страх, замешательство, сильное волнение, восхищение – все это способствует оргазму…
– Перестань, Милка, ты утомила меня своими разговорами о стриптизе. Я хочу, наконец, узнать, где мой муж.
– Я не знаю, – пожала плечами она.
– А когда ты видела его в последний раз?
– Недели три назад.
– Значит, за две недели до Пашкиной командировки… Он тебе говорил, что едет в командировку?
– Нет, Катюша, не говорил. Мы с ним не были по-настоящему близки. Мы и встретились-то всего несколько раз. Три месяца назад он заехал ко мне домой и.., изнасиловал прямо в прихожей.
Потом мы поехали в ресторан, где нас застукала твоя мать. Да еще здесь побывали – вот.
– Всели?
– Все. Катя, ты же знаешь, что я не люблю подолгу встречаться с одним и тем же мужчиной.
Неужели ты думаешь, что твой Паша мог бы стать исключением из правил? Тоже мне добро!
– Сука ты. Милка, – беззлобно сказала я. – Сукой была, сукой и осталась. Последнее дело спать с мужем лучшей подруги. Эх ты!
– А ты за это не мне выговаривай, а своему Пашеньке ненаглядному. Я его насильно в постель не тянула. Начал-то он.
– Вы же всегда друг друга на дух не переносили. Как же вы смогли переспать?
– Дурацкое дело – нехитрое. Катя. Перепихнуться можно с кем угодно. А ты почему спрашиваешь, где Паша? Ты что, потеряла его, что ли?
– Да, потеряла. Пашка прихватил у пацанов дипломат с деньгами и сбежал в неизвестном направлении, а с меня теперь спрашивают.
– Что? – громко присвистнула Милка. – Ну, Пашка дает! Вот что, подруга, давай двигаться отсюда. Мы с тобой свою порцию кайфа уже получили. Этот бар как наркотик. Чем больше сюда ходишь, тем больше хочется.
На улице было свежо. Милка попыталась взять меня под руку, но я резко отстранилась:
– Перестань, ты мне больше не подруга. Не нужны мне твои телячьи нежности.
– Да ладно, Катька, хватит тебе. Ну, переспала я несколько раз с твоим мужем, ну и что теперь?
Конец света? Катастрофа? Он ведь с тобой живет.
Считай, что мы удовлетворили взаимный интерес. Можно подумать, ты Пашке никогда не изменяла!
– Представь себе, не изменяла, – сузив глаза, ответила я.
Мы шли по проспекту, стараясь держаться друг от друга на расстоянии. После стриптиз-бара я чувствовала себя опустошенной, словно меня выпили до дна. Милка же вышагивала бодро – такую ничем не проймешь.
– Я никогда не изменяла Пашке, – еще раз повторила я, с трудом сдерживая слезы. – Слышишь, никогда! Мне даже в голову не приходило ему изменять!
– Ну и зря! – усмехнулась Милка. – А надо бы! Зря ты время теряла, подруга! Мужики не способны оценить женскую преданность. Им скучно с домашними наседками, вроде тебя.
– А с тобой ему было весело, да?
– Еще бы! Мы с ним проделывали такие штучки, что тебе, Катька, и не снилось. Ты во что превратила мужика? Ужас какой-то – одни комплексы! Я вообще не понимаю, как у мужиков могут быть комплексы. Закомплексованный мужик – дерьмо!
Я не выдержала и с размаху ударила Милку в спину.
– Кончай руки распускать, больно же! Я ведь тоже драться умею, – сказала она и села на лавочку у троллейбусной остановки. Я зачем-то села рядом с ней.
– Он с тобой просто развлекался, Милка.
Нужна ты ему… Меня он бросать не собирался.
Вон перед матерью на коленях стоял, умолял, чтобы она молчала…
– Ага, стоял, а потом повел меня в стриптиз-бар и трахнул пару раз. Дура ты, Катька, нашла кому верить…
– Да иди ты… – сказала я, встала и пошла прочь. Мне не хотелось больше ни видеть, ни слышать ее..
– Катя… – окликнула меня Милка, и я остановилась. Наши взгляды пересеклись, и я, не выдержав, опустила голову. В глазах Милки легко читалась грусть, горечь и обида. Она старалась не показывать своих чувств, но я знала, что ее отношения с Пашкой – это не просто дешевый флирт, а нечто большее… Во всяком случае, с Милкиной стороны. Пашке и в самом деле надо было удовлетворить минутное любопытство, а она, очевидно, хотела удержать его рядом с собой" но не смогла. Не нужна она Пашке, Пашке вообще никто ненужен…
– Ты любишь моего мужа, да? – тихо спросила я.
В ответ Милка по-детски жалобно всхлипнула. Я подошла к ней и провела рукой по роскошным распущенным волосам.
– Мила, Паша – женатый человек. Семья для него всегда будет на первом месте. У него девок полно. Я это знала, но мне и в голову не могло прийти, что среди них окажешься ты.
– Я даже не знаю, как это получилось… Он приехал и с ходу уложил меня в кровать. Затем последовало еще несколько встреч, а потом он пропал. Просто перестал звонить, и все. Я попыталась его подкараулить, но он обругал меня, как проблядушку с Тверской… В тот день мне все же удалось его совратить. Он обещал на днях позвонить, но так больше и не звонил…
– Дай сигарету, – вздохнула я.
– Ты же бросила курить, как только забеременела Санькой! – удивилась Милка и протянула мне пачку «Salem».
Я оставила ее реплику без внимания и жадно затянулась.
– Мила, Паша пропал. Я не знаю, что с ним случилось. Возможно, его убили. Вместе с ним пропал дипломат с баксами. Из-за этого у меня неприятности. Пашкин босс считает, что я в сговоре с мужем. Я сбежала от него. Дома мне показываться нельзя. Панкины друзья поставили мне условие: если через определенное время Пашка не появится, то меня с сыном убьют. Это не пустая угроза, ты сама понимаешь. В общем, сейчас я в бегах, временно отсиживаюсь у одного хорошего знакомого. У меня к тебе большая просьба. Мила.
Пожалуйста, если Пашка вдруг приедет к тебе, позвони мне. Я дам тебе номер телефона, по которому меня можно найти. Моя жизнь в опасности.
О Саньке даже страшно говорить…
– Кать, он, скорее, к вам с Санькой придет. Я для него пустое место…
– Случиться может всякое. Не будем загадывать, – прошептала я и протянула Милке листок с номером сотового телефона Эдика. Мне он был не нужен – я давно выучила его наизусть. Милка взяла листочек и положила в сумочку.
– Всего тебе хорошего, – попрощалась я и пошла по тротуару в сторону центра.
– Катя, ты сильно меня ненавидишь?! – донеслось мне вслед. Я остановилась, посмотрела на Милку и пожала плечами.
– А почему я должна тебя ненавидеть? Я вообще не умею ненавидеть. Злость и ненависть не украшают человека, они его уродуют. Вот Пашка куда-то исчез с набитым баксами дипломатом, а я не испытываю к нему ненависти. Если я отношусь к человеку плохо, а он просто перестает для меня существовать.
– А как ты относишься ко мне?
– Да как к этому фонарному столбу, – улыбнулась я. – Я к тебе никак не отношусь. Мила. Я тебя вычеркнула из своей жизни, и все. Тебе этого не понять, подруга. Вот если бы у тебя был муж, а я бы с ним спала, ты бы поняла. Но мужа у тебя никогда не будет, как, впрочем, и детей.
Я знала, что ударила Милку по самому больному месту, но нисколько не жалела ее. Ничего, оклемается, мне сейчас гораздо хуже, чем ей.
Меня бросил муж… Бросил… Ушел, присвоив себе чужие деньги… За эти деньги Лютый спустит с меня три шкуры. Это сейчас он возглавляет группировку, а раньше – Пашка говорил мне об этом – Лютый убивал людей… За ним – пять ходок в зону. Благодаря связям в высших кругах он ни разу не отмотал срок до конца. Мокрушника отпускали после двух-трех лет отсидки – смешно сказать! Расправиться со мной ему ничего не стоит. Ведь он – Лютый… Лютый…
На улице заморосил дождь. Подняв воротник кожаного жакета, я, ничего не замечая вокруг, шла по проспекту и размазывала слезы по щекам.
На мосту я остановилась. А может, сигануть вниз?
Может, это единственно правильный выход?
Дома мне появляться нельзя, там наверняка сидит братва. Пожить до поры до времени у Эдика?
Эдик и так ходит по лезвию ножа, зачем ему лишняя головная боль? Да, надо спрыгнуть… Я сделаю это ради Саньки… Отец в бегах, матери нет – с ребенка никто не будет спрашивать деньги, никто…
Как во сне, я перегнулась через перила. Внизу в свете фонарей равнодушно поблескивала река.
Санька, Санечка мой, прости, сынок…
– Стой! – послышался за спиной испуганный голос, но стоять я уже не могла… В последнюю секунду чьи-то сильные руки успели схватить меня за ноги и втащить на прежнее место.
Открыв глаза, я увидела рядом с собой хорошо одетого мужчину. Он тряс меня за плечи и истошно кричал:
– Ты что, дура, тебе жить, что ли, надоело?! Я ж тебя еле поймал… Налету ведь подхватил, курву такую… Я ж по противоположной стороне ехал, смотрю, какая-то идиотка через перила свесилась.
Ну, думаю, точно чеканутая, прыгать собралась! Я мигом машину остановил, перебежал через дорогу и чудом тебя спас! Что ты молчишь, тебе жить надоело, да?!
– Надоело, – прошептала я и, как тряпичная кукла, опустилась на землю.
– Эй, тебе плохо? – всполошился мужик. – Щас я «скорую» вызову. Ты только держись. Слышишь, щас все нормально будет. В больничку поедешь… – Он достал сотовый телефон и вызвал «скорую». Я закрыла глаза.
– Ты продержись немного, щас врачи приедут, – продолжал суетиться мой спаситель. – Хотя у нас «скорая» так едет, что сто раз загнуться можно. Подожди, у меня в машине аптечка есть.
Там нашатырь. Щас я тебе его под нос суну, и все будет нормально. Щас, я мигом его возьму.
– Не беспокойтесь, мне уже лучше, – сказала я, изобразив подобие улыбки. Но мужчина, не слушая меня, бросился через дорогу. В этот момент из-за угла вылетела «восьмерка» и на огромной скорости сбила незнакомца.
– Ай! – вскочив, вскрикнула я.
«Восьмерка» на секунду остановилась, затем резко газанула и пропала из виду.
Пострадавший мужчина лежал в луже крови.
Руками он подгребал под себя, как будто пытался плыть. Из горла его вылетали хлюпающие звуки.
«Скорая» приехала на удивление быстро.
– Где тут девушка, которой плохо? – спросил выскочивший из машины врач.
– Мне уже хорошо, – с трудом выдавила я и, не помня себя, закричала:
– Да что вы на меня уставились! Мне хорошо. Вон мужчину сбили!
Медики засуетились у пострадавшего.
– Скажите, он.., жив? – спросила я, когда грязное тело положили на носилки.
– Пока жив, но надежды мало, – отрывисто ответил врач. – Девушка, будет лучше, если вы поедете с нами, – добавил он, внимательно посмотрев на меня. Послушно кивнув, я залезла внутрь и села рядом с носилками. Мужчине поставили капельницу. Казалось, он не дышал. Обхватив голову руками, я заплакала. Вызвал «скорую», называется… Для себя…
– Это ваш муж? – коснулся моего плеча врач.
Я отрицательно покачала головой. Говорить не хотелось.
– Жених?
– Нет…
– Ладно, девушка, тогда не будем скрывать от вас правду. Шансов на спасение практически нет. Но бывают иногда и исключения из правил.
Надо надеяться на лучшее…
В больнице мне пришлось объясняться с ментами. Заливаясь слезами, я подробно рассказала о происшествии. Мужчину сбила «восьмерка», летящая на бешеной скорости. Номер, к сожалению, я не запомнила. Не до номеров было… Я не знаю, кто этот мужчина, и никогда не была с ним знакома. Я даже не знаю его имени… Там, у моста, осталась его машина… Наверное, в ней есть документы…
Записав мои показания, менты уехали.
– Вы можете идти, – сказала мне пожилая медсестра из приемного отделения.
– Нет, я подожду, пока не закончится операция, – отказалась я и села на обтянутую дерматином кушетку в углу.
Сколько я просидела – не знаю. Из оцепенения меня вывел хирург.
– Девушка, – сказал он, – мы сделали все возможное… Если организм сильный, наш пациент выживет.
– Так он жив?
– Да, пока жив.
– Умоляю вас, спасите его! – закричала я. – Он спас мне жизнь. Несколько часов назад я хотела спрыгнуть с моста… А теперь не хочу. Я хочу жить потому, что я люблю жизнь, потому что мне нравится жить. Он тоже хочет жить. Просто он сейчас при смерти и не может об этом сказать.
Вы должны его спасти… Должны…
– Девушка, не волнуйтесь так. Мы сделали все возможное.
В этот момент я увидела, как из операционной вывезли спасшего меня мужчину. Он был весь обмотан бинтами и напоминал кокон. Я проводила его благодарным взглядом. Затем посмотрела на врача и сказала: , – Скажите, а вы узнаете, кто он? Вы сообщите его родным и близким? Ведь я даже не знаю, как его зовут…
– Девушка, мы все сделаем, – сухо сказал врач и пошел за каталкой.
– Куда его повезли? – крикнула я ему вслед.
– В палату интенсивной терапии. Посторонним туда вход воспрещен.
– А можно, я на днях приеду и узнаю о его самочувствии?
– Можно, – донеслось до моих ушей, и двери реанимации закрылись.
Я не стала беспокоить Эдика в такую рань. Я поймала такси и без звонка поехала к нему домой.
